Аарон благоговел перед Моисеем, гордясь тем, что они одна плоть и кровь. Аарон тоже слышал голос Бога, но для Моисея это всегда будет иначе. Брат разговаривал с Господом, и Он слушал его, как отец слушает своего ребенка. Бог был другом Моисея.
Наступила ночь, засветился огненный столп, и аромат всесожжений, принесенных Иофором, разливался в воздухе. Ужин в честь Иофора продолжался, и пока ели жареного ягненка, финики и лепешки с изюмом, Моисей рассказывал обо всем, что сделал для них Господь: как Он вывел Свой народ из Египта и какие чудеса сотворил по пути. Перед ними был хлеб и оливковое масло, куда обмакивали хлеб. Вино текло рекой. Каждый раз, когда слуга проходил мимо, Надав и Авиуд протягивали свои чаши.
Несомненно, такой будет жизнь, когда они придут в Землю обетованную. Да, но Ханаан будет еще прекраснее. Ведь сам Господь Бог сказал, что это земля, где течет молоко и мед. Чтобы было молоко, там должны быть стада коров и коз. А чтобы был мед, должны цвести фруктовые деревья и виноградники, и тогда пчелы смогут собирать нектар.
После нескольких веков рабства Израиль был свободен.
Аарон взял еще жареного мяса и фиников. К такой жизни он хотел бы привыкнуть.
* * *
Голова Аарона болела оттого, что он выпил много вина, и на следующее утро ему пришлось заставить себя подняться. Моисею вскоре понадобится его помощь. Народ потребует решать множество споров, возникших за последние сутки. Их вопросы и тяжбы, в которых нужно было посредничество или совет Моисея, продолжались от рассвета до заката. Людей приходило столько, что брату едва удавалось поесть. Когда такое множество народа живет бок о бок, трения неизбежны. Каждый день приносил новые испытания и новые трудности. Незначительный проступок мог вызвать серьезный конфликт и даже драку. Казалось, люди не могли придумать, как по иному распорядиться полученной свободой, кроме выяснения отношений, драк и жалоб. С одной стороны, Аарону хотелось, чтобы каждый из них решал и действовал самостоятельно, с другой, это приводило к проблемам, которые потом приходилось разрешать Моисею.
Сегодня в очередь к нему выстроилось людей больше, чем обычно. Споры между племенами, конфликты между родственниками внутри племени. Может быть, сильная жара мешает им ладить друг с другом? А может быть, надежды, не сбывшиеся за долгие годы? Сегодня терпение Аарона было на пределе. Он ждал того момента, когда сможет вернуться в свой шатер и прилечь, подложив под голову свернутое покрывало.
— И что же, так каждый день?
Аарон не заметил, как подошел Иофор.
— С каждым днем становится все хуже.
— Так не пойдет.
«Кто он такой, чтобы решать?»
— Моисей — наш предводитель. Он должен судить народ.
— Неудивительно, что он так постарел с тех пор, как мы последний раз виделись. Люди его изматывают!
Поссорившись, двое стоявших в очереди стали кричать друг на друга. Скоро разгорелась драка, вовлекавшая все больше людей. Аарон, поспешно оставив Иофора, заторопился к дерущимся. На ходу он скомандовал своим родственникам разнять их и восстановить порядок среди ожидавших.
Мужчин разняли, но один все же успел ранить другого.
— Пойди и пусть кто-нибудь осмотрит порез у тебя над глазом.
— И потерять место в очереди? Нет! Я прождал вчера и позавчера! Не уйду. Этот человек получил выкуп за свою сестру, а теперь не отдает ее мне в жены!
— Тебе нужна жена? Возьми мою!
Одни смеялись, а кто-то терял остатки терпения.
— Может, все остальные могут стоять тут и шутить, но у меня дело серьезное. Я не могу простоять здесь до следующего полнолуния и ждать, пока Моисей отрубит руку этому человеку, — он вор, украл мою овцу, чтобы попировать с друзьями!
— Я нашел эту шелудивую овцу в сушняке! Это моя овца!
— Твой сын увел ее из моего стада!
— Ты что, называешь меня лжецом?
— Лжец и вор!
Родственники Аарона помогли разнять и этих спорщиков. Рассердившись, Аарон громко сказал всей очереди:
— Всем будет проще, если вы постараетесь ладить друг с другом, — он взялся за посох. Порой они были как овцы, и Моисей был их пастухом. А временами казались волками, готовыми разорвать друг друга на куски. — Если кто-то еще устроит здесь беспорядок, будет отправлен в свой шатер и завтра встанет в конец очереди!
Стало тихо, но тишина была напряженной.
Иофор покачал головой.
— Так не пойдет. Ожидание изматывает людей.
Несмотря на все приятные воспоминания от вчерашнего вечера, Аарону не нравилось, что мадианитянин считает себя вправе критиковать их.
— Может, так и не пойдет, но так должно быть. Только Моисей слышит Бога.
— Уже скоро вечер, а здесь больше народу, чем было с утра.
Аарон не видел причины утверждать то, что и так очевидно.
— Ты гость. Тебя это не должно беспокоить, — заметил он.
— Моисей мой зять. Я хочу, чтобы он увидел еще и своих внуков, — Иофор вошел в шатер. — Моисей, почему ты пытаешься все сделать сам? Чтобы получить твой совет, люди простояли здесь целый день.
Аарону хотелось зацепить Иофора своим пастушьим посохом и вывести из шатра. Что этот необрезанный язычник возомнил о себе? Почему это он задает вопросы Божьему избраннику?
Но Моисей ответил с почтением:
— Люди приходят ко мне в поисках Божьего руководства. Когда возникают споры, я их разрешаю. Я объявляю народу решения Бога, объясняю Его уставы и законы.
— Так не пойдет, сын мой! Ты просто измучаешь себя, да и народ тоже. Это дело — слишком тяжелая ноша для тебя, тебе не нужно нести ее одному. А теперь позволь дать тебе совет, и да будет с тобой Господь.
Моисей встал и попросил присутствующих удалиться. Аарон не стал выслушивать возражения и поторопил всех посетителей покинуть шатер, заверяя, что они не потеряют своих мест в очереди. Их выслушают первыми, когда вождь снова начнет разбирать тяжбы. Он скомандовал родне, чтобы те отправили по шатрам остальной народ, и старался не обращать внимания на гул недовольства. Потом вернулся внутрь, опустил полог и сел рядом с братом и его тестем.
— Тебе нужно быть посредником между народом и Богом и предоставлять Господу их дела, — Иофор протянул к Моисею руки, будто умоляя. — Ты должен объявлять им решения Бога, учить их Божьим уставам и законам и указывать им, как жить. Но найди несколько способных честных мужчин, боящихся Бога и ненавидящих взятки. Назначь их судьями: тысяченачальниками, стоначальниками, пятидесятиначальниками и десятиначальниками. Эти люди будут служить народу, разбираясь с обычными делами. Все, что будет особенно важно или слишком трудно для них, пусть передают тебе. Но с небольшими делами они могут разбираться и сами. Они помогут тебе нести эту ношу, и тебе будет легче. Если ты примешь мой совет и если Бог повелит тебе так поступить, ты благополучно разрешишь все дела, а эти люди с миром пойдут по своим шатрам.
Аарон видел, как внимательно слушал Моисей своего тестя, взвешивая его слова. Всегда ли брат был таким или его изменили обстоятельства? Совет мадианитянина казался разумным, но одобрит ли этот план Господь?
Аарон и до появления Иофора замечал, как углубились морщинки на лице Моисея и как поседели его волосы. К тому же брат похудел — не от недостатка пищи, но от того, что ему не хватало времени на еду. Моисей не любил оставлять важные дела на завтра. Но проблем становилось все больше, и он не успевал разрешать их до захода солнца. Аарон был готов занять место судьи — если только Господь скажет Моисею об этом. Но в любом случае надо было что-то менять. Из-за жары и пыли люди теряли терпение и прямо в очереди начинали выяснять отношения. Глядя на них, Аарон боялся, как бы они своей склочностью не прогневили Господа.
Следующие несколько дней Аарон, Моисей и старейшины обсуждали, кто лучше подходит на место судей. Было выбрано семьдесят способных и верных мужчин, тех, которым можно было доверять и кто посвятил себя выполнению Божьих заповедей и уставов. Благодаря совету Иофора, Моисей, как, впрочем и Аарон, получили небольшую передышку.
И все же Аарон был рад, когда мадианитянин оставил их стан, забрав с собой своих слуг. Иофор был мадиамским священником и признавал Господа величайшим из всех богов. Но, получив от Моисея приглашение остаться, Иофор все же решил идти своим путем. Он отказался быть частью Израиля, а значит, отказался и от Господа Бота. Несмотря на любовь и уважение, установившиеся между ним и Моисеем, их народы шли разными путями.
Иногда Аарон замечал, что ему не хватает той простоты жизни, которая была в рабстве. Все, что ему тогда было нужно, — это выполнить свою дневную норму кирпичей и не привлекать внимания надзирателей. А теперь у него были эти многотысячные толпы людей, которые следят за каждым его шагом, требуют внимания. Достаточно ли дня, чтобы сделать все необходимое сегодня? Нет! И как можно освободиться от такого вида рабства?
