Так что, когда она стала обманывать его, это меня взбесило. Надо же, сколько времени прошло, а меня до сих пор трясет, как об этом вспомню.
Она никогда не узнает, как я узнала про этот ее роман. Ее это будет преследовать всю жизнь.
Такова моя месть».
В понедельник утром Стелла встала. Хотя на улице стоял июнь, ночью были заморозки. Все сезоны сбились. Не надо об этом задумываться, вздохнула она, потрогав рукой холодные батареи в комнате. Она забыла поменять мазут для отопления. Нужно позвонить Деламотту, чтобы он привез его как можно быстрее. Еще нужно накрывать на ночь мотор грузовика, куда я дела чехол? И не нужно трогать ручной тормоз, раз он замерзает.
Как всегда в понедельник начиналась обычная рутина новой рабочей недели. Стелла вышла покормить скотину. Куры катались, купаясь в пепле, который рассыпал Жорж. Пепел служил им сухим шампунем и антиблошиной присыпкой. Частицы золы забиваются в перья и убивают насекомых. Ослы тоже любят валяться в пепле. И они еще любят тереться о стволы деревьев.
Вчера вечером позвонила Жюли. К ней приезжали полицейские и рассказывали про воровство на кладбище. Таблички с могил, бронзовые статуи и детали орнамента – все указывало на воров, специализирующихся в области цветных металлов. «Для них нет ничего святого, они и церкви обворовывают тоже. Если вам привезут какой-то сомнительный товар, вы нам позвоните, мадемуазель Куртуа, мы на вас рассчитываем».
– Это рутина, – вздохнула Жюли.
Стелле случалось спрашивать себя, любит ли она эту рутину или терпит ее, потому что не может сделать по-другому. Она избегала слишком вдаваться в этот вопрос, но иногда он возвращался и рвал ей мозг, как внезапно открытая занавеска. И каждый раз это случалось тогда, когда она в машине, когда она останавливается на стоянке. Она посмотрела в зеркало заднего вида и спросила себя: «А что, если я уеду из Сен-Шалана? Если я увезу Тома и уеду вслед за Адрианом?» Она все время приходила к одному и тому же выводу: «Как я могу бросить здесь мать и продолжать смотреть в глаза своему отражению в зеркале? Потому что жить можно только при условии, что ты можешь заглянуть в глаза своему отражению. Разве не так?»
Взвизгнул рычаг переключения скоростей. Она тронулась с места.
Она откинула белокурую прядь, упавшую на глаза, и поехала отвозить Тома в школу. Адриан ушел среди ночи. Зазвонил будильник, он натянул пуловер, джинсы, парку и сапоги. Он склонился над ней. Поцеловал кусочек голого плеча, высунувшийся из-под одеяла. Прошептал: «До свидания, принцесса!»
Она услышала, как входная дверь тихо-тихо закрылась.
Услышала шаги по дорожке аллеи.
Она тяжело вздохнула и вновь уснула.
Утром, как каждое утро до этого, она вернулась в больницу.
Просунула голову в дверь маминой палаты.
Леони спала. Все было вроде бы спокойно. Санитарка кивнула ей, все в порядке, мы на месте, Стелла, мы начеку. Стелла обернулась и улыбнулась ей.
Закрыла дверь. Прошла в кабинет доктора Дюре, постучала. Никто не отозвался. Она оставила на письменном столе записку, сложенную вдвое, на которой написала: «Держитесь. Стелла».
Это было все, что она могла ему сказать.
Она въехала в ворота «Железки», припарковалась.
Заметила Жюли, которая делала ей знаки из окна своего кабинета.
– Давай сюда! Беги сюда скорее! Надо поговорить! – говорила она из-за стекла.
На улице не было слышно ни звука, но Стелла прочла эти слова у нее по губам.
Она пробежала по лестнице и влетела в кабинет.
– Я приезжала в больницу, хотела встретиться с Дюре. Удостовериться, что он вернулся. Если они его отпустили…
– И ты его видела?
– Нет. Его там не было. Я оставила записку на его письменном столе.
Жюли перекинула большой болт из одной руки в другую, и глаза ее загорелись.
– Его отпустили! Он вернулся домой. И он решил бороться! Мы спасены, Стелла! Я думаю, что это как раз то, что нам надо.
– Откуда ты знаешь?
– Он позвонил папе.
– И что?
– Он сказал ему, что его достало дрожать перед Рэем, что он все расскажет!
Стелла упала на стул напротив Жюли и выдохнула, выпучив глаза:
– Да ты что! Не может быть.
– Может, может! Про все его махинации, все методы изъятия денег, про всех его сообщников. Все расскажет! Он немало об этом знает, как ты понимаешь!
– Но что же такое могло произойти?
– Последняя капля. Рэй угрожал, что афиширует все дела против него, если он не подпишет приказ о выписке Леони. Дюре ответил, что и у него на Рэя много чего есть.
– Ты думаешь, это правда?
– Я ничего об этом не знаю. Может, он и блефует, но в любом случае он взбунтовался, он сопротивляется. Они вошли в противостояние. Каждый хочет угробить другого. Война объявлена. Так что мы теперь сражаемся не в одиночку, у нас появились союзники.
– Это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
– Дюре, судя по всему, совершенно не намерен сдаваться. Ему вожжа под хвост попала, он невероятно осмелел.
– Рэй может расправиться с ним раньше, чем он успеет что-то сделать… Он так долго пресмыкался перед ним…
– Я же не говорю, что мы уже выиграли, но начало положено, разве нет?
– Но откуда ты все это знаешь? Твой отец вернулся?
– Да, сегодня утром. Дюре позвонил ему, когда он ждал свой багаж в аэропорту Руасси. Послушай, Стелла, это же просто замечательно! Это означает, что он будет держать Леони в больнице и следить, чтобы с ней ничего не случилось.
– Я уже давно не верю в сказки.
– А я вот верю. Потому что хочу верить.
– У Дюре в одиночку ничего не получится. Он блефует. Он рад, что к нему вернулись мужество и отвага, но он зря этим кичится. Он может сдуться так же быстро, как и преисполнился сил.
Стелла немного подумала и продолжила:
– Нам нужен еще какой-то другой союзник. Кто-то, кто знает всю систему изнутри, кто будет поставлять нам сведения, которые мы будем переправлять Дюре. Он известный человек, его послушают. Но ему надо помочь. Иначе он не выдержит.
– А если Виолетта? – предположила Жюли. – Она не готова перейти на нашу сторону?
– Да о чем ты говоришь! Рэй только что подарил ей кабриолет «Мерседес», кольца на каждый палец и бриллиантовое колье в двадцать тысяч каратов! Он обещал обеспечить ей ангажемент, сделать из нее звезду, и она читает ему вслух журналы, чтобы повысить уровень его образования! Они теперь союзники. Она всей душой за него. Он ее хлеб насущный. Ее последняя надежда чего-то добиться в жизни. Она замкнулась в периметре своей программы и оттуда не выйдет ни на шаг. План вполне неплохой.
– Ты не права. Ее задница слишком дорого стоит.
– Я думала, что мне удастся ее использовать, но я не слишком реалистично рассматривала этот вопрос.
– Давай попытаемся мыслить позитивно. Твоя мама остается в больнице, и тебе не нужно ее куда-то прятать, чтобы спасти от похищения.
– Да. Это уже что-то. Но, повторяю, нам не удастся так просто отвязаться от Рэя!
Жюли разочарованно сморщила нос.
– Ну, возможно, это первая из череды хороших новостей?
Стелла посмотрела на нее и улыбнулась.
– Ты права, грымзочка моя. Так какая у нас на сегодня программа?
– Нужно тщательно проследить за нарезанием алюминиевых пластинок… Тех самых, которые ты в прошлый раз загружала.
Стелла встала, направилась в гардероб, потом остановилась и спросила:
– А Жером-то приходил сегодня утром?
– Да. Как обычно.
– Ну расскажи!
– Я полагаю, что я сама все себе напридумывала. Когда живешь одна, вечно что-то себе фантазируешь.
Стелла вернулась к столу, оперлась о него обеими руками.
– Но стихотворение-то по крайней мере тебе не пригрезилось?
– Может быть, оно вовсе не мне предназначалось? Может быть, оно было для другой?
– Тогда зачем он сунул ее в бумаги, которые подает тебе каждый день, если оно было предназначено для другой?
– Откуда я знаю… Может, засунул по недосмотру. Может, у него есть возлюбленная и он хочет произвести на него впечатление. И ищет красивые слова, чтобы она ахнула! И вдохновляется стихами, которые находит в Интернете. Это вполне типичная история.
– Ты и есть его возлюбленная.
– Нет. У меня неподходящая внешность. Я добрый друг, да и только. Ну или начальница, к которой он очень привязан. Ничего более.
Она прокатила болт по поверхности стола. Он докатился до края и вернулся назад.
– У тебя стол криво стоит, – заметила Стелла.
– Сегодня утром он попросил у меня аванс перед зарплатой. Я ответила, что не против, и тогда он сказал: «Спасибо, Жюли, ты отличная девчонка». Разве возлюбленную называют «отличной девчонкой»?
– Э-э…
– Вот видишь, тебе нечего ответить!
– Потому что я не знаю.
– Потому что это плохой знак…
Жюли опять отшвырнула болт, который на этот раз докатился до самого края и упал со стола. Стелла наклонилась, подняла его и положила перед Жюли.
