– О, я этого не знала. – Кристина взглянула на Лорен, которая разочарованно закусила губу и покачала головой. – Я думала, у вас должны быть хоть какие-то данные.
– Нет, это совершенно не контролируется. Мы посылаем запрос от вас и получаем образец материала в замороженном состоянии. Донор, материал, доставка – этим всем занимается банк. Но, к счастью, банк Хоумстед имеет отличную репутацию. Я даже признаюсь вам, что моя собственная сестра пользовалась их услугами и дважды беременела от одного и того же донора, так что ее дети являются биологическими родственниками.
– Правда? – Кристина этого не знала.
– Да, я сам направил ее к ним – это был мой выбор. Хоумстед – один из самых лучших банков в стране. Из двадцати пяти тысяч потенциальных доноров отбор у них проходит менее одного процента – чтобы вы лучше представляли себе, о чем идет речь, скажу: в Гарвард из двадцати пяти тысяч желающих поступает около шести процентов. Другими словами, в Гарвард попасть проще, чем в Хоумстед.
– О… – Кристина слушала со вниманием, но беспокойство все еще не оставляло ее. Она в свое время отметила, что Хоумстед имеет свои офисы в Кэмбридже, Нью-Хэвене, Чикаго, Филадельфии и Пало Альто, и еще тогда подумала, что, наверно, не случайно они все расположены неподалеку от самых престижных учебных заведений.
Лорен склонилась к микрофону телефона:
– Доктор Давидоу, я Лорен. Так вы хотите сказать, что вы фактически выполняете в этой сделке функции брокера?
– Да, хотя я бы так не выразился. – Доктор Давидоу хмыкнул. – Кристина, скажите мне номер вашего донора.
– Три три один девять, – Кристина и Лорен обменялись взглядами.
– Секундочку, я загляну в свой компьютер, – доктор Давидоу помолчал немного, потом продолжил: – Так, хорошо, я только что залогинился на сайте Хоумстеда и вижу, что сперма донора 3319 находится в доступе. Вы рядом с компьютером?
– Конечно, минутку. – Кристина повернулась к клавиатуре, зашла на сайт Хоумстеда и набрала свое имя и пароль. Она забила в поисковик номер 3319 – и на экране появились данные донора. «Еще один анонимный донор, сперма доступна. Закажите прямо сейчас!»
– Видите, он доступен. Хоумстед обязательно убрал бы материал с полок, если бы его арестовали.
Кристина задумалась.
– Но ведь они необязательно видели тот репортаж, который видела я – все случилось только сегодня днем. И что вы подразумеваете под этим «убрали бы с полок материал»? Разве уже когда-нибудь случалось, чтобы банк «убирал материал какого-то донора с полок»?
– Да, такое бывает, но очень редко, когда обнаруживается, что донор является носителем дефектных генов. Несколько лет назад одна из моих пациенток родила ребенка с врожденной патологией ног – сильной косолапостью, я информировал об этом банк – и они убрали материал этого донора из доступа.
– Это был Хоумстед?
– Нет. Кристина, я думаю, вам не стоит беспокоиться, но я позвоню в Хоумстед и передам им ваши опасения.
– Было бы замечательно.
Лорен склонилась к микрофону:
– Доктор, а она сама не может им позвонить?
– Нет, лучше я. Я обязан сообщать им о возникающих с материалом проблемах и отклонениях, так что лучше пусть эту информацию они получат из нашего офиса. – Доктор Давидоу помолчал. – Кристина, я вам перезвоню сразу после того, как поговорю с ними.
– Спасибо, но… доктор Давидоу, могу я спросить: какого рода проверки проходят доноры? Какие сдают анализы, тесты?
– Их довольно серьезно обследуют, особенное значение придают анализам крови. Я понимаю ваши опасения, но не думаю, что вам стоит беспокоиться слишком сильно. Как я уже говорил, это один из лучших банков в стране. А проверяют доноров примерно так же, как мы обследуем наших доноров яйцеклеток: анализы крови на ВИЧ, РВ, ЗППП, на болезнь Тея-Сакса и тому подобные отклонения, а потом обязательное интервью, которое проводит Мишель, чтобы оценить кандидата с точки зрения психологии.
– То есть Мишель проводит с ними сеансы – как со мной и Маркусом?
– Именно, и я абсолютно доверяю ее мнению. Вы сами знаете, какой она профессионал. Если она не ставит на данных кандидата А+ – этот кандидат не станет донором яйцеклетки.
– И что может стать причиной для этого?
– Хммм, дайте сообразить… – доктор Давидоу сделал паузу, щелкая языком. – Если потенциальный донор яйцеклетки говорит, что на самом деле хотела бы быть матерью – Мишель ее исключает. Нам не нужны те, кто мечтает о материнстве. Нам нужны те, кто хочет отдать свои яйцеклетки женщине, которая хочет стать матерью. Вы понимаете меня?
– Да, – Кристине хотелось, чтобы ее сомнения развеялись, но пока этого не происходило. – А вы не в курсе, часто ли психологи в банках спермы отказывают потенциальным донорам?
– Нет, я не в курсе.
Лорен нахмурилась.
– Давидоу, похоже, что доноров яйцеклеток проверяют куда более дотошно, чем доноров спермы. Это так?
– Думаю, некоторая асимметрия действительно присутствует, но не хочу обманывать. Я сам могу отвечать только за то, что происходит в моей клинике. Я занимаюсь яйцеклетками, поэтому внимательно слежу и несу ответственность за доноров яйцеклеток, которых мы отбираем, и за теми методами, которые применяются при заборе и пересадке клеток. Мы в нашей клинике не собираем сперму. Но, как я уже говорил, Хоумстед имеет великолепную репутацию среди банков спермы.
– У вас когда-нибудь возникали с ними какие-нибудь проблемы? – спросила Кристина.
– Нет, никаких, – доктор Давидоу кашлянул. – Я позвоню в Хоумстед сразу же после нашего с вами разговора. Вряд ли удастся с ними связаться уже сегодня, потому что они уже закрыты, но как только удастся с ними поговорить – я сразу же перезвоню вам.
– Отлично, спасибо вам большое.
– И все же – как вы себя чувствуете?
– Отлично. Немного подташнивает, но в целом нормально.
Доктор Давидоу хмыкнул:
– Во время беременности тошнота – это хороший признак. Ладно, я вам перезвоню.
– Буду ждать, спасибо. А пока – до свидания.
– Спокойной ночи. – Кристина нажала на кнопку «конец связи», затем взглянула в глаза Лорен. – Он воспринял все всерьез.
– Как и должен был.
– Жаль, что он не сказал, что это все ерунда на постном масле.
Кристина шутила только наполовину, и Лорен похлопала ее по руке.
– Я не могу считать то, что беспокоит тебя, ерундой. Но ты уже сделала все, что могла сделать, и я думаю, что тебе пора уже отдыхать.
– Я попытаюсь.
Вот только Кристина сильно сомневалась, что у нее это получится.
Кристина проснулась в своей спальне. Она лежала прямо поверх покрывала, и одежда ее была мокрой от пота. Лэптоп был открыт, а около него валялись незаконченные сводные листы учеников – она заполняла такие листы для каждого из своих учеников, чтобы отметить достижения за год, проследить динамику и дать рекомендации им и их родителям на каникулы. Мерфи сопел у нее в ногах, а в ванной, она слышала, лилась вода: значит, Маркус вернулся домой и принимал душ. Она приподнялась на локте, постепенно приходя в себя и соображая, что, видимо, заснула во время работы, несмотря на то что на часах было всего девять сорок пять. Раньше она была совой, часто засиживалась допоздна, чтобы посмотреть Джимми Фэллона, но первый триместр беременности превратил ее в самого настоящего жаворонка. Машинально она положила руку на живот и подумала, что ребенок, наверно, уже скоро начнет шевелиться. При этой мысли ее затопило волной счастья, и она блаженно откинулась обратно на мягкие подушки. Спальня была такая уютная – небесно-голубой цвет, в который она была выкрашена, давал ощущение прохлады и покоя, синие гортензии на покрывале гармонировали с занавесками, закрывающими трехстворчатое окно, выходящее на улицу, с белыми ставнями. Потолок был выкрашен сливочно-белой краской, и Кристина чувствовала себя словно на облаках – ей даже захотелось прочитать благодарственную молитву.
Ее взгляд упал на лэптоп, экран у него был черный – значит, он перешел в спящий режим.
И тут она вспомнила.
Донор 3319. Закари Джефкот.
Желудок у нее незамедлительно сжался, она схватила телефон с прикроватной тумбочки и проверила экран – доктор Давидоу не звонил. Она убедилась, что звонок включен – на всякий случай, а потом снова легла, сжимая телефон в руке. Ей хотелось позвонить матери и поговорить с ней, а может быть, даже поехать к родителям в Мидлтон, где она выросла – но не стоило беспокоить маму, которой и так доставалось, ведь она вынуждена была ухаживать за отцом, страдающим синдромом Альцгеймера.
Кристина напомнила себе слова доктора Давидоу, что Хоумстед – один из лучших банков в стране, о том, что они отбирают только самых лучших доноров, о том, что даже его собственная сестра обращалась к ним и дважды беременела от одного и того же донора. Впервые услышав о возможности искусственного оплодотворения донорской спермой, Кристина, помнится, была шокирована и смущена. Но это поначалу – пока она не стала частью этого особенного мира и не провела много часов в приемной, ожидая своей очереди у врача и беседуя с другими такими же, как она, женщинами о подвижности сперматозоидов и вагинальной смазке. Говорили они на малопонятном жаргоне своеобразного клуба, в который вряд ли кто-нибудь захотел бы вступить по собственной воле. Со временем Кристина поняла, что все эти женщины готовы буквально на любые жертвы и сложности ради одной великой цели – ребенка. Семьи.
