— Да, все двенадцать, — сказал он, так как Анна Леопольдовна знала своего поклонника, столь же охочего до любви, сколь и до денег, и поэтому дала резервную сумму.
— Но вот ведь какая штука, — озабоченно произнёс Жора, прикидывая в уме, во сколько лишних тысяч могла бы Анька оценить его благородство. — Тут за это время произошло некоторое колебание конъюнктуры, и в связи с этим цены — того, сами понимаете… Вы ведь уже не мальчик.
Говоря последнюю фразу, Жора как раз рассчитывал на противоположное.
— И какова теперь цена вещи? — спросил Вартанян, начиная заметно волноваться из-за опасения, что денег может не хватить.
Но Жора был бывалым гуманистом.
— Да что я, в самом деле, — спохватился он и коротко хохотнул, — ведь такие специалистки, как Анька и Катька, лучше меня знают колебания цен. Сколько они вам дали?
Вартанян был честный малый, но даже он почувствовал подвох в Жориных словах. Его очень рассердило, что Жора, сказав ему, что он уже не мальчик, делает из него мальчика. Поэтому он вместо имевшихся у него четырнадцати тысяч назвал двенадцать триста, утаив тысячу семьсот, лежавшие в заднем кармане брюк и незаметные под пиджаком. Раскладывая деньги, Вартанян руководствовался известным старым правилом: некруглым числам везёт больше, чем круглым. Если, например, в ресторане или кафе официант подаёт вам счёт на двадцать пять рублей, то вы думаете: «Вот подлец, небось обсчитал в два раза». Если же он за то же самое подаёт счёт на двадцать восемь рублей пятьдесят три копейки и долго ищет сорок семь копеек сдачи, то вам уже кажется, что всё в порядке.
Жора развёл руками.
— Чего не сделаешь для любимой женщины, даже если у неё превратные представления о ценах на мировом рынке, — вздыхая, сказал он. — Ладно, считайте ваши деньги.
Он открыл лежавший на столе атташе-кейс, элегантно щёлкнув при этом замками. Там лежала шестигранная коробочка величиной с пачку папирос. Коробочка была обтянута бархатом голубого цвета.
Вот вам товар, проверяйте. — Жора весьма небрежно, почти бросил коробочку на стол, закрыл чемоданчик и поставил его на пол у стола.
Вартанян взял коробочку, открыл её и тут же открыл рот: и ней лежали подвески и сверкали всеми своими гранями, отражая яркое южное солнце, светившее в окно.
— Что, алмазы? — только и спросил он.
— Бывшие, — коротко подтвердил Жора, удивительно повторяя в этом своём определении ревизора Милу,
Вартанян достал основную пачку денег, в которой было десять тысяч, и начал раскладывать её стопками по сто рублей на столе. Жора подхватывал каждую стопку и пересчитывал.
В это время раздался стук в дверь, Жора и Вартанян в первый момент не знали, что делать. Потом Жора быстро схватил стоявший у стола атташе-кейс, открыл его, сгрёб туда всё находившиеся на столе деньги, закрыл и поставил на место, сунул Вартаняну в руки коробку с подвесками, затолкал его в спальню, закрыл за ним дверь и, приложив к губам палец, показал, что надо вести себя тихо. Всё это заняло считанные секунды.
— Войдите, — откликнулся Жора.
Вартанян прислушивался из-за двери по привычке, выработавшейся у него за время проживания в квартире Бонасеевых.
— А, здравствуйте! Ведь вы же сказали, что сегодня утром уезжаете.
— Вот я и пришла попрощаться, — раздался в ответ голос Милы, такой щебечущий и легкомысленный, что Вартанян чуть было не забыл, зачем он сюда пришёл. Оказывается, она уезжает, а он, Вартанян, об этом ничего не знает. Зато он вспомнил, что спальня волей судеб очутилась под его охраной, и это показалось ему лучшей гарантией того, что Мила и сегодня останется ему верна.
— Так вы действительно сейчас уезжаете? — спросил Жора.
— Ну, не прямо сейчас. А вы чем занимаетесь? Может, пойдём на прощание пообедаем? Или не пойдём, а лучше закажем обед опять в номер. Я хорошо придумала? — и она захлопала в ладоши.
Это сразило даже Вартаняна, успевшего повидать виды за эти дни. «Всё! Хватит!» — подумал он и начал метаться по спальне, соблюдая, однако, при этом тишину.
— Прекрасная мысль! — воскликнул Жора и стал набирать номер телефона, чтобы заказать обед.
Мила в это время ходила по номеру и напевала какую-то глупую песенку глупым голосом. Вартанян не слышал, что заказывает Жора, — он и без того давно уже хотел есть. Он услышал только, как в комнате что-то упало — это Мила задела ногой чемоданчик. Жора от неожиданности даже опустил телефонную трубку на рычаг.
Ого, что вы там держите? — спросила Мила.
— Да так, барахло всякое. Я всегда езжу в командировки с одним кейсом. Положите его на стол, чтоб не мешался под ногами.
Судя по звукам, Мила положила чемоданчик на стол. А Жора снова стал набирать номер, приговаривая: «Тоже связь, взяли и прервали на самом вкусном».
Потом он долго заказывал всё сначала. А Вартанян продолжал метаться по спальне, пока не сел с размаху на стул, на спинке которого висел Жорин пиджак. Когда Вартанян садился, в нагрудном или во внутреннем кармане — он не понял сразу — что-то тихо треснуло. «Ну вот, — подумал он, — раздавил что-то. Очки, наверное». Вартанян вскочил со стула и прощупал пиджак. В нагрудном кармане никаких очков не было, а во внутреннем он нащупал такую же шестигранную коробочку, какая была у него.
«Что-то непонятно», — насторожился Вартанян, мигом восстановив в памяти все предупреждения Милы. Он быстро выхватил коробочку из кармана и сравнил её со своей — сходство было поразительное. Тогда он открыл коробочку. Там лежали точно такие же подвески, как и в той, что была у него. Налицо было одно из двух: либо Жора сделал точную копию подвесок, чтобы оставить её себе на память о тех, которые он возвращает Анне Леопольдовне, либо он сделал эту копию подвесок, чтобы передать её через Вартаняна Анне Леопольдовне в память о настоящих и двенадцати тысячах трёхстах рублях в придачу. Второе показалось Вартаняну более правдоподобным, поэтому он, как честный человек, положил в карман висевшего пиджака ту коробочку, которую, по мнению Жоры, ему следовало везти Анне Леопольдовне. А вынутую из кармана пиджака взял и положил в свой карман.
Проделав эту операцию, он обнаружил по звукам, доносившимся из-за двери, что Мила уже на пороге номера.
Когда Жора открыл дверь спальни и спросил: «Продолжим?» — Вартанян с нескрываемым интересом разглядывал что-то в окне.
— Сейчас, одну минуту, — попросил он, явно следя, как показалось Жоре, за какой-нибудь симпатичной девушкой.
Коробочка лежала на подоконнике. «Молодость, молодость, — подумал Жора, — хоть из окна поглазеть, и то уже счастье».
— Давайте продолжим, а то вдруг ещё кто-нибудь придёт, — попросил он Вартаняна.
— А кто это приходил? — спросил Вартанян, возвращаясь к столу, на который Жора уже вытряхнул содержимое чемоданчика.
— Да так, одна знакомая. Каждый день говорит, что завтра уезжает.
— И никак не уедет?
— Никак.
— А может, с билетами трудно?
— С билетами не знаю, а с другим у неё трудно, это точно, — сказал Жора и засмеялся профессиональным мужским смехом.
Но Вартанян сдержался. Он достал из разных карманов ещё две пачки денег и положил их на стол, не пересчитывая. Жора пересчитал все двенадцать тысяч триста рублей и аккуратно сложил их в чемоданчик.
— Всё в порядке? — спросил Вартанян.
— Да, — ответил Жора. — Вы сегодня улетаете?
— Попробую сегодня. Я и так уже задержался.
— Вы уж извините, — неожиданно сказал Жора, — но, сами понимаете, такую вещь держать в номере, когда целый день на работе… Да вы объясните всё Ане, она поймёт,
— Да, я объясню, конечно. Ну, до свидания.
— До свидания. Смотрите, идёте в рейс с ценным грузом на борту. Аккуратнее. Кстати, куда вы его положили?
Вартанян похлопал себя по карманам.
— По-моему, на подоконник в спальне.
— Так вы его можете не довезти.
И они весело рассмеялись, потому что оба были довольны проделанной операцией, хотя каждый по-своему.
Жора сходил в спальню, принёс с подоконника коробочку, торжественно вручил её Вартаняну, и тот покинул номер.
Ещё в спальне после произведённого обмена Вартанян понял, что пошли последние минуты его пребывания в гостинице и хорошо бы, если бы последние часы пребывания в Одессе. Поэтому он бегом поднялся к Миле и прямо с порога сообщил ей, что уезжает немедленно. Она тем не менее успела расспросить его об исходе операции. Он сказал, что всё прошло нормально, не упомянув, впрочем, о дополнительном обмене, произведённом им при одностороннем соглашении: она очень рассердила его своим поведением в номере Жоры.
Они обменялись номерами телефонов и расстались до встречи в столице. Мила сказала, что она тоже закончила все свои дела и вылетит сегодня вечером. Но у Вартаняна были причины не предложить ей лететь вместе. Тем более что, сидя в спальне, он вспомнил старинный шкаф в своей комнате в квартире Бонасеевых и саму Катю. «Я подлец, здесь шашни завожу», — подумал он тогда же.
