— Крас, Дона выбросило из шлюза. Я его вижу: он летит по направлению ко мне. Судя по всему, Дон без сознания.
— Ошибаешься, Барк, я уже пришел в себя, — голос Дона звучал ровно. — Запаса кислорода у меня на семь часов. И ты успеешь меня подобрать. Ты, Крас, садись немедленно. Садись без нас. Корабль терять нельзя, а тем более оставить здесь, на орбите, беспомощным, без маневра, без топлива. Это приказ мой и Сименса. Выполняй!
— Есть выполнять приказ. — И корабль, озарившись серией вспышек, исчез.
— Прошу тебя, Барк, не спеши, — снова ожил эфир. — Торопиться теперь нам с тобой некуда. И наши и эти что-то помалкивают.
— А что они могут сказать? — пробурчал Барк. — Пусть наши зрители помалкивают себе, это дело их совести. Соглашение о взаимопомощи на орбите подписано всеми. И ими тоже.
Сплошной комок нервов, Барк буквально по сантиметрам подползал к Дону.
— Возьми чуть левее, на всякий случай, — подбадривал его Дон. — Сейчас войдем в тень, и я включу освещение на гермошлеме, а ты зажигай фару своего «чемодана», тогда и я тебя не потеряю. Если будут трудности, переждем темноту. Выйдем на свет, там меня и подберешь. Вдвоем все же веселее…
И тут Барк заметил, что у соседей что-то изменилось. Корабль как будто приблизился.
Точно. В наступившей темноте отчетливо стали видны вспышки его двигателей.
И тут же в темноте ночи родился маленький светлячок. Барк включил прожектор, и его луч невидимым веером пронзил черноту. Ощупывая пространство, Барк наконец поймал лучом этого светлячка, и белый скафандр заблистал в ночи. Барк был совсем близко.
К удивлению Барка, в наушниках послышалось шуршание, и на его фоне возник голос:
— Я — командир корабля. Предлагаю перейти на наш борт. Наше командование разрешило акцию вашего спасения.
И тут же ворвался другой голос:
— Я — Стоунхаус. Переход на борт S-101 разрешаю ввиду чрезвычайных обстоятельств. — Центр Управления умолк так же неожиданно, как и возник.
Когда тень закончилась, огромный корабль и две крохотные фигурки осветились солнцем. Теперь людям, оказавшимся в космосе, было легче рассчитать свои действия. Барк благополучно преодолел оставшееся расстояние и, извинившись за недостаточную вежливость, ухватил своего товарища за ноги. Теперь они уже кружились вдвоем.
Командир «соседей», видимо, внимательно следил за всеми перемещениями: как только астронавты произвели «стыковку», тут же последовали его советы:
— Барк, остановите вращение, я иду на сближение. Будем брать вас манипуляторами.
— Командир, а если я все же на своих двигателях к вам подлечу? — попросил Барк. — Вдвоем, правда, трудновато, да и обзора мало…
— Ну, что касается вашего умения пилотировать, то я имел удовольствие лично наблюдать за ним… — рассмеялся «сосед». — А манипулятор предлагаю для большей страховки. Так что потерпите еще немножко.
Корабль вырастал с каждой секундой. И скоро уже в его иллюминаторах были видны головы людей, которые с любопытством смотрели на Барка и Дона. И вот «спина» корабля дрогнула, сгорбилась, оголив огромный ангар. Край ангара зашевелился, и металлическая рука взметнулась над громадиной корабля. Она несколько раз сложилась и разогнулась, словно разминаясь. Потом медленно потянулась к астронавтам. Оператор «соседей» был, вероятно, мастером высочайшего класса. Металлическая рука застыла перед самым шлемом Дона, ее клешня хищно клацнула и метнулась к его ноге. Так, за ногу, как котенка, его опустили затем в ангар, прямо к люку шлюзовой камеры. Затем клешня потянулась к Барку, но тот, ловко увернувшись от ее объятий, сам влетел в ангар, прилепил «чемодан» в нишу и устроился рядом с Доном.
Когда операция по спасению была закончена, люк вздрогнул и стал уходить внутрь. Потом из него высунулась безликая фигура в скафандре и призывно махнула рукой.
— Входите, — пригласил он. — Только по одному, в шлюзе места на троих не хватит.
— Входи ты первым, Дон. — Барк отодвинулся от люка. — У тебя кислорода поменьше…
Когда Дон исчез в проеме люка, он закрылся, затем открылся вновь, и из него опять показался человек в скафандре. Он проплыл мимо Барка и завозился возле «летающего чемодана».
— Вам помочь? — вежливо осведомился Барк.
— Нет, — прозвучал короткий ответ. — Входите лучше в шлюз, только ничего там не трогайте, я все сделаю сам. Впрочем, я тоже уже возвращаюсь: вы неплохо разобрались в нашей системе крепления. Вы — профессионал, Барк.
Пропустив вперед Барка, астронавт втиснулся в камеру, закрыл люк и включил наддув шлюзовой камеры. Вскоре он открыл гермошлем и предстал перед Барком с открытой улыбкой.
— С прибытием вас и с новосельем. Приглашаю в камбуз. После обеда предстоит посадка, правда, на нашем аэродроме. Извините, но по-другому я не могу. Я и есть командир корабля. — Молодой русоволосый человек с черными глазами тряхнул головой, и копна волос заструилась над белым скафандром.
Барк знал конструкцию кораблей этого типа по международным каталогам. И все равно он с любопытством оглядывался вокруг. Бросились в глаза чехлы, закрывающие приборы и пульты.
«А ведь было время, — невольно подумалось Барку, — когда мы летали вместе и ничего не прятали друг от друга…»
Дон тоже о чем-то напряженно размышлял, поглядывая на дружную работу команды.
Разговаривать не хотелось. Роль спасенных была чем-то обязывающей и несколько унижающей.
Это чувство неловкости, которое царило и за обедом, было нарушено сиреной. Включилась программа спуска.
…Командир посадил корабль просто классически, буквально притерев его колеса к посадочной полосе. Дона и Барка сразу же посадили в машину, туда же уложили «летающий чемодан» и скафандры для работы в открытом космосе.
Перелет к своим был недолог. Встретил их Сименс. Он улыбался, но глаза его были тревожны и грустны.
«Наверное, досталось ему… — отметил про себя Барк. — А впрочем, за что?»
— С возвращением вас, парни, надеюсь, все в порядке?
Барк неопределенно пожал плечами. Сейчас его волновало уже нечто другое.
— Надеюсь, генерал, я буду сегодня там же, откуда вы меня вызвали?
— А как там у них на борту? — вопросом на вопрос ответил Сименс.
— Трудно ответить, все было зачехлено. Оптику я видел, было что-то похожее на ускоритель, — вспоминал Дон.
— Не забудь, накормили еще неплохо, — грубовато добавил Барк, но, заметив недовольство в глазах генерала, добавил: — Я — монтажник. Свое дело я сделал. — И, помолчав, повторил свой вопрос: — Наш договор на Сатурн остается в силе?
Сименс пожевал губами, поглядывая на Барка. Он словно испытывал его.
— Не скрою, мнения об этом были разные, как сам понимаешь, — неторопливо заговорил он. — Но затем все пришли к общему мнению, что нельзя было акцентировать внимание на том, что произошло на орбите. А если тебя снять с полета, то может возникнуть ненужная возня вокруг всего этого. Так считают некоторые, но не я. Так что послезавтра ты полетишь к Сатурну. Иначе нельзя. Ты остаешься нашей гордостью, нашим героем… — Сименс замолчал и опять внимательно посмотрел на Барка. — Но я не случайно спросил о том, что вы видели внутри их корабля. Дело в том, что с нашей спутниковой системой творится что-то неладное. От нее, после вашей посадки, нет никаких сигналов, нет телеметрии. Система перешла на автономный режим, и это нас тревожит. Она от нас, так сказать, отделилась и теперь «живет» своим разумом. Может, такое решение ведущий компьютер принял, оценив обстановку вашего полета, а также дружеский контакт с «соседями»? В общем, думаем, анализируем…
— Рад тебя видеть, дружище! — Этими словами встречал его Пит на аэродроме. — Ну, скажу, и досталось тебе! Газеты подробно пишут, как ты ловил своего приятеля. Я, полицейский, мастер по задержанию, и то бы не сумел так изловчиться.
Барку было приятно слушать эти слова, идущие от души, хотя в них и отдавало «профессиональным» юмором.
— Тебя с нетерпением ждут все наши. Хотят поздравить с благополучным возвращением. И ждут твоих рассказов.
— Так рассказывать почти не о чем, — попытался утихомирить восторги Барк. — Спасибо тем парням, иначе бы летать нам с Доном на орбите в обнимку веки вечные. Так сказать, в назидание потомкам.
Говорить больше не хотелось, и Барк сделал вид, что заснул, а Пит, глядя на застывшее его лицо, вдруг понял, что Барк что-то недоговаривает.
За день до старта каждый из астронавтов занимался своими личными делами, так повелось со времен первых полетов человека в космос. И тут Пит обнаружил, что у него появилась масса свободного времени. Как оказалось, изнурительные тренировки имели и свои достоинства: они полностью поглощали время человека, не давая ему возможности даже подумать о чем-то постороннем. Сейчас Пит не знал, как убить целые сутки, отведенные ему для устройства личных дел. «Выходит, — невесело отметил он, — их у меня и не было…»
