– Могу. Мне сказал Гэри – а это его епархия, он в этой области эксперт.
– Кто такой этот Гэри, кстати сказать?! Как ты его нашел, этого Гэри?
– Я спросил Брюса. Он знает всех топовых юристов в городе – и он мне помог. Гэри известен – ты же слышала Давидоу. – Маркус изогнул светлую бровь на новый манер. – Иногда нужно действовать жестко, милая. Мы подадим в суд на Давидоу для острастки, чтобы заставить Хоумстед пойти нам навстречу. Я очень рад, что у нас есть адвокат.
– Теперь у нас даже есть адвокат? – Кристина округлила глаза.
Они подошли к «Ауди» и остановились.
– Да, и он нам необходим. Ты знаешь, в чем твоя проблема? – Маркус открыл машину, держа брелок, словно пистолет, перед собой. – Ты хочешь всем нравиться. И ты всем нравишься! Ты хорошая. И благодаря этому ты – прекрасный учитель. Но это не начальная школа, это большой бизнес.
– Ой, вот только не надо меня поучать, – фыркнула Кристина, кипя.
– Я не поучаю. Но речь идет о деньгах. О далларах и центах. Мы должны подать иск – на них обоих. Нужно ударить их по больному – по карману. Это единственный способ получить ответ. – Маркус открыл перед ней дверь пассажирского сиденья, но Кристина не двинулась с места.
– Я не хочу судиться с доктором Давидоу.
– На самом деле не совсем с Давидоу – скорее, с его страховой компанией. Ты же его слышала. Он собирался звонить своему адвокату по врачебным ошибкам. Мы будем судиться не с ним лично.
– А он сказал, что с ним. И я не хочу так с ним поступать. Это же вся его жизнь! У него есть семья…
– Почему ты так заботишься о его семье, а не о нашей?!
– Это неправильно.
– Нет, правильно. Зачем ты мне связываешь руки? Мы не бессильны. И мы не можем сидеть сложа руки. Почему ты не хочешь судиться?
– Потому что это плохо, а потом это дорого…
Кристина замолчала, потому что на самом деле не очень представляла себе судебный процесс. Единственное, что она знала точно: судиться – это ужасно.
– Я не буду в этом участвовать. Просто не буду.
– Послушай, мы встретимся с Гэри, он тебе все объяснит. Он обещал мне, что найдет для нас время. Завтра, хорошо?
– Но почему бы тебе просто не оставить это на время? На несколько дней? Хоумстед проводит свое расследование, дай им время, и посмотрим, что они будут делать.
Маркус хмыкнул.
– А зачем ждать? Мы можем получить ответ уже на следующей неделе!
– Но у нас нет необходимости бежать впереди паровоза и начинать судиться. Что за спешка?
Маркус замялся, моргнул – и внезапно Кристина поняла, почему он так торопится.
– О… это потому, что ты хочешь отправить меня на аборт?! Не могу поверить… не могу поверить, что ты так сказал! Не могу поверить даже в то, что ты можешь об этом думать!
– Милая, но нам нужно об этом поговорить. – Маркус заглянул ей в глаза и махнул рукой в сторону больницы. – Ты же слышала, что они сказали. Люди прерывают беременность и по менее важным причинам.
– Нет, я этого не сделаю! Как ты вообще смеешь мне такое предлагать?! – Кристина вдруг вспомнила, что на завтра у нее назначено первое УЗИ. Маркус должен был идти вместе с ней, но она не стала ему напоминать. Теперь она не хотела, чтобы он был там с ней.
– Но если бы ребенок был больной – мы бы сделали аборт.
– Это другое!
– Да нет, то же самое. Этот ребенок может быть душевно болен – он может унаследовать проблемы от своего биологического отца. – Маркус всплеснул руками. – Да посмотри ты на это с другой стороны – нам повезло! Срок еще не такой большой. И мы можем воспользоваться потом услугами другого донора. Начнем все сначала.
– Это не обсуждается.
– Ты можешь забеременеть снова – и очень быстро. Ты же у нас Богиня Плодородия, проблема же во мне!
– У нас уже есть наш ребенок!
Кристина инстинктивно прикрыла живот, словно защищая его.
– Это ребенок серийного убийцы. Ты этого хочешь?! – Глаза Маркуса стали пронзительно голубыми. – Я тебе покажу статьи из медицинских журналов – там написано, как психические расстройства передаются по наследству. Мнение Люси – это всего лишь мнение Люси, а огромное количество экспертов считают по-другому, сама увидишь.
– Даже если бы мне сказали, что это может передаваться по наследству – я бы все равно не согласилась на аборт, нет, не сейчас.
– Да срок ведь меньше двух месяцев! Аборты делают и на более поздних сроках.
– Ну и на здоровье! – саркастически фыркнула Кристина.
– Это не смешно.
– Я знаю. Я хочу этого ребенка!
– Ну а я нет!
Кристина задохнулась от шока. Глаза Маркуса горели, губы были крепко сжаты. Она была уверена, что он и сам не ожидал от себя этого. Они стояли на парковке, лицом к лицу друг к другу, словно в каком-то дурацком семейном кино. Маркус произнес нечто невообразимое, нечто немыслимое – и теперь ничего нельзя было исправить. Она носила ребенка, которого он не хотел.
Кристина развернулась и пошла прочь.
– Детка, не уходи, садись в машину, – позвал у нее за спиной Маркус.
– Нет, – из глаз Кристины хлынули слезы.
– Давай я тебя отвезу.
– Я прогуляюсь.
– Ну хорошо, тогда встретимся дома.
Кристина не ответила. Она не знала, пойдет ли домой. Не знала, куда ей теперь идти. Она была совершенно опустошена, ей не за что было зацепиться. Она потеряла все. Оставила работу, которую любила – зря. Лишилась Мишель и доктора Давидоу. А еще теперь у нее не было надежды на счастливую семью. Слезы катились по ее щекам, пока она шла по направлению к своей машине.
Она постепенно ускоряла шаг и наконец – побежала.
Кристина выехала с больничной парковки на боковую дорогу – потому что Маркус всегда ездил по бульвару. Она смотрела прямо перед собой, вцепившись в руль, из-под солнечных очков по щекам ее катились слезы – в лучших традициях представления под названием «плачущая женщина за рулем». Первый раз она ехала так в старшей школе, после того как ее бросил Майкл Ротенберг, потом – в колледже, когда получила «тройку» по истории Америки. Она знала, что с Лорен тоже такое было – когда она не попала в Пенн. И не раз она видела на дороге других женщин, плачущих за рулем. Их было так много, таких женщин, что впору было присваивать им номерной знак с аббревиатурой «ЖПЗР».
Никогда в жизни Кристине не было так плохо, как сейчас, хотя она все равно сохранила остатки чувства юмора, раз отдавала себе отчет, что в данный момент представляет собой ходячее клише на колесах. Был час пик, и она тащилась с бесконечными остановками за здоровенным грузовиком. Она старалась не смотреть на других водителей, которые писали смски или разговаривали по телефону – сама она никогда не писала за рулем смсок и всегда пользовалась гарнитурой хэндз-фри, поэтому ей все-таки, наверно, было простительно плакать – ее муж только что сказал ей, что не хочет их ребенка. Ребенка серийного убийцы. Ее ребенка. Этого ребенка – каким бы он ни был.
Кристина всхлипнула, потянулась к упаковке салфеток из «Старбакс», взяла одну, вытерла мокрый нос, а потом швырнула ее на пассажирское сиденье, где уже валялась целая куча точно таких же, уже использованных салфеток, говорящих о том, что она самая главная плакса среди всех плакс в мире. Она подумала было о том, чтобы позвонить Лорен, но вспомнила, что та собиралась сегодня вечером отмечать в ресторане окончание учебного года с мужем Джошем и детьми, а времени было уже 18:15. От воспоминания о школе Кристине стало еще хуже, и она потянулась еще за одной салфеткой: то, что она больше не будет работать в школе, расстраивало ее, пожалуй, ничуть не меньше, чем то, что донором спермы для нее оказался серийный убийца.
Грузовик наконец тронулся с места, машины поехали, и Кристина увидела, что на углу улицы находится несколько магазинов и кафе, в том числе ее любимый продуктовый магазин «Тимсон». Желудок ее тут же дал о себе знать нетерпеливым урчанием, и она вдруг поняла, что жутко хочет есть – это был, возможно, самый приятный из симптомов ее беременности: ей всегда было интересно, будет ли она, как другие беременные, испытывать волчий голод во время беременности, и вот выяснилось, что да – она все время хотела есть. Все подряд, любую еду и в любое время.
Вытерев глаза, она подъехала к «Тимсону» и довольно быстро нашла место на магазинной парковке перед массивным зданием магазина с весьма характерным фасадом из какого-то особенного кирпича – это не был «ее Тимсон», но все-таки он выглядел абсолютно так же, как «ее Тимсон», и от этого ей почему-то стало хорошо и спокойно. Она поправила солнечные очки, взяла сумочку и телефон и вошла внутрь магазина, чувствуя, как благотворная кондиционированная прохлада ласкает каждую клеточку ее тела. Осмотревшись в искусственно созданном полумраке, она обнаружила, что и внутри здесь все точно так же, как в «ее Тимсоне», а значит, они готовили еду прямо на месте. Она прошла напрямую к стальным стойкам с готовой едой, взяла большую пластиковую тарелку из высокой стопки и, ведомая собственным носом, тут же нашла остро пахнущую приправами индийскую еду. Настроение ее на глазах улучшалась, по мере того как она наваливала себе на тарелку целую гору какой-то оранжевой, аппетитно дымящейся бурды, потом она добавила на тарелку кучку картошки-фри и порцию баклажанов с пармезаном, сама себя спрашивая: интересно, в какой вселенной все эти продукты сочетаются между собой? И сама же себе ответила: в Мире Беременных.
