— Нам неизвестна одна частность…
— Какая? — спросил Рузиев.
— Где она была до того, как оказалась на Чорсу?
Вспыхнул зеленый глазок радиорубки.
— Слушаю! — отозвался капитан Алиев.
— Товарищ капитан! «Москвич» выехал с рынка и направился в сторону Самаркандских ворот! — доложил Карабаев.
— Ого, это уже интересно. Продолжайте наблюдение. Постарайтесь остаться незамеченным.
— Он остановился! Я проеду мимо, а потом вернусь.
— Вы на чьей машине? Водитель в курсе дела?
— Да. Общественный автоинспектор… Вот он заехал в голубые ворота! Еду за ним. Приближаюсь. Номер дома — шестнадцать дробь сорок четыре! Какие будут дальнейшие указания, товарищ капитан?
Алиев взглянул на Рузиева, который от волнения крепко потирал руки.
Затем приказал:
— Возвращайтесь на пост!
— Слушаюсь, товарищ капитан!
— Кончик клубка найден! — Капитан живо встал с места. Начнем разматывать. Вы знаете, что делать?
— Да, — ответил Рузиев.
Рахим Саидов медленно шел через сквер Революции. Солнечные лучи не могли пробиться сквозь густые кроны могучих кленов. Здесь было прохладно. Еще не совсем просохли политые утром дорожки. А там, где листва пореже, просочились сверху лучи света и устлали землю золотыми монетками. В это время дня не очень многолюдно.
Рахим Саидов вышел к кафе «Дружба». Сквозь стеклянные стены виден пустой зал с рядами столиков, накрытых белыми скатертями. Между столами прохаживается официантка, вставляя в стаканчики бумажные салфетки. И ни одного посетителя. Это даже лучше. Рахим Саидов был бы рад сейчас никого не видеть. Ушел бы в горы, в лес — куда угодно, только бы не видеть никого и не слышать. Многое сейчас он воспринимает по-иному, будто прежде смотрел не своими, чужими глазами. То, что сейчас он узнал, перевернуло в нем все, обратило в пепел добрые чувства. Когда же это могло случиться?.. Ему не хотелось верить в это. Но факты! Факты — вещь упрямая. Кто же просто так станет дарить дорогие вещи!
Рахим Саидов занял место за столиком под развесистым олеандром. Подошла молоденькая официантка.
— Бутылку шампанского, пожалуйста. И если можете, составьте мне компанию.
— Я на работе, не полагается.
— В самом деле, вы же на работе. Как я сразу не догадался? — Рахим Саидов посмотрел на свои часы. Все люди уже давно на работе. И ему следовало быть в институте. Там сегодня завершают сложный опыт. А впрочем, его присутствие теперь необязательно. Он свое сделал. Препарат, можно считать, готов. Дело за Хафизом. Как он сейчас там? Все-таки, конечно, сейчас ему, Рахиму Саидову, лучше бы находиться рядом с другом. Ладно, посидит немного, придет чуть-чуть в себя и поедет в институт.
«Был бы такой аппарат, — с горечью подумал Рахим, — нажимаешь на кнопку — и узнаешь, что у человека на душе. Насколько уменьшилось бы на земле обманутых людей. Да, недурно бы изобрести такую штуковину…»
Рахим даже отчетливо представил себе этот аппарат. Миниатюрный, со спичечный коробок. Можно носить в кармашке для часов. Чувствительная мембрана реагирует на удары сердца стоящего рядом человека. Пожалуйста, жми на кнопку и слушай его сердце. Говорят же, что сердце не обманет.
Давно Мунис стала его обманывать? Когда он в первый раз услышал имя Анатолия Назаровича? В прошлом году. Осенью.
Рахим не сразу заметил официантку. Она поставила перед ним фужер на длинной ножке и откупорила бутылку. Открыла блокнот и, что-то вписав карандашом, сказала:
— Пожалуйста, рассчитайтесь сразу. Боюсь, что потом с вами будет трудно объясняться, — дерзко пошутила девушка.
Рахим усмехнулся. В другое время он возмутился бы. А сейчас его чувства была притуплены. И как ни странно, эта резкая девушка почему-то нравится. Резкость ее была напускной, вполне соответствовала ее по-девчоночьи наивному лицу. Задиристый носик, широко распахнутые глаза. Своим звонким голоском она отвлекла его от мрачных мыслей.
— Вы должны хотя бы пригубить. Сегодня я… Родился я сегодня, понимаете?
— Ах, у вас день рождения? А я-то думала…
Она сбегала за фужером. Рахим Саидов наполнил его. Спросил:
— За что выпьем?
— Вы же сказали, — насторожилась девушка, — что день…
— Ах да!
Рахим Саидов выпил до дна, до последней капли. Девушка пригубила, пожелав ему счастья. А будет ли он когда-нибудь счастлив?
— А я, как вас увидела, даже испугалась, — призналась девушка.
— Почему? — удивился Рахим.
— Думала, вы с утра уже где-то… Взгляд у вас был такой — понимаете? — как у пьяного.
Рахим провел по лицу ладонью.
— Дела у меня, сестренка, не совсем ладны. Спасибо вам.
— За что?
— Поговорил с вами, и легче стало.
Рахим попрощался с девушкой и вышел на улицу. Славная девчушка. Ему даже показалось, что она чем-то похожа на Мунис.
Первая волна гнева отлила от сердца. Сейчас он уже обвинял себя в том, что проглядел жену, что мало уделял ей внимания. И вдруг вспомнились слова капитана: «Вы знаете всех ее знакомых? Вы ничего необычного не замечали в поведении жены? Вы никого не подозреваете?»
Какой стыд! И никому не расскажешь, чтобы облегчить душу. А может, все это только беспочвенные предположения? Их метод работы такой — выдвигать всякие версии. Неизвестно же им, кто хорош, а кто плох. Они вынуждены подозревать всех, кто попадет в поле их зрения. Такая работа… Ведь во время беседы с капитаном он почувствовал даже, что тот подозревает его самого, Рахима Саидова. А значит, возможны ошибки. Так рассуждая, Рахим немного успокоился. Но состояние успокоенности мгновенно покинуло его, как только вспомнил о драгоценностях.
Чьи же все-таки эти драгоценности? Как они попали к Мунис? Может быть, в день похорон хозяева колец и серег не посмели тревожить его вопросами? Никто и полусловом не обмолвился, припоминает Рахим Саидов. Может, явятся еще, и тогда все объяснится, имя Мунис очистится. А что, если самому порасспрашивать всех? В этом нет ничего зазорного. Только звонить по телефону все-таки удобнее из дому, чем с работы. Рахим Саидов раздумал ехать в институт и направился домой.
Мухаббат, младшая сестренка, поселилась на время у него. Может, она что-нибудь знает? Подумав об этом, Рахим Саидов ускорил шаги. Мухаббат, в отличие от матери, дружила с Мунис. Мунис тоже ее любила. Даже дарила ей свои вещи.
Рахим Саидов отпер дверь и вошел. Сестра сидела на кухне, готовилась к семинару.
— Ну что?
— Обычные вопросы.
Рахим Саидов посмотрел на сестру и раздумал ее расспрашивать. Если бы она что знала, сказала бы сама. А ему лишь еще более стыдно станет и горше. Зачем втягивать Мухаббат, которая с давних пор боготворит своего брата, в такую нечистую историю?
— Портфель дома оставил, — придумал он, — Пришлось вернуться, чтобы взять кое-какие бумаги. — И ему стало неловко, что приходится лгать. — Ты почему не на занятиях?
— У нас сегодня не будет первой лекции. Преподаватель заболел…
— Поторопись, а то и на вторую опоздаешь.
Рахим Саидов ушел в свой кабинет. Когда за сестрой захлопнулась входная дверь, Рахим Саидов вышел на кухню, где был телефон. Сперва он позвонил Фариде. Она была наиболее близкой подругой Мунис. Он схватил записную книжку и отыскал страницу с буквой «ф». Пробежал взглядом торопливо и неразборчиво написанные Мунис телефонные номера. Указательный палец задержался у надписи «Фар». Пожалуй, этот. Поспешно набрал номер.
— «Интурист»? Будьте любезны, Фариду. Это вы? Здравствуйте. Рахимджан говорит. Как поживаете?
— Спасибо. Как вы? — спросила Фарида, видно стараясь разгадать, что послужило причиной его звонка.
— Ничего. Около вас есть кто-нибудь? — осведомился он и тут же подумал: «А какая разница!»
. — Никого. А что? У вас секреты? — И голос Фариды зазвучал вкрадчиво.
— Нет, нет, я просто так. Фарида, Мунис у вас ничего не брала?
— Я вас не понимаю. Что, к примеру?
— Ну, там, серьги, перстень…
— Не-ет. А почему вы спрашиваете об этом, Рахимджан-ака? У вас что-нибудь пропало?
— Наоборот, нашлось.
— Что?
— Перстень, — вынужден был признаться Рахим Саидов. — Серьги с бриллиантовыми камешками.
— Ой, что вы, Рахимджан-ака! Это же ее серьги! Малюсенькие такие, по форме похожие на фиалку, да?
— Да, похожи…
— Ой, разве вы забыли?! Вы же сами их купили ей!
— Я?! — удивился Рахим Саидов.
— На Восьмое марта, помните? Она в тот же день показала их мне и похвасталась, какие муж делает ей подарки. Я даже знаю, где их купили. Сказать?
— Где? — Рахим Саидов почувствовал, как покрывается потом.
— На Урде! Правильно? — засмеялась Фарида. — Вы тогда с ней зашли случайно в магазин, и Мунисхон очень понравились эти сережки.
