— Когда я прибыл, соседка ждала меня в коридоре. Она вошла первая и зажгла свет.
— Зажгите, пожалуйста.
Кечкеш щелкнул выключателем.
— Спасибо, — сказал Пооч. — Можете идти.
На стене были книжные полки. На одном из металлических креплений висело женское тело. Рыжие волосы закрывали лицо. Рядом валялся стул. На женщине было белое летнее платье и зеленые босоножки. Ни часов, ни цепочки, никаких украшений на ней не было.
В комнате порядок. Все шкафы закрыты.
— Вы видите, — сказал Пооч стоявшему рядом Кепешу, — на чем она повесилась? На буксирной веревке для автомашины. Длина такой веревки не меньше трех метров, а этот обрывок чуть больше метра. Откуда у нее эта веревка? Подобные вещи женщины не держат у себя дома.
— Может быть, у нее есть машина.
— Это легко выяснить. Пусть это сделает Петерди. — Пооч обернулся. — Петерди, вы слышали? Вызовите также оперативную группу. И позаботьтесь об отправке покойной. Господин Сивош, возвращайтесь в отделение, садитесь в мой кабинет и, что бы ни случилось, немедленно информируйте. Я останусь здесь. Первое, что нужно узнать, была ли у покойной машина.
Уже через несколько минут поступил ответ: автомашины у покойной не было.
— В таком случае… — Пооч все еще стоял на пороге комнаты. — Кечкеш! Позовите соседку.
Женщина сразу же пришла. Вытянув шею, она старалась заглянуть в комнату, но фигура капитана заслонила весь дверной проем.
— Расскажите, пожалуйста, — обратился к ней Пооч, — как вы обнаружили покойную?
— Когда я возвращалась из магазина, — с готовностью начала она свой рассказ, — как я уже говорила, дверь в квартиру Жофии была по-прежнему открыта, и тут я вспомнила, что Жофия уехала. Я отнесла домой сумки, вернулась и стала ее звать, но никто не откликался. Тогда я решила зайти в квартиру.
— О чем вы подумали в первый момент?
— Что к ней забрались воры. Но замок не был сломан, и я подумала, что она за чем-то вернулась домой. Только почему у нее темно? Ни в кухне, ни в комнате свет не горел. Я вошла в квартиру, в кухне никого не было. Тогда я открыла дверь в комнату, зажгла свет и… и… сразу же увидела. Кажется, я вскрикнула… Я очень испугалась. Я тут же подошла и дотронулась до нее. Я подумала, сниму ее… но она уже остыла. Когда-то я работала медсестрой и поняла, что она уже мертвая и снимать ее не имело смысла. Это было ужасно… я так растерялась… не знала, что делать. Потом подумала, что лучше ничего не делать, закрыла за собой двери и побежала звонить. Через десять минут приехала милицейская машина.
— Вы погасили свет?
— Даже не знаю. Не помню. Наверное. Разве в таком состоянии запомнишь?
— Вы уверены, что когда вы вошли в комнату, свет не горел?
— Ну конечно! Ведь я ничего не видела и потому включила свет.
— Вы ничего не трогали в комнате?
— Нет.
— Спасибо. Прошу вас находиться в своей квартире. Я к вам сейчас зайду.
— Хорошо.
— По-моему, — сказал Кепеш, — на выключателе будут отпечатки пальцев только этой женщины и, разумеется, сержанта милиции. И вообще мы не обнаружим здесь никаких отпечатков пальцев, кроме отпечатков погибшей. Вы согласны?
— Я тоже так думаю. Странно все-таки… эта буксирная веревка… Почему не бельевая? Или шпагат? Или какой-нибудь шнур? И где ее остальная часть?
— Наверняка в багажнике автомашины, где она взяла этот обрывок.
— Да, разумеется. Но в какой? В этом городе хватает машин. Ладно, давайте оглядимся.
Наконец они вошли в комнату.
— Соседка сказала, что эта женщина уехала, поэтому ей и бросилось в глаза, что дверь открыта. — Лейтенант подошел к шкафу. На полках лежали аккуратно сложенные вещи: кофточки, постельное белье, полотенце, рядом висели платья, пальто и короткая белая шубка. — Так, так, — заметил Кепеш, — белая шуба.
— Давайте смотреть дальше!
— Держу пари, что она и холодильник разморозила, — сказал лейтенант, тщательно просматривая вещи в шкафу. — И грязной посуды в кухне нет. Думаю, она взяла очередной отпуск и уехала отдыхать. А перед этим женщины всегда приводят квартиру в порядок. Фотографии! — воскликнул он, доставая с одной из полок коробку. — Интересно… — Кепеш просматривал фотографии. В основном это были снимки Жофии, несколько детских, какая-то пожилая женщина, вероятно, мать. — Смотрите-ка, — сказал Кепеш, показывая одну из фотографий, — знакомая. Это Ева Борошш.
— В самом деле, — в раздумье проговорил Пооч, разглядывая снимок с которого ему улыбалась молодая женщина, блондинка. — Остальное, мне кажется, можно доверить оперативной группе. Фотографии и сумочку этой женщины возьмем с собой. Видно, дома она пробыла недолго. Приехала она утром, постель не смята. Даже кофе себе не сварила… Торопилась… Наверное, только заскочила на минутку…
— Чтобы повеситься?.. — не удержался Кепеш.
Пропустив мимо ушей реплику лейтенанта, Пооч продолжал:
— Этот обрывок буксирной веревки… неужели она приготовила его заранее? Что-то не верится. И это самоубийство… Мы только что имели дело с самоубийством. Как оказалось — фиктивным. По-моему, здесь тоже что-то не так. Женщины были знакомы — фотография подтверждает этот факт, во всяком случае делает вероятным… Скажите-ка, — он резко повернулся к Кепешу, — как, по-вашему, эта буксирная веревка попала в квартиру? Как она ее сюда принесла? В руках? В сумочке? А может… с ней кто-то был и принес, скажем, в портфеле?
— Пли завернул в газету.
— В мусорном ведре ничего нет.
— Тогда просто в руках. Почему бы и нет?
— Вы правы… — в раздумье кивнул Пооч. — Почему бы и нет?
4Когда прибыла оперативная группа, Пооч и Кепеш отправились в соседнюю квартиру. Сэп сразу же открыла им дверь.
— Ох, извините, у меня такой беспорядок, — затараторила она, как только мужчины переступили порог. — Я даже не успела выложить из сумок продукты… Вы представляете, какое это страшное потрясение, когда я ее увидела… хоть я и была медсестрой, я все равно ужасно испугалась. Садитесь, пожалуйста! Можно, конечно, пойти в комнату, только я даже не убрала постель…
— В котором часу вы ее обнаружили? — У Пооча голова пошла кругом от этого потока ненужных слов.
— А, в котором часу?.. В девять я ушла из дома, а вернулась в половине десятого. Я спросила время у зеленщика, когда расплачивалась, и он сказал, что половина десятого. Я больше никуда не заходила, сразу же пошла домой… — Она замолчала, чтобы перевести дух.
— Вы давно знаете Жофию? — спросил ее Пооч, прежде чем она снова заговорила.
— С тех пор, как мы стали соседями, уже шесть лет. Я частенько к ней заходила немного поболтать. Она была замкнутой, в доме ни с кем, кроме меня, не дружила. Тем более после того, как многие жильцы стали возмущаться, что у нее все время орет магнитофон, часто даже по ночам. Я в это не вмешивалась. Просто перешла спать в другую комнату, там не было слышно. Жофия была одинокая, как раз перед тем, как сюда переехать, она развелась с мужем, ей очень с ним не повезло, он ее бил. Представляете?! Ничего удивительного, что ей хотелось немного отвлечься… У нее было много знакомых.
— Вы не замечали, чтобы какой-нибудь мужчина заходил к ней чаще других?
— Я как раз об этом хотела сказать. Несколько месяцев назад все прекратилось: и музыка, и гости ходить перестали. Тогда-то у нее и начались отношения с этим шофером.
— Вы его знаете?
— Ой, молоко! — взвизгнула женщина, бросаясь к плите. Кухню наполнил запах гари. — Придется теперь отмывать… — с досадой заметила она. — Конечно, я его знаю! Вернее… нет, не знаю. Я его несколько раз видела, но ни разу с ним не разговаривала. Жофия нас не познакомила, я даже на нее обиделась, но она говорит, это ее личное дело, не будь любопытной! Геза не любит знакомиться. Ее жениха зовут Геза Халас.
— Так я и думал; — вздохнул Пооч.
— Он всегда ходил с черного хода. Я хожу там только утром, а он приходил по вечерам.
— А на ночь он оставался?
— Думаю, что да. Я иногда видела его рано утром. Он всегда ходил через черный ход. Через парадный он никогда не ходил. Наверное, не хотел встречаться с жильцами дома. Ведь по черной лестнице меньше народа ходит.
— Вы могли бы подробно описать его внешность?
Видно было, что этот вопрос женщине неприятен.
— Его внешность?.. Ну…
— Товарищ Кепеш, — сказал Пооч, — покажите одну фотографию.
Лейтенант открыл коробку и достал фотографию Евы Боронин.
— А эту женщину вы знаете?
Взяв фотографию, Сэп вертела ее в руках и смущенно улыбалась.
— В чем дело? — спросил капитан.
— Одну минуточку, я надену очки, — сказала она и ушла в комнату. — Ну вот, теперь другое дело. Без очков я и в двух шагах ничего не вижу. Я очень близорука. — Она снова взяла фотографию. — Знаю ли я эту женщину? Она блондинка? Her, я ее не видела.
