Давно уже Фид не встречал его и теперь с каким-то странным чувством разглядывает Пима — скоро и ему предстоит занять место по соседству с ним. И тогда — бритый лоб, такой же балахон, тот же невыносимый приторный запах…
Фид резко отворачивается и идет прочь. «Что делает здесь в этот предутренний час несчастный Пим? Сбежал? Нет, просто выбрался ненадолго подышать среди листвы — ведь Приют неподалеку. Да и куда ему бежать?» Фид углубился в рощу. Открылась небольшая поляна, и он остановился. Посередине торчал из травы большой валун. Ученый вспомнил это место. Раньше из-под валуна бил родник. Но теперь сухо. На сломанных ветвях, на зеленых кустах не видать насекомых. Наверное, ушли на поиски новых мест, где есть вода. На душе было тревожно. Фид вздохнул. Сжав голову руками, присел на валуи. Куда теперь идти? Приближалось время первого приема пищи. Он боится опоздать к раздаче? Не хочет умереть с голоду и будет спокойно дожидаться, пока его отправят в Приют?
Ученый повернул обратно. Выйдя из рощи, он увидел знакомую фигуру у входа в свой дом. Сердце Фида учащенно забилось. Когда взгляды их встретились, он сказал только:
— Прошло двадцать два года, Ниг…
— Фид! — Ниг обнял постаревшего друга.
— Я действительно ошибся? — сдавленным голосом спросил Фид.
— Сейчас трудно сказать наверняка.
— На днях соберется Комиссия по водворению…
— Я написал письмо Высшему собранию с просьбой не спешить с решением.
— Спасибо, Ниг. Однако до сих пор не был прощен ни один из ученых, допустивших ошибку.
— Именно поэтому мы и оказались на краю гибели. Ошибавшиеся ученые попадали в Приют и лишались возможности вести исследования, а не ошибающиеся жили в свое удовольствие и довели нашу бедную планету… Неужели так трудно понять эту простую истину!
— Напрасно ты кипятишься, — понизив голос, заметил Фид, — Эта задача не из тех, которые мы можем обсуждать. На это есть Высшее собрание.
— А из кого оно состоит?..
— Ниг, ты пришел сказать только об этом?
— И об этом тоже.
— Ты, наверное, сдал отчет о полете?
— Да, конечно. Я не утверждаю категорично, что на Эрл нет жизни. Я прихватил с собой памятники.
— Памятники?
— Да. Очень похожие на нас. Только несколько меньших размеров.
— А химический состав атмосферы, наличие воды?
— Ваши предположения подтвердились, но…
— Что «но»?! — невольно воскликнул Фид.
— Результаты спектроскопических исследований, которые мы провели на орбите спутника Эрл, были близки к вашим расчетам. Однако наблюдения на поверхности планеты дали весьма отличные от них результаты… У меня есть по этому поводу соображения.
— Слушаю тебя.
— Возможно, на Эрл когда-то была жизнь. Но, вероятно, цивилизация пришла к своей гибели — как это происходит у нас. Возможно, жители нашли убежище на других планетах. А в намять о себе оставили изваяния. Что если население Эрл — наши предки?
— Не фантазируй.
— Я ищу разгадку памятников…
— Они встретились случайно? Или вы заметили их с орбиты?
— Можно сказать, случайно. Однако их было очень много. Даже деревья среди них есть.
— Если бы мы покидали Унет, какую память о себе оставили бы?
— Я не думал об этом.
— Ты привез с собой целый ворох загадок. Хватит ли нам времени, чтобы разгадать их?
Не дожидаясь приглашения, Нияз открыл переднюю дверцу машины, смахнул с сиденья пыль. Усевшись, он бросил портфель назад и уставился на дорогу. Йигитали-ака вопросительно посмотрел на Даврана. Но тот, словно ничего не заметив, открыл заднюю дверцу и сел рядом с портфелем «начальника».
— Трогаемся, Йигитали-ака?
Машина двинулась по ухабистому проселку. Клубы пыли взлетали из-под колес, наполняли кабину. Нияз поспешно поднял боковое стекло. Затем достал из кармана носовой платок, сложил его и набросил на шею. Йигитали-ака наблюдал за движениями гостя. Да, встретить гостя следует как подобает, независимо от того, мил он тебе или нет. Понятие об этом Йигитали-ака впитал с молоком матери. Но поделать ничего не может — не по нутру ему этот парень…
Деревья вдоль дороги поредели. А скоро за окнами машины поплыли песчаные барханы. Даврану казалось, что эти пески погребли под барханами древние тайны. Пески в Кызылкумах или Каракумах никого не удивляют. Однако встреча с небольшим клочком пустыни прямо в центре цветущей долины наполняет душу какой-то тревогой. Во всяком случае, так бывает с Давраном, когда он проезжает этой дорогой. «Что это? Каприз природы? Скорей всего, в древние времена вся Фергана выглядела так и лишь благодаря настойчивости народа превратилась в цветущий сад. Может быть, наши деды и прадеды, сражавшиеся с песком, оставили в качестве напоминания грядущим поколениям этот кусочек пустыни, нечто вроде естественного музея?..»
— Кажется, в песках что-то посажено? — спросил Нияз.
— Здесь посажены деревья саксаула, — ответил Йигитали-ака.
— Саксаула? Это еще зачем? Ведь эти места хотели осваивать?
— Пески занимают площадь около десяти тысяч гектаров. Что можно было — освоили. Навезли на песчаный слой земли, сверху набросали слой плодородной почвы и сейчас сеют хлопчатник. А саксаул сажают для того, чтобы барханы не полезли на посевы. Каждый год заново принимаются за посадки.
— Что, не принимаются?
— Приниматься-то принимаются, но едва росток пробьет наружу, как сюда пригоняют скотину. Сколько скандалов было из-за этого. И штраф платили. Но положение остается прежним. Если к саксаулу не притрагиваться в течение двух лет, потом горя знать не будешь — прибыль пойдет горой.
— Йигитали-ака, вот вы дехканин, — сказал Давран. — Со временем от песков не останется и следа — пустыню осваивают. Но как вы считаете — правильно ли это будет?
— Не в характере нашего народа сидеть сложа руки. Стоит узбеку увидеть клочок свободной земли, он тут же что-нибудь посадит. Вот и на месте пустыни он разобьет сады.
— Но правильно ли это будет?
— А чего тут неправильно?
— Полное уничтожение пустынь окажет вредное влияние на климат.
— Польза или вред — для меня это темный лес. Вы люди ученые, а мне откуда знать? Мое дело работать, — он на минуту задумался, затем произнес: — Конечно, климат тоже меняется. Не потому ли так часто люди стали умирать внезапно. Раньше подобных случаев было мало. А теперь о них слышишь чуть ли не каждый день. В кишлаках, правда, не так много, больше в городе. Интересно, в чем же причина?
— Причина проста: давление крови… — важно сказал Нияз, разминая сигарету.
Но Йигитали-ака так и не услышал объяснения причин внезапных смертей. Нияз быстро перевел разговор на новую тему: о страшном урагане, пронесшемся над Америкой. Давран усмехнулся — он знал, что Нияз любит щегольнуть своей мнимой образованностью. И то, что сей «ученый муж» не сумел дать ответа на вопрос дехканина, лишний раз свидетельствовало о его невежестве. Наверное, Нияз не дочитал до конца ни одну статью. Если ему поручить ликвидацию пустынь, он справится с этим в течение нескольких лет. А о последствиях и думать не будет. Как говорится, вместе с тюбетейкой принесет голову. Но если начальство прикажет ему расширить границы пустыни, то, глядишь, всю долину превратит в безжизненный край…
Остановились в райцентре возле книжного магазина. Директор обнял Даврана, как родного брата, остальных приветствовал крепким рукопожатием. Давран представил его:
— Камалходжа. Вместе учились в школе, женился здесь и остался.
Узнав, что гости собрались на рыбалку, Камалходжа попросил немного подождать, сел в свой «Запорожец» и куда-то уехал. Вернулся он через полчаса. К багажнику на крыше машины были привязаны рыболовные снасти. Вместе с директором магазина приехал высокий худой парень. Это был Закирали — самый заядлый рыбак в округе.
На песчаном берегу Закирали сразу же расположил рыболовные снасти и внимательно осмотрел их. При этом он ворчал, что их не стоит доверять даже признанным «королям» рыбной ловли. Тем временем Камалходжа открыл багажник и вытащил две старенькие курпачи[5] и сумку с продуктами.
Нияз некоторое время наблюдал за рыболовами, затем разделся, аккуратно сложил одежду, убрал ее на сиденье машины и лег на расстеленную курпачу. Его, видно, разморило на солнце — через минуту он уже спал, приоткрыв рот. Давран скатал вторую курпачу наподобие подушки и, подсунув ее под голову коллеге, пошел к реке. Йигитали-ака принялся разводить костер. Мутная вода текла словно нехотя, лениво поглаживая песок на берегу. Раньше даже в самую жару уровень ее поднимался до того места, где сейчас стоит машина. А теперь река заметно обмелела. Легко можно доплыть до островка. Но люди редко забираются туда. Мальчишки боятся злого духа, якобы живущего на острове, тех, кто повзрослее, отпугивает вероятность встречи со змеей или кабаном. До родного кишлака Даврана отсюда можно доехать за два часа. Когда он был маленьким, отец несколько раз брал его с собой сюда. Мужчины веселились, ловили рыбу. А Давран усаживался на берегу и разглядывал таинственный остров. Ему казалось, что сказочные чудовища прячутся в буйных зарослях, нависших над водой.
