Он говорил громко, как разговаривают люди, которые плохо слышат. Я пробормотал: «Да, конечно». Подумал: наверное, мы смешно выглядим со стороны. Словно устраиваем представление. Люди на нас косились. Мне стало неудобно.
– Вы мне обещаете?
– Да, я вам обещаю.
– Скажите мне: да, Люсьен, я вам это обещаю.
Я несколько раз повторил: «Да, Люсьен, да, Люсьен». Он вел себя как пьяный. Было понятно, что ему дурно, что он в каком-то нехорошем состоянии.
Я открыл дверцу и посадил его на переднее сиденье.
– Вы уверены, что все нормально? – спросил я его.
– Да, мне тут недалеко до дома. Поехали! – сказал он водителю, который слушал сводку новостей.
Странно, но я все очень хорошо помню. Помню ту липкую, невыносимую жару, помню бледно-желтую рубашку водителя, его очки «Персоль», помню, что комментатор на радио рассказывал про визит Леонида Брежнева во Францию, про то, как Валери Жискар д’Эстен принимал его на Елисейских полях, о курсе валют, о том, что армия безработных наконец перевалила за миллион. Я склонился к дверце, мне хотелось, чтобы он сказал мне, что никогда больше ее не увидит, я хотел этого изо всех сил. Я коснулся ключей квартиры на улице Ассомпсьон, они жгли мне пальцы.
Он посмотрел на меня, и вот каковы были последние слова, сказанные мне на прощание:
– Скажите, а вы знаете, кто нас выдал? От кого ее муж обо всем узнал? Потому что она не могла ему рассказать, это точно…
– Нет, я не знаю.
– Я вытащу ее оттуда, сниму ей в Париже квартиру и…
Я оборвал его на полуслове:
– Вы хотите ее смерти, наверное?
Он ошеломленно посмотрел на меня.
– Если она умрет, это будет ваша вина, предупреждаю.
Я развернулся и пошел прочь.
Я был взбешен.
Вернувшись в отель, я бросил ключи от квартиры на улице Ассомпсьон на кровать. Купил в баре маленькую бутылку виски. Потом вторую. А потом и третью. Опустошил весь бар.
Я был разочарован. Этот человек был некрасив, он потел, улыбался, как умственно отсталый. Боялся своей жены как настоящий подкаблучник.
Подумал о Рэе: он, по крайней мере…
И сам себе стал противен.
Просто ужасно на себя разозлился.
Я никогда с тех пор не слышал о Люсьене Плиссонье. Он так мне и не позвонил. Я потирал руки. Думал, что победил. Но я быстро разочаровался. Леони оказалась беременна. Рэй торжествовал. Теперь никто не назовет его Пустоцветом.
Через некоторое время после этого я подрался с ним у Жерара.
А еще через некоторое время я и сам стал отцом.
Я никогда больше не оказывался с Леони наедине. Ключи от квартиры я вернул хозяину.
Вот так все оно было на самом деле.
Из-за меня умер человек.
А что я сделал с письмом Люсьена Плиссонье?
Я спрятал его в шкаф в своей мастерской. Прочитать его я так и не осмелился. Но я хотел сохранить доказательство того, что эта история все-таки произошла. А то по истечении стольких лет я уже и не верил, что так было. Воспоминания становились смутными и расплывчатыми. Перед глазами проплывали бар, два стакана, оливки и орешки, бумажная скатерть, вентилятор в другом конце зала. И я спрашивал себя, что же стало с этим добродушным, совершенно заурядным человеком с большими синими глазами. Я гладил край конверта. Он пожелтел от времени. Неравномерно, большими овальными пятнами. Смотрел на надпись крупными изящными буквами: «Для тебя, Леони, от твоего Люсьена». И все время в голову приходила одна и та же мысль: какой красивый почерк. Немного женственный, немного даже какой-то жеманный. И почему она его полюбила, а? Что у него есть такое, чего нет у меня?
И потом я вновь клал письмо в шкафчик и занимался починкой моих старых часов. Только это меня успокаивало.
* * *
Стелла, Адриан и Том сидели за столом на кухне у Сюзон. Они чистили кабачки. Сюзон решила испробовать новый рецепт запеканки, который она нашла в газете «Рустика». Без тертого сыра и масла.
Она вбила себе в голову, что Жоржу необходимо понизить уровень холестерина в крови, и придумывала всяческие хитрости, чтобы сделать блюда более легкими, менее жирными. Жорж упорно сопротивлялся и отпихивал еду, которую она ему предлагала, если она не была залита литрами сливок и масла. «Ты хоть раз видела, чтобы я болел?» – грохотал он. – Нет, я никогда не болею! Так что нечего сажать меня на голодный паек!»
Он называл голодным пайком все, что хоть отдаленно напоминало диету.
Часы пробили одиннадцать раз, когда во дворе остановилась машина Жоржа. Он вернулся из Сен-Шалана. Утром по субботам он всегда ездил на рынок. Сюзон подошла к окну и принялась наблюдать, как брат выгружает вещи из машины.
– Доктор сказал, что ему нельзя поднимать тяжести, но он же упрямый как осел! – проворчала она, откидывая седую прядь со лба.
Она надела свой летний передник. Тот же самый, в котором ходила прошлым летом. И позапрошлым тоже.
– Протри чесноком края противня, – предупредила она Тома. – И дно тоже не забудь. А потом ты выложишь на противень ломтики кабачков в несколько слоев и добавишь обезжиренных сливок, не слишком много, ладно. И соли, и перца! Я слежу за каждым твоим шагом, знай!
– Я сам все знаю, я умею делать запеканки.
– А вы режьте потоньше, – скомандовала она Стелле и Адриану, которые начали резать кабачки.
Жорж вошел, толкнув дверь плечом. Поставил коробку со съестным на стол посреди очистков. Кинул недоверчивый взгляд на миску с нарезанными кабачками.
– Опять хочешь заставить меня худеть?
Сюзон пожала плечами и ничего не ответила.
– Просто мания какая-то! – пробурчал Жорж. – Ты сама-то себя в зеркало видела? В дверь не влезаешь!
– Как там на рынке? – невинно поинтересовалась Сюзон. – Народу много? Знакомых встретил? Принес мне лотерейный билетик? Ну ты не особо потратился?
– Если вам нужны новости, да, новости у меня есть! – воскликнул Жорж. – И это вовсе не детские игрушки. Смотри, вот твой лотерейный билет. Скреби давай[9].
Сюзон сунула его в карман и сказала, что соскребет, когда сама решит.
А Стелла жадно навострила уши.
– Ух, у Лансенни сегодня все трепали языками как проклятые!
Взгляд его упал на газету, и он возмущенно воскликнул:
– Да это же моя «Рустика»! Что она здесь делает? Вы решили мне ее испачкать? Там вся моя жизнь и жизнь всех растений в нашем саду!
– А ты бы тогда клал ее куда-нибудь в укромное место, – парировала Сюзон. – Так где ты был-то?
– Я ж говорю, зашел выпить кофе к Лансенни.
– К Лансенни? – воскликнула Сюзон, глаза ее гневно сверкнули.
– Да, мне нужно было увидеться с Жерсоном по поводу пробки от бензобака, которую я недавно потерял. Я был уверен, что субботним утром он окажется именно там.
– Ну так и что же? – спросила Стелла, которая подумала тотчас же, что узнает новости даже раньше, чем предполагала.
– Так вот… тут такое произошло сегодня ночью, пока мы все спали!
– Ну не тяни, рассказывай, – сказала Стелла, томимая нестерпимым желанием поскорее все узнать.
– Экая ты нетерпеливая! – сказал Жорж. – История становится еще лучше, если как следует потомиться! Если все сразу рассказать, эффект будет испорчен. Ну, к примеру… Я бы охотно выпил кофейку, вот что. О, а ты как поживаешь, Адриан? Когда приехал?
– Сегодня утром. И мы с Томом времени зря не теряли, я научил его колоть дрова. У нас очень хорошо получилось, между прочим.
Жорж одобрительно кивнул, схватил кофейник, кусок сахара, сгрыз кусок сахара прежде, чем налил себе кофе.
– Ну а как со слизняками, Стелла? Удалось с ними справиться?
– Нет, увы. Не до того было все это время.
– Я предложил ей налить им пива, – сказал он, глядя на Адриана. – Это проверенное безотказное средство. А она меня не слушает. С курами было то же самое…
Стелла промолчала.
Она нервно кусала губы. Жорж знал, что она ждет, и чем больше она нервничала, тем больше он мучил ее ожиданием. Он обожал владеть ситуацией, распускать хвост, ощущать себя главным. Он вернулся из города. Видел людей, слышал сплетни. Она забыла, как четко работает агентство «одна баба сказала» в Сен-Шалане. Слухи ходят из конца в конец, иногда они оказываются правдой, иногда ложью.
– А что такое с курами-то? – поинтересовалась Стелла, желая показаться беспечной и спокойной.
– Лис опять пытался перегрызть решетку. Ты ничего не слышала?
– Нет, я спала.
– А он между тем поднял страшный гам! Но ведь ты же куда-то уезжала, правда?
– А почему он не трогает диких кур? – спросила Стелла, глядя ему прямо в глаза.
– Потому что знает, что с ними не так-то просто справиться. Они крутые ребята. Соотношение сил неравное. Так всегда у зверей.
– Ну не только у зверей! – вставила Стелла. Не могла отказать себе в таком удовольствии.
– А это еще что? – спросила Сюзон, погрузив руку в красный таз, где замачивалась белая блуза.
– Я стащила у тебя жавель. Мой просто кончился.
– И что, ты залила горячую воду? – воскликнула Сюзон.
