Андрей Гуляшки - Убийство на улице Чехова

Аввакум, впрочем, подружился с профессором и стал частым гостем в его доме.

Вот пока и все о моих друзьях и знакомых, посещавших дом на улице Чехова.

В ночь с седьмого на восьмое января празднуют свои именины Иваны. Иванов много, и они самые разные, а потому и в праздник их может происходить многое — все что угодно. Должен признаться, я жду, что в конце концов из этого «всего» вынырнет и мой успех. В только что закончившемся году я дежурил в разные праздничные дни, провел на дежурстве и Николин день, и Васильев день, но без пользы. Как назло, даже в эти дни (дни ракии и вина) не случилось ни одного происшествия. Никакого интересного убийства, ни попытки покушения, ни крупной кражи, ни даже мелкой. На дне, в преступном мире, не произошло ничегошеньки, и я, как говорится, остался на бобах.

Слушая мои сетования, читатель подумает, что я готов предать мир дьяволу, лишь бы у меня была работа. Если кто-нибудь так подумает, он будет прав — но лишь отчасти. Во-первых, я бы предал мир этому самому, но всего только на одну минуту. Во-вторых, условившись с ним заранее, что в течение этой минуты он не зажжет огонь мировой войны, не вызовет стихийное бедствие и не спровоцирует попытку более чем одного убийства на пять миллионов жителей. И переговоры с дьяволом я вел бы не для того, чтобы создать ему работу, а чтобы он создал работу мне, следователю. Ну а найдя преступника и передав его прокурору, я свел бы на нет всю дьявольскую работу, и таким образом он бы проиграл, а я проявил себя.

Но мои разговоры о дьяволе, разумеется, пустая болтовня, свидетельство плохого настроения, вдруг охватившего меня буквально за считанные минуты до того, как я получил сообщение об убийстве, происшедшем на улице Чехова. Мне действительно надоело ждать своего часа, который французы встречают и провожают очаровательным выражением «bonne chance»[3].

И все же я чувствую себя обязанным добавить несколько слов о своей особе. Так, например, я рано понял, что судьба слепа и глуха и раздает удачу и блага кому попало и как придется. И поскольку я не угодил в число счастливчиков, то пришлось мне опираться на мудрую, испытанную временем святую «троицу»: учение, труд, постоянство. Закончив с отличием школу, я блестяще выдержал конкурсные экзамены на факультет права, стал лучшим студентом на курсе, а позже специализировался по криминалистике. Почему по криминалистике? Потому, что кандидатов на эту специальность было меньше всего, а кроме того, это область, где много «кустов», и «заяц» непременно выскочит из-под какой-нибудь ветки (обстоятельство, имеющее значение для честолюбивого человека).

После завершения специализации меня назначили в школу по подготовке инспекторов милиции. Я читал лекции, всячески стараясь вдолбить в курсантские головы благоговейное отношение к теоретическим знаниям. Я и сам уверен, что знания непременно переходят в качество, и это приобретенное качество становится однажды равноценным врожденному таланту (то есть дару, преподнесенному слепой Судьбой).

Но с годами два обстоятельства начали привлекать мое внимание. С одной стороны, я видел людей, которые, не будучи особенно подготовленными по теоретическим дисциплинам, добивались успехов на практике и поднимались все выше по служебной иерархической лестнице. С другой, я, специалист по теоретическим дисциплинам, продолжал топтаться на месте и (что, в сущности, больше всего меня трогало) не видел обнадеживающих признаков для быстрых перемен к лучшему. Пока достигнешь профессорского звания — наивысшей иерархической ступеньки в области теоретических дисциплин, — придет старость… Поэтому я решил перейти на оперативную работу. Начальство одобрило это решение, и вот уже год, как я следователь милиции. Прошедший год оказался бесплодным, а вот новый, едва успев начаться, преподнес мне интересное убийство. Убитый — профессор, причем начальник, и какой: начальник специальной службы в Эпидемиологическом институте! «Bonne chance», товарищ Канделаров, «bonne chance».

Квартира профессора Астарджиева находится на втором этаже четырехэтажного здания стандартного типа без балконов и эркеров, с «однотонным» фасадом. Позади здания есть небольшой хозяйственный двор, голый, как лысина. С севера его теснит тыльная сторона жилого блока, парадный фасад которого выходит на параллельную улицу Феликса Дзержинского. Это здание на улице Феликса Дзержинского и дом № 80 на улице Чехова похожи друг на друга как две капли воды. Вход «Б» на улице Дзержинского ничем не отличается от парадного входа дома № 80 на улице Чехова.

Одностворчатая дверь в доме № 80 на улице Чехова, ведущая в разделенный дворик, не закрывается, потому что ее замок давно выломан. По необъяснимым причинам даже двери окрашены в один цвет — коричневый, а ручки сделаны в виде бронзовых шаров. Наверное, люди, живущие в двух расположенных друг против друга жилых блоках, путают иногда входы, а может быть, и свои квартиры. И даже больше: лестничные клетки домов так похожи, словно были отлиты с одной и той же матрицы. Представляю себе, какие недоразумения могут происходить благодаря такому удивительному совпадению. Спутает человек вход, поднимается по лестнице и, лишь подняв руку, чтобы нажать на звонок (или напрасно пытаясь вставить ключ в замок), замечает, что ошибся.

Конечно, недоразумения могут иметь неприятные последствия — но это уж совсем другая тема.

Закончу описание местоположения дома еще одной деталью. Она касается здания, которое находится против дома № 80. В криминалистике нельзя пренебрегать так называемым «зданием напротив»: оно ведь может скрывать потенциального свидетеля! Представьте себе: десятки его окон смотрят на улицу и на здание, расположенное напротив. Часто случается, что кто-то из живущих в упомянутом здании смотрит на улицу (или на противоположную сторону!) и вдруг заметит ЧТО-ТО, представляющее интерес (или даже особый интерес) для следователя. Короче говоря, «здание напротив» может стать источником информации, которая перевернет дело с ног на голову или наоборот — поставит с головы на ноги.

К сожалению, именно напротив моего дома (№ 80) улица Чехова осталась такой же, какой была она и двадцать лет тому назад — во времена двухскатных домишек, окруженных густыми фруктовыми садами. Этот анахронизм отделен от улицы старым деревянным забором. Без сомнения, там тоже скоро поднимется современное здание, но пока стоит низкий домик, отодвинутый в глубь участка. Вход в здание и окна второго этажа недоступны для наблюдения, даже если бы кто-нибудь из живущих в домике и захотел туда заглянуть.

И последнее замечание — относительно уличного освещения (чтобы закончить о внешней обстановке вокруг дома № 80). В целом освещение хорошее, соответствующее кварталу, который расположен не в центре города, а на обычной окраинной улице. Везде достаточно светло — чтобы человек, удалившийся от фонаря, через десять шагов не потонул в полной темноте. Но и не так уж светло, чтобы, читая номер дома, не всматриваться. А № 80 находится между двумя фонарями. Около двух блоков-близнецов полутемно, и я не очень уверен, что человек, занятый своими мыслями, не спутает жилище, войдя в соседний вход, расположенный всего лишь в 10–15 шагах в глубине улицы.

Ну, хватит о внешней обстановке.

Настал черед получить представление о внутренней, то есть о квартире, в которой был убит профессор Астарджиев. Не представив себе ясно квартиру, мы не смогли бы в строгой последовательности увязать две части преступного деяния: 1. Подготовку убийства, 2. Убийство. В криминалистике эти две части называют: замысел и исполнение.

Квартира профессора Астарджиева состоит из четырех комнат, столовой, кухни с кладовой, прихожей и коридора. Квартире принадлежит подвал — сухое, довольно просторное помещение четыре на пять метров, окно которого выходит во двор.

Итак, поднявшись на лестничную площадку второго этажа (под ним находятся первый этаж и бельэтаж), вы видите две двери. Одну большую и массивную, с прибитой на ней бронзовой пластинкой, на которой написано:

Буквы написаны каллиграфическим почерком, по старой моде, слегка вдавленные в уже потемневший желтый металл.

Другая дверь узкая, плоская, выкрашенная серой краской, на которой годы оставили свои темные и грязные отпечатки.

Первая дверь парадная, она ведет в прихожую. Вторая, узкая, для хозяйственных нужд — чтобы вносить продукты и выносить мусор; через нее входят в кухню.

Прихожая — это, по существу, небольшой холл. Справа расположены вешалка и зеркало, слева — низкий столик с телефоном, в глубине — двухстворчатая «разлетающаяся» дверь. Пройдя через эту дверь, человек ожидает, что он очутится непременно в какой-то гостиной, но вдруг замечает, что находится в начале длинного коридора. По обе стороны его — полки с книгами, а между полками расположены двери — три слева и столько же справа. Первая слева ведет в кабинет профессора, вторая — в спальню, третья — в гостиную. Если пойти в обратную сторону, то есть из глубины коридора к прихожей, то комнаты по правую сторону коридора идут в следующем порядке: вторая спальня, столовая, кухня с кладовой. Узкая дверь, о которой мы упоминали в начале нашего описания, принадлежит кухне и ведет непосредственно на лестничную площадку. Кабинет, гостиная, так же как и две спальни, не сообщаются с соседними комнатами, в них входят прямо из коридора. Кухня и столовая тоже имеют двери из коридора, но в отличие от других помещений соединены между собой проемом, искусно сделанным в разделяющей их стене. Через него подается еда из кухни в столовую. Обычно проем закрыт металлической створкой.