Сведения об этих военных приготовлениях не могли не встревожить официальный Санкт-Петербург — усиление японских вооруженных сил и агрессивные планы Японии в отношении Кореи и Китая непосредственно угрожали дальневосточным владениям России. Кроме того, правительство Николая II, продолжая традиции предыдущего царствования, и само стремилось к активной политике в бассейне Тихого океана. Наиболее влиятельные деятели из окружения императора, такие как министр финансов С.Ю. Витте, ориентировались на мирное распространение российского влияния и связывали его с завершением строительства Транссибирской железной дороги и экономическим освоением обширных пространств Сибири и Дальнего Востока. При этом не исключалось и «мирное проникновение» в Китай и Корею, привлекающих пристальное внимание всех европейских великих держав и Соединенных Штатов.
Немалую роль в изменении направленности российской внешней политики и строительства вооруженных сил сыграл сам Николай II, которому импонировали идеи о продолжении великих свершений Петра I и Екатерины II — основателей Балтийского и Черноморского флотов. Так, император весьма сочувственно отнесся к мыслям о выходе России к «незамерзающим берегам» Тихого океана и основанию там торгового порта и военно-морской базы. 27 августа 1895 г. по желанию Николая II авторитетный специалист по проблемам военно-морских сил М.И. Кази представил ему записку «О современном состоянии русского флота и его ближайших задачах». 35 В записке М.И. Кази обосновал необходимость ограничиться на Балтике флотом активной обороны при дополнении Черноморского флота минными, посыльными и разведывательными судами, а центр тяжести политики России перенести на Дальний Восток. Там следовало завести самостоятельный и мощный Тхоокеанский флот, превосходящий флот нового вероятного противника-Японии.
Идеи, высказанные М.И. Кази, встретили поддержку Николая II, честолюбивой императрицы Александры Федоровны, многих политических и военных деятелей, в том числе адмиралов — активных участников событий 80-90-х гг. XIX века на Дальнем Востоке. Однако политическое положение в Европе, в том числе угроза России со стороны Тройственного союза, основой которого были армия и флот Германии, и поддержание франко-русского союза 1893 г. требовали сохранения «западной» ориентации развёртывания вооружённых сил. Именно такую концепцию отстаивали руководители Военного министерства и управляющий Морским министерством адмирал Н.М. Чихачёв, сторонник приоритетного развития Балтийского флота. Под влиянием последнего находился и генерал-адмирал великий князь Алексей Александрович.
Для подготовки «общественного мнения» император использовал другого родственника — капитана 2-го ранга великого князя Александра Михайловича, 36 который в апреле 1896 г. распространил объяснительную записку под названием «Соображения о необходимости усилить состав русского флота в Тихом океане». Появление записки, вызвавшее временную отставку её автора, тем не менее привело к замене Н.М. Чихачёва вице-адмиралом П.П. Тыртовым, сторонником развития морских сил на Дальнем Востоке. Вскоре вслед за этим последовало изменение направленности морской политики России и стратегического развертывания её флота.
Новые планы строительства российского флота после предварительного обсуждения были вынесены на решение особого совещания, состоявшегося в Санкт-Петербурге 27 декабря 1897 г. под председательством генерал-адмирала. В работе совещания участвовали вице-адмиралы П.П. Тыртов-управляющий морским министерством, В.П. Верховский, Н.М. Казнаков, И.М. Диков, С.П. Диков, С.П. Тыртов, С.О. Макаров, Ф.К. Авелан и Е.Н. Алексеев. На основе положения о том, что «нашему флоту следует быть несколько сильнее японского, дабы в случае столкновения быть способным к деятельности активной», 37 совещание рекомендовало к 1903 г. сосредоточить в Тихом океане 10 эскадренных броненосцев, 5 броненосных крейсеров, 10 крейсеров-разведчиков водоизмещением 5–6 тыс. т, 10 крейсеров 3-го класса по 2–2,5 тыс. т, один-два минных транспорта по 8 тыс. т (носители миноносок), два минных заградителя и 36 истребителей — эскадренных миноносцев (часть последних могла быть заменена миноносцами). Для достижения указанного состава по особой программе «Для нужд Дальнего Востока» в 1898–1902 гг. предстояло построить 5 эскадренных броненосцев, 5 крейсеров 1-го ранга и другие корабли.
В начале 1898 г. решение совещания и новую программу утвердил Николай II, разрешивший дополнительно ассигновать на кораблестроение 90 млн. рублей. 15 марта того же года в Пекине была подписана конвенция о согласии китайского императора «предоставить России в арендное пользование Порт-Артур и Талиенван вместе с прилегающим к этим портам водным пространством». Срок аренды устанавливался в 25 лет, на которые под юрисдикцию России отходила вся южная часть Квантунского (Ляодунского) полуострова «…в видах обеспечивания для русских военно-морских сил вполне надежной опоры на побережье Северного Китая». 38
Таким образом, правительством Николая II фактически было принято решение о создании третьего флота — Тихоокеанского, который в дополнение к Владивостоку получал незамерзающую базу Порт-Артур в Желтом море. Тихоокеанский флот должен был стать и наиболее мощным. Для успеха в соревновании с Японией Россия имела серьёзные преимущества: наличие уже готовых броненосцев и крейсеров (третье место в мире по мощности флота), самостоятельность военного кораблестроения и, наконец, превосходство финансовых возможностей. Так, в 1899 г. суммарные расходы на армию и флот в России и Японии составили 417,2 и 150,8 млн. рублей соответственно. Максимум российского военного и морского бюджетов пришелся на 1898 г., когда на вооружённые силы страна израсходовала громадную сумму в 460,6 млн. рублей.
Возрастание роли флота, связанное с новым направлением политики государства, нашло закономерное отражение в распределении средств между Военным и Морским ведомствами: в пятилетие 1898–1902 гг. доля морского бюджета в суммарных военных расходах возросла до 25 % по сравнению с 17 % в 1895 г. Всего в 1895–1903 гг. российскому Морскому министерству было ассигновано 732 млн. рублей против 480,2 млн. рублей (46 % суммы военных расходов) морского бюджета Японии. При этом только на строительство кораблей и их вооружение по программам 1895 и 1898 гг. (без учёта Черноморского флота) в России израсходовали до 300 млн. рублей, а в Японии — около 220 млн. рублей. 39
Изменения политической обстановки и оперативно-тактических взглядов вызвали необходимость корректуры программы 1895 г. Такая корректура была внесена на совещании под председательством управляющего Морским министерством 14 апреля 1899 г. На совещании присутствовали вице-адмиралы Ф.К. Авелан (начальник Главного морского штаба), Н.И. Казнаков, И.М. Диков, С.О. Макаров, В.П. Мессер, Е.И. Алексеев, П.П. Андреев, а также главные инспекторы кораблестроения — Н. Е. Кутейников и морской артиллерии — генерал-майор А.С. Кротков. Совещание практически единогласно отказалось от мелкосидящих тихоходных броненосных кораблей береговой обороны и минных крейсеров в пользу мореходных броненосцев, «безбронных судов» С.О. Макарова и эскадренных миноносцев. 40
На практике обе программы — 1895 и 1898 г. — слились в одну с завершением её в 1905 г. (см. табл.). Двухлетнее продление реализации кораблестроительных программ было осуществлено ещё в 1898 г. по настоянию С.Ю. Витте, который обосновал невозможность их финансирования в сжатые сроки. Сам по себе перенос готовности новых кораблей на два года не влиял на возможность сосредоточения на Дальнем Востоке назначенных морских сил: на Балтике к 1899 г. уже имелось десять броненосцев. Объединённая программа 1895–1898 гг. была в известной степени сбалансирована по классам кораблей и ориентирована на преимущественное строительство крупных мореходных броненосцев и крейсеров океанского плавания. Можно было рассчитывать на их успешное использование на любых театрах и в разнообразных условиях обстановки. Однако развитие российских вооружённых сил на рубеже XIX–XX вв. не было лишено серьёзных противоречий, которые отрицательно сказались на развёртывании и боеготовности флота во время русско-японской войны.
Кораблестроительные программы 1895–1899 гг. и их выполнение Эскадренные броненосцы 6 1* 5 12 156000 11
Броненосцы береговой обороны 4 - 1 4000 -
Крейсера 1-го ранга 9 1* 5 14 91000 13
Крейсера 2-го ранга - 4 6 18500 5
Минные крейсера 5 - 1 562 1
Мореходные канонерские лодки 5 - 1 1000 1
Минные заградители 2 2 3 7800 3
Миноносцы (эскадренные) - 20 56 15120 58
Миноносцы (малые) - 10 10 1500 10
Транспорты 4 1 7 25120 5
Всего: 47 109 320602 107
1* В том числе 1 эскадренный броненосец, 2 крейсера и 13 миноносцев для Черноморского флота(таблица составлена по данным: Отчёт по Морскому ведомству за 1897–1900 гг. — СПб., 1902, с 72–77, и Судовой список за 1904 год, Слб., 1904.Само решение о создании третьего флота было принято Николаем II по ходатайству адмиралов без должного согласования с Военным и другими министерствами. Более того, особое совещание в декабре 1897 г. не приняло во внимание здравые рассуждения М.И. Кази и великого князя Александра Михайловича, предлагавших в своё время ограничиться на Балтике минной обороной. Совещание постановило: «На Балтике мы должны быть по-прежнему сильны, чтобы в нужный момент отстоять исконные свои задачи». Распыление средств между Тихоокеанским и Балтийским флотами при одновременном усилении Черноморского флота явилось для страны непосильным бременем. Но это не остановило императора, хотя он ещё в ноябре 1895 г. справедливо отметил на полях журнала особого совещания: «вся наша беда именно состоит в том, что России приходится строить и содержать три самостоятельных флота» [выделено в подлиннике. — Авт.]. 41 При этом Николай II сам не наметил путей преодоления этой «беды», а руководство Морского ведомства оказалось не в состоянии сформулировать доступные цели морской политики.
