Ознакомительная версия.
Настя посмотрела на меня, и я заметила, что ее глаза подозрительно заблестели.
— Ну, все, давайте теперь зальем весь дом слезами, — недовольно фыркнула Птица.
— Яра, на тебя вся надежда, — заломила Козарева тощие ручки и преданно похлопала ресничками.
— Что я могу сделать? Кир меня отлично знает!
— Такой, думаю, тебя не знает никто, — тут же изменилась в лице Настя и заговорщицки мне подмигнула. — Варька, ты знаешь, как он завтра учится?
— Значит, в школу не пойдем! — захлопала я в ладоши.
— Точка нас всех убьет, — сделала самый разнесчастный вид Птица. Моя славная Птичечка!
В половине восьмого следующего дня мы с Яриком стояли под дверью квартиры Насти. Вчера, после того как мы с девочками все обсудили и поговорили, мне стало лучше. Но я все равно прорыдала всю ночь и утром испугалась себя в зеркале. Впрочем, Ярик меня тоже испугалась. Говорит, что «таким видком только самураев на смелость проверять».
— Варька, ты заболела? — распахнула дверь заспанная Настя, одетая в розовую пижамку с зайчиками.
— Угу, заболела, — хихикнула Ярик, заходя в квартиру. — Любовное томление у нее в самом разгаре.
— Сама такая, — буркнула я, снимая пуховик.
— Девочки, чай пить будете? — раздался голос Настиной мамы с кухни.
— Да, спасибо. Нет, спасибо, — одновременно крикнули мы.
Настя улыбнулась:
— Ну что ты спрашиваешь? Конечно, будут! — И шепотом добавила: — Мама вчера такие эклеры купила… Мммм…
Ярик облизнулась и потерла руки:
— Обожаю эклеры.
За столом Ирина Анатольевна с интересом выслушала мой рассказ об измене Поэта. Настя, как она сказала, на нервной почве съела штуки три пирожных, я же не притронулась ни к одному — не могу есть, мне так плохо и тоскливо, что хочется только лежать и плакать.
— Варя, мне кажется, что ты поторопилась с выводами. Когда я училась в институте, то у нас тоже были со всеми очень дружеские отношения, я бы сказала, что очень и очень дружеские. Мы могли обняться, поцеловаться с ребятами. Но это ровным счетом ничего не значило, кроме того что я их любила и люблю как самых лучших друзей. Пойми, в мире взрослых прикосновения играют особую роль. Это нормально и говорит о том, что ты доверяешь этому человеку.
Я вспомнила, как Поэт обнимался с Королевой Марго в Питере. Да, Ирина Анатольевна в чем-то права. Но тут было другое.
— Тут не дружеские отношения. Он что-то ей рассказывал, и они о чем-то с ней договаривались, — словно подслушала мои мысли Ярик. — А еще он с ней целовался!
— Ты тоже там была? — с интересом посмотрела на нее мама Насти.
— Нет, мне Варя рассказала. Женщина скептически покачала головой.
— Все равно, мама, нам надо проверить нашу теорию.
— И если эта девушка посягает на Поэта, объяснить ей, что он занят, — сжала кулак Птица.
— Яра, он же не туалет, — рассмеялась Ирина Анатольевна. — И не сиденье в метро.
— Никто не имеет права обижать мою подругу! — ответила Ярослава.
— Насильно мил не будешь, — выдала Настя. И я почувствовала, как слезы быстро побежали по щекам.
Ирина Анатольевна протянула мне платок:
— И не вздумай реветь! Мужчины этого не ценят.
— Угу, — кивнула я, отворачиваясь. Что я могу сделать, если они сами текут?
— И какой же план у вашей операции Ы?
— Эх, — развалилась на стуле сытая Сокол, довольно рассматривая еще один эклер. — А я утром проснулась и подумала: «Как же не повезло этой девушке. Сегодня я буду портить ей жизнь с особым цинизмом».
— Я хочу переодеть Ярика в женские вещи, накрасить, причесать и послать в разведку, — с вдохновением защебетала Настя.
— Зоя Космодемьянская? — усмехнулась Ирина Анатольевна.
— Скорее уж неуловимый мститель, — вздохнула я грустно.
— Ку-ку, Гриня! — захохотала Ирина Анатольевна.
— Надеюсь, что Поэт не поступит со мной так же негуманно, как фашисты поступили с Зоей, — кое-как выговорила Птица, засовывая в рот огромный кусок эклера. — И с Гриней тоже.
Настя с мамой засмеялись громче прежнего.
— Ты боишься, что у тебя последние эклеры отберут? — буркнула я. Мне совершенно не нравились их шуточки.
— Это она стресс заедает, — заливалась Настька, аж слезы потекли от смеха.
Я нахмурилась. Обнимаются они в институте, манеры такие, доверие… Кирилл, конечно, не моя собственность, но я не хочу, чтобы на моего парня вешались все кошелки с косами в округе. А если на меня так будут вешаться, ему понравится?
Перевоплощение Ярославы заняло целых полтора часа. В задачу Насти входило сделать из активно сопротивляющейся Птицы настоящую женщину. Настя велела ей влезть в свои самые узкие джинсики и свитер с высоким горлом.
— Не катит, — вздохнула я.
— Не катит, — задумчиво смотрела на Ярика Настя. — Та же Птица, только в профиль. Снимай, Варька, юбку.
— Спятила? — возмутились мы с Яриком в один голос.
— Ну, попробуем ее одеть в твоем стиле, что тут такого? — дернула она плечами. — Никто же не виноват, что у Птицы совершенно не женская фигура. Вон живота и попы совсем нет. Я такая жирная, это что-то.
— Да ну тебя! — огрызнулась Ярик. — Просто у тебя фигура другая. Я же спортом занимаюсь.
— Я бы к вам пошла, если бы спортивные девушки были в моде, — философски протянула Настя.
Я скромно потупилась, пряча улыбку. Это для нас интересно то, что интересно, для Насти это прежде всего должно быть модно.
— Насть, все это чудесно, только я в чем пойду?
— А ты тоже собираешься? — округлила она глаза.
— Здрасти, а кто мне покажет ту козу с косой?
— Наденешь джинсы Ярика, — отмахнулась она, словно от назойливой мухи.
— Да я из них вывалюсь! — возмутилась я.
— Да никогда в жизни! — взвилась Ярик.
Настя не слушала нас, рылась в шкафу. Она откинула несколько пар джинсов, отложила в сторону брюки и в итоге достала узкую юбку-карандаш и трикотажную кофточку.
Ярослава смотрелась в юбке несколько странно. Ну, то есть она вообще в них не ходит и очень гордится, что в ее гардеробе этого ненужного элемента одежды нет как такового. Но то, что в юбке у нее вдруг появились и бедра, и талия, и силуэт стал плавным и красивым, это видела даже она сама.
— Офигенно, — восторженно выдохнула Настя. — Еще не 35, но уже явно 20… — Это у Козаревой такая система оценки внешнего вида. Чем выше балл, тем круче ты выглядишь. — Ярик, почему ты не ходишь в юбках?
— С ноги в табло бить неудобно, — проворчала она, поворачиваясь перед зеркалом то одним боком, то другим.
— Высокие сапоги на шпильках. — Настька куда-то унеслась.
— Я не надену каблуки! — закричала ей вслед Сокол.
— Куда ты денешься? — явно веселилась подруга.
— Варь, скажи ей! — капризно выпятила губы она.
— А мне нравится, — придирчиво осмотрела я ее. — Ты супер!
— Все равно не буду ходить в юбках, — запыхтела Птица недовольно, одергивая юбку.
— Вот! — принеслась Настасья, потрясая в воздухе красивыми ботфортами. — Надевай!
Ярик выглядела улетно. Она вдруг стала такой нежной и женственной. Очень фигуристой. Настоящая молодая леди. Мы с Настькой, разинув рты, во все глаза таращились, как она немного неуверенно дефилирует по комнате туда-сюда.
— Мама! — закричала Настя. — Посмотри, какая у нас лебедь вылупилась!
Ирина Анатольевна застыла в дверях.
— Яра, почему ты так не одеваешься? — совершенно искренне взмахнула она руками.
Ярик удрученно вздохнула:
— Женька считает, что у нас в компании есть каждого индивида по штуке — красивая, умная, смелая и душевная. Если я вдруг стану красивой, вряд ли Настя сможет быть смелой. А быть и смелой и красивой не очень удобно.
Мы засмеялись.
— Мам, как ты думаешь, сюда какая прическа пойдет? Может, гелем все вверх поднять? Ну, такой… Художественный беспорядок?
— И легкий макияж, подчеркивающий глаза, да-да. По-моему, будет отлично.
— И мой короткий норковый полушубок, черную сумочку и палантин?
— Палантин у меня возьми. Я только вчера купила. Как раз идеально подойдет под твою шубу.
— Ты мне купила палантин с хвостиками? Как я хотела? — обрадовалась Настя и опять сломя голову умчалась в спальню к матери.
После укладки короткие рыжие волосы Птицы приобрели очень специфичный вид. Если бы я не знала, что Настька на их укладывание потратила сорок минут, я бы решила, что Ярик не причесывалась, как минимум, неделю. На нее вылили много геля, и казалось, что волосы мокрые. Потом она взбила все руками и уложила так, словно на Птицу налетел маленький ураган. Вышло очень красиво. Еще час Настя колдовала с макияжем. Она мазала ее то одной мазюкалкой, то другой. На скулы один тон, на нос — другой, на лоб — третий. Подкорректировала Птице брови со словами, что ходить с такими зарослями на лице неприлично. Птица пищала, стонала и дрыгала ногами, проклиная тот час, когда согласилась спасти мою несчастную персону. И вот к половине одиннадцатого наш гадкий утенок неожиданно превратился в прекрасного лебедя. Вот что косметика и приличная одежда с девушками делают!
Ознакомительная версия.
