Ознакомительная версия.
– Близ Ватнснеса море совсем другое. Порой вода во фьорде гладкая и блестящая, словно зеркало. Иногда так и тянет провести по ней языком. Остекленевшая, точно глаз мертвеца, как говаривал Натан. – Агнес придвинулась ближе к огню. – Однажды я видела, как со скрежетом терлись друг о друга два айсберга. Их согнал вместе ветер. Когда айсберги подплыли ближе, я разглядела, что на их уступах темнеет скопившийся плавник, а через некоторое время услышала жуткий треск и увидала, что весь плавник охвачен пламенем.
– Точно в саге, – заметила Маргрьет.
– Да, – согласилась Агнес, – зрелище было сверхъестественное. Я глаз не могла оторвать. Даже когда стемнело, я еще различала далеко в море огненные блики.
Несколько мгновений обе молча смотрели на очаг. Пламя угасало, багровым сиянием заливая лица обеих женщин. Снаружи донесся приглушенный стон, возвещая о том, что зимние ветра задули с новой силой.
* * *
– После того как Фридрик сделал предложение Сигге, снег повалил такой, что мог бы засыпать с головой разбойника на большой дороге. О том, чтобы Фридрику уехать домой, не могло быть и речи, и я постелила ему вместе с Даниэлем. После выпитого оба заснули как убитые.
Я не спала. Мысли о Натане и Сигге ворочались в моей голове и отгоняли сон. Я знала, почему Натан ненавидит Фридрика. Не потому, что юнца влекло его богатство, хотя отчасти причина была и в этом. Главным образом дело касалось Сигги. Я пришла к выводу, что Натана влечет к Сигге так же сильно, как воротит от меня.
Вероятно, в конце концов я все же забылась тяжелым сном. Когда я проснулась, в бадстове не было ни души, и снег наконец прекратился. Снаружи все было бело, если не считать маслянисто-серого моря. С ближнего поля доносился какой-то звук, и я, выйдя посмотреть, в чем дело, увидела Фридрика, который пинал ногами дохлую овцу. Так яростно, что меня замутило.
– Что ты делаешь?!
В безветренном воздухе голос мой прозвучал особенно отчетливо и громко. Фридрик меня не услышал. Сопя от натуги, он продолжал пинать труп животного. Из-под его сапог его россыпью взлетал окровавленный снег.
– Фридрик, что ты делаешь?! – снова крикнула я.
Он остановился и обернулся. Затем утер рукавом лицо и двинулся ко мне, загребая сапогами глубокий снег. Когда Фридрик подошел ближе, я увидела, что он вне себя от бешенства.
– Привет, Агнес, – проговорил он, тяжело дыша.
– Зачем ты пинаешь овцу?
Фридрик сопел, переводя дух. Дыхание вырывалось из его рта туманным облачком.
– Она была уже дохлая.
– Но зачем тебе вообще понадобилось ее трогать?
– А какая разница? – Фридрик сощурился, глядя на низкое сумрачное небо. – Думаю, скоро опять пойдет снег. Надо бы поторопиться, чтобы не застрять.
Он шмыгнул носом и вытер его рукавицей. На шерсти остался влажный блестящий след.
– Натан убьет тебя. – Я кивнула на пятно крови и грязи вокруг мертвой овцы. – Ты испортил мясо. И шкуру.
Фридрик расхохотался. Мне до смерти хотелось отвесить ему оплеуху за измывательство над павшей скотиной, но я была ему не указ, и он это отлично знал.
– Агнес, овца была уже дохлая. Она пала сегодня утром. – Фридрик стер со щеки тающее пятнышко окровавленного снега и с усилием выволок ногу из глубокого рыхлого снега, собираясь пройти мимо меня. – Не волнуйся, мясо вполне еще сгодится в пищу.
– Ты его истоптал.
Фридрик закатил глаза.
– Смотри, простудишься до смерти, – бросил он через плечо, пройдя мимо меня. Я смотрела, как снеговые тучи поднимаются над горой, и вдыхала колючий ледяной воздух, покуда не задрожала всем телом от холода.
Вид Фридрика, яростно топчущего сапогами труп овцы, пробудил во мне тревогу. Нечто зловещее было в том, как его ноги, темнея на фоне снежной белизны, стремительно и безжалостно врезались в обмякший труп, да так, что в воздух взлетали кровавые брызги.
Пошел снег. Я повернулась, чтобы вслед за Фридриком зайти в дом, и увидела, что на труп спускается ворон. Птица скорбно каркнула и вонзила клюв во внутренности овцы. Крупные снежинки оседали на черных перьях.
Когда я вошла, Фридрик и Сигга сидели рядышком на ее кровати и перешептывались. Лицо у Сигги было заплаканное.
– Пропали две овцы, – сказала я.
– Ну, одна из них пала. Ты своими глазами видела ее труп. – Фридрик зевнул.
– Та, которую ты пинал, не в счет. Не хватает еще двух овец.
Фридрик недобро ухмыльнулся, и я сразу поняла, что произошло.
– Ты их убил, – всхлипнула Сигга.
Фридрик поднялся с кровати. Подошел ко мне, наклонился так низко, что я уловила запах его пота.
– Агнес, я думаю, тебе не помешает знать, что у нас с Сиггой был сегодня утром долгий разговор. – Голос Фридрика зазвенел от гнева. – Натан с ней переспал.
Я помолчала, дожидаясь, пока смогу заговорить спокойно.
– Об этом я уже знаю.
Сигга разрыдалась.
– Прости, Агнес! Я хотела, я так хотела тебе обо всем рассказать!
Фридрик помедлил, прежде чем продолжить:
– Ты знала?
– Я полагала, что это происходит с ее согласия, – колко ответила я.
– Это было насилие! – Фридрик принялся мерить шагами комнату. Я заметила, что в кулаке он сжимает ночную сорочку из зеленого шелка, которую Натан подарил Сигге. – Я убью его!
Я завела глаза к потолку.
– Валяй, действуй. Можно подумать, это теперь хоть что-то исправит. – Я повернулась к Сигге: – Он принуждал тебя?
– Ясное дело, принуждал! – Фридрик снова уселся рядом с Сиггой и стукнул кулаком по тюфяку. Сигга вздрогнула.
– Я не знаю, – прошептала она.
Я мыслями вернулась в ту ночь, когда прислушивалась к звукам соития. В ночь того дня, когда Натан встретился с волнами смерти. Учащенное дыхание. Быстрый, едва слышный стон. И никакого шума сопротивления.
– Это против воли Господней! – заявил Фридрик.
Я, не выдержав, рассмеялась.
– Не думаю, чтобы в этом доме хоть что-то происходило по воле Господней.
На лице Сигги отразился испуг.
– Агнес! Я тебя очень огорчила?
– Да с какой же стати мне огорчаться? – Мой голос был безмятежен, точно море в полный штиль.
Фридрик с ненавистью воззрился на злосчастную сорочку.
– Натан – просто ублюдок! Я убью его.
– Я не хочу, чтобы Натан умер! – самодовольно заявила Сигга, и мне безумно захотелось влепить ей пощечину.
Я засмеялась.
– Фридрик никого не убьет.
– Нет, убью! – Он снова вскочил, стиснув мясистые кулаки.
– Нет, не убьешь, – бросила я. – И в любом случае, какое это имеет значение? Ты же все равно на ней женишься.
Фридрик фыркнул:
– Я и не ждал, что такая, как ты, способна понять мои чувства.
У меня разом пересохло во рту.
– Сигга сказала, что Натан и с тобой давал себе волю. Только нам обоим кажется, что ты, в отличие от нее, получала от этого удовольствие!
Я шагнула к Сигге, и та отпрянула.
– Не бойся, я тебя не ударю, – сказала я. Но могла бы ударить. Хотела ударить.
Вошел Даниэль, и Фридрик примолк. Меня трясло от гнева. Я ненавидела Фридрика. Ненавидела его прыщавое лицо, раскрасневшееся от холода. Ненавидела голубые глаза и жесткие светлые ресницы. Ненавидела его пронзительный голос, запах конского навоза, которым от него вечно несло, его постоянные визиты.
– Поезжай домой, Фридрик, – первым нарушил молчание Даниэль.
– Близится снежная буря.
– И поделом тебе, – бросила я, вдруг почувствовав глубокую благодарность к Даниэлю за то, что он появился так вовремя.
– Никуда я не поеду, – объявил Фридрик и вновь уселся рядом с Сиггой, жестом защитника обхватив ее за плечи.
– Он сказал правду, да? – шепотом спросил у меня Даниэль. – Натан спал с вами обеими? – Он помотал головой. – Это же грех.
– Фридрик убил нескольких овец.
– Что? Здесь?
– Думаю, он прошлой ночью или рано поутру увел по меньшей мере двух овец в Катадалюр и там прикончил.
– Натан его убьет!
– Не убьет, если Фридрик его опередит, – сказала я. – Он вне себя.
Даниэль провел ладонями по волосам и окинул взглядом парочку, сидевшую на кровати.
– Фридрик – болван и ублюдок, – со вздохом проговорил он. – Я потолкую с ним, когда он остынет.
Натан вернулся в Идлугастадир три дня спустя. Когда он появился, Фридрика на хуторе не было. Не представляю, что произошло бы, если бы они столкнулись. Разумеется, Натан отнюдь не пришел в восторг, узнав о помолвке Фридрика и Сигги. Эту новость ему сообщила я. Сигга, едва заслышав знакомый голос во дворе, поспешила укрыться в кладовой.
– Вас нельзя оставить одних без того, чтобы на нашу голову не свалилось какое-нибудь несчастье.
– Натан, это вряд ли можно назвать несчастьем. Ты принял у Фридрика деньги за согласие на его брак с Сиггой, и тебе следовало понять, к чему это приведет.
– А ты, уж верно, прыгаешь от радости, – проворчал он.
– Я? Какое отношение все это имеет ко мне?
– Но ведь ты же всю осень прилежно играла роль свахи.
Ознакомительная версия.
