Влюбленные сидят за столиком в кафе. Оба нарядные. Празднуют вдвоем день рождения Райлики. Пьют вино и едят. На столе в вазе — подаренный Нимродом букет белых хризантем. Подходит пожилая дама, присаживается с разрешения. «Детки, я целый час любовалась вами. Мне не хватает денег расплатиться. Выручайте. Я живу рядом, через четверть часа вернусь и верну долг» — протараторила. Получив от Нимрода деньги, пропала. А вскоре вернулась, положила на стол монеты и перевязанный ленточкой толстый конверт. «Это вам, красивые и добрые детки, на долгую память!» — сказала и вновь исчезла.
Райлика развязала ленточку, открыла конверт, а там сияет новизной шелковый в красную и белую клетку платок. «Это нам на долгую память» — повторила Райлика. Сказавши «нам» — покраснела. Услышавши «нам» — Нимрод обрел вдохновение и решился. Порывистым жестом он схватил Райлику за руку, и выпалил давно заготовленное признание в любви, и просил ее стать его женой. Эстет, он собирался сделать это церемонно и красиво, а вышло так, как вышло. Всему виной воздух страны Эрцель. Ответ возлюбленной был немедленным, и сердце Нимрода воспарило. Жених и невеста поспешили к своему дереву, и целовались, и обсуждали скорую свадьбу.
***
Торжество вершилось в Авиве. Бейт Шэм, газета, университет — все тут, в авивском зале торжеств. Все гости, разумеется, — со стороны невесты. «Одинокий жених» — шутил с Нимродом Хеврон. Он держался поближе к виновнику торжества, дабы тот не чувствовал сиротства. Пожалуй, новобрачный не слишком нуждался в шуриновом плече. Физиономия его сияла счастливым светом. Страна Эрцель благосклонна к возвращенцам, полюбившим ее: истребляет робость в сердцах и смелостью наполняет их.
Гости из Бейт Шэма чувствуют себя в Авиве в неуютной безопасности. Им привычнее романтика ощетинившегося анклава во враждебном пространстве. Нехорошо также, что мужчины и женщины сидят вперемешку. Косби и Сара щебечут возле Райлики. Рона рада знакомству с Луизой и Бернаром, восхищается дочкой–невестой, словно учительница хвалит ученицу на школьном собрании родителей.
Бернар умиротворен. Две свадьбы подряд. Выдали замуж любимицу. Последний камень остался висеть на шее. Вон он, Тейман, сидит вдалеке, не глядит на новобрачных.
Луиза взволнована. То и дело прикладывает платок к глазам: Райлика уходит из дома. Луиза вспоминает свою молодость, свою свадьбу. Подошла к дочери. «Я хочу, чтобы ты станцевала для меня. А я спою и сыграю» — сказала. Простые люди всегда сентиментальны, ибо сокровенные чувства выражают просто. Бернар подал осмелевшей своей супруге старинный инструмент. Невеста вышла на середину зала. Луиза заиграла и запела на стародавнем языке своих предков, который нынче мало кто из эрцев знает. Шай подхватил задорную песню: «Танцуй, Райлика, танцуй!» И невеста кружилась в танце, счастливая. Повидавшие множество свадебных и прочих торжеств, гости пришли в умиление от необычного пассажа, благодаря которому свадьба эта запомнилась.
После короткого, двухнедельной продолжительности медового месяца, проведенного на морском курорте, новоиспеченные супруги Ламм поселились в нанятой ими в Авиве квартире. Праздничная суматоха осталась позади, но в неуемной коловерти молодости и будни — праздник.
***
Райлика вернулась в газету и в университет. Верный слову, Мики привел Нимрода в штаб–квартиру Левой партии и представил своему патрону. Беседуя с молодым кандидатом в работники, проницательный чиновник пришел к заключению, что перед ним — перспективный и ценный материал. Субъективная оценка способна добавить вещи ценность. Тогда и цена вещи растет. Нимрод был принят в сонм сотрудников без обычной волокиты, притом вовсе не на ту должность, которую прочил ему заинтересованный покровитель, а куда как выше. Шипы тревоги и зависти впились в сердце Мики. С этого дня Нимрод вступил на короткий путь борьбы и преуспеяния.
Свиток теперь хранится в доме Ламмов. Райлика не вполне понимает значение этого испещренного древними письменами пергамента, этого феномена в истории эрцев. Нимрод, полагая себя сведущим, взялся просветить юную супругу.
«Свиток спасения вобрал в себя откровения из святых книг и книг мудрецов. Свиток — как маяк, что указует на берег спасения эрцев, тысячелетиями скитающихся в море бедствий. Необычен огонь этого маяка. В разные времена и разными людьми виделся и видится свет его то с одной, то с другой стороны. Не раз уж сбивал он людей с толку и не к спасительному берегу приводил их, а к новым мукам. Но что бы ни случалось, эрцы верят в спасение, и корень этой веры — благость избранничества, которое им важнее любви, важнее богатства, важнее всего на свете. Коли мы избраны богом, стало быть спасены будем непременно! Все эрцы едины в том, что спасение есть решительная перемена к лучшему, но лучшее эрцы понимают по разному.
Люди пойдут за теми, кто владеет Свитком. Как убедить людей, что Свиток в наших руках? Показать его? Нет! Глазам своим люди не верят, им дела подавай! А вернее, успех в делах. Успех — вот мерило правоты. Вот и мы с тобой, Райлика, и наша Левая партия успехом должны доказать правоту. Братья твои тоже хотят спасения эрцам, но если, боже сохрани, успех придет к ним и к их Правой партии, — не миновать беды. Мы победили на выборах, и это первый шаг. Сделаем еще несколько твердых шагов, и тогда без опаски выглядеть лжецами во весь голос провозгласим, что Свиток у нас. И нам поверят, и нас поддержат, и принесем эрцам спасение!»
Райлика с восхищением слушала длинный монолог возлюбленного своего супруга, и обожание застилало смысл слов и превращало их в непреложную истину. Однако, позволила себе мысленно не согласиться с тем, что есть нечто, что важнее любви, хотя бы этим нечто было избранничество.
Итак, бывший главный военачальник армии эрцев, завоеватель земель, что простираются за серой линией, многими почитаемый и многим ненавистный, глава Левой партии стал Первым министром. Великими трудами, искусными маневрами и досадными компромиссами, опираясь на верных врагов и обходя козни друзей, он собрал вокруг себя пестрое правительство, назначив десятки министров из числа избранных народом скрытых праведников.
С герами был заключен мирный договор: они не станут более воевать страну Эрцель и досаждать ее народу, а взамен эрцы вернут им земли за серой линией, и геры назовут эти земли своей страной. И воцарится мир.
— Безумцы! С кем заключили договор? Доверять слову нецивилизованных варваров? Безумие становится повседневностью! — вопиют любящие войну.
— Мы сами воспитаем достойного партнера, а вы не хотите мира! — отвечает Левая партия.
— Безумцы! Не отдавайте землю! Наши поселения — форпост и страховой полис страны! — возвышают голос жрецы и коноводы поселений за серой линией.
— Безумцы обыкновенно говорят правду, а я знаю вашу ложь и вашу суетню! Хоть пропеллерами крутитесь, но я поступлю по воле большинства! — ответствует Первый министр.
Тяжек путь страны Эрцель к миру с соседями. Спину и плечи Левой партии оттягивает проклятый короб грехов. Миролюбцы опасаются, что испытанные вожаки приведут их к краю пропасти. На счастье эрцев появился новый человек, неизвестный никому прежде Нимрод Ламм, ничем не запятнанный в обозримом прошлом. Свежая кровь.
Полгода трудов в партийном штате — и Нимрод стал лучшим сочинителем речей для ораторов своей партии. Да что там сочинитель речей! Окрыленный, он сам начал выступать перед людьми и преуспел выше всех похвал и уж почти не уступал в этом искусстве Первому министру. А тот, довольный, пригласил его вместе с Райликой к себе в резиденцию, обласкал обоих, обнял по–отечески, сказал, что любит их и признался, что завидует их молодости.
Как ни странно, но безупречный эрцит Нимрода завоевывал больше симпатий, нежели нарочитый разговорный сленг его коллег. Красное слово в устах влечет и убеждает, обуздывает и вразумляет. Редкий в стране Эрцель шназский выговор склонял к доверию: «Этот не наш. Похоже, не врет». Молодость и отсутствие в биографии политических корней возвышали его в глазах адептов.
Мики Парицки, который выдвинул Нимрода на авансцену политики, а прежде того взявший обязательства блюсти объективность и не питать недобрых чувств к чужаку, теперь корил себя за поспешность. Райлика безмерно гордилась супругом, но ревновала к его увлеченности. Чтобы полнее слиться с ним, раствориться в нем и растворить его в своей любви, она вникала в его занятия. Ее любящее сердце приписывало Свитку магическую силу. Она верила, что именно Свиток вознес Нимрода, и Свиток хранит его. Потихоньку от мужа она вчитывалась в письмена, запоминала, а затем вставляла в газетные заметки то одну, то другую цитату. «Я употребляю Свиток для нашего дела, и вот, успехов все больше, и скоро мы объявим громогласно, что владеем Свитком, и все–все эрцы присоединятся к нам, и снежной лавиной явится спасение, и конец борьбе!» — говорила себе Райлика.
