Ольги, Татьяны, Марии, Анастасии, цесаревича Алексея. Причем и в этом злодеянии отчетливо обозначается «английский след»! Тюремщики почему-то выбрали для царственных узников именно дом Ипатьева — который располагался рядом с резиденцией британского консула Томаса Престона, просматривался из его окон. И консул каждое утро наблюдал с чердака за прогулками Николая II, докладывал: «Груз еще здесь». А Германия уже явно проигрывала войну, и в Берлине родился план — избавиться от большевиков, перенести ставку на русских монархистов. Это смягчит последствия поражения, Россия превратится в друга немцев, позволит внедриться в свою экономику. Престон взывал в Лондон, что нельзя выпускать Романовых с Урала, иначе они попадут в руки Германии и «станут козырной картой для будущей германофильской монархической ориентации».
По указанию из Берлина немецкий посол в Москве Мирбах потребовал от советского правительства очной ставки с императором — и после этого 6 июля был убит. Организовал теракт капитан «Интеллидженс сервис» Дж. Хилл, исполнителем стал Блюмкин — будущий начальник охраны Троцкого. А через 11 дней последовала расправа над Николаем II и его близкими. При белых Екатеринбург оккупировали… англичане, в городе разместился их батальон. Престон вообще стал важной величиной — и всячески препятствовал расследованию цареубийства. При эвакуации союзники не позволили следователю Соколову вывезти собранные им вещественные доказательства, в том числе найденные частицы останков, обожженные кости, отрубленный палец императрицы. И они почему-то попали… к тому же Престону. В 1972 г. в интервью газете «The Spectator» он признал: «На мою долю выпало вывезти из Сибири все, что осталось от останков несчастной Императорской Семьи! Это останки достигли Букингемского дворца. Когда меня принял Его величество король Георг V в феврале 1921 г., мы обсуждали этот вопрос, и Его Величество сказал, что мощи были в таком состоянии, что их приходилось окуривать, прежде чем притронуться». Получается, что консул… отследил операцию по уничтожению Царской Семьи от начала до конца! Так не он ли курировал эту операцию?
Вот так, в закулисных международных интригах и грязных оккультных тайнах мученически оборвалась земная жизнь победоносного Верховного Главнокомандующего и царя России. Впрочем, к этому времени, летом 1918 г., уже и устои Веры рушились, и самой России не стало — она разодралась на части в месиве Гражданской войны.
Но во Франции еще воевал Русский легион из солдат и офицеров расформированных Особых бригад, отправленных спасать союзников. Его включили в знаменитую Марокканскую дивизию. Она состояла из 1-го Иностранного полка (Иностранный легион), 4-го и 7-го тирайерских полков (алжирские стрелки), 8-го зуавского полка (легкие африканские стрелки), теперь добавились русские. Правда, дивизия оставалась Марокканской, а ее части тирайерскими и зуавскими только по названию. Ее всегда бросали в самое пекло, она несла страшные потери. Дивизию пополняли сенагальцами, мальгашами, вьетнамцами.
А тех русских, которых отправили в Африку, загнали в рудники, на каменоломни на положении каторжников. Трудились на жаре, воды не хватало, кормили мерзко. Чтобы не сдохнуть, выход был только один — завербоваться в Иностранный легион. Эти солдаты тоже попадали в Марокканскую дивизию, но не в Русский легион, а в другие части. Служили снова вместе, отличались лишь формой. Одни носили французскую или принятую у тирайеров и зуавов, а в Русском легионе — отечественную, и знамя было российское, трехцветное. Советское правительство протестовало против использования формы, оно-то с немцами было в мире. Французское командование сочло протест справедливым, хотело сменить обмундирование. Но солдаты чуть не взбунтовались и отказались переодеваться. Заявляли — они подписывали контракты служить именно в Русском легионе. И хотя их часть уже полностью подчинялась французам, они упорно считали себя российскими, а не французскими военными.
Ну а немцы передохнули год в обороне, призвали подросшую молодежь, возвращались из России пленные. Армия Германии увеличилась до 7,6 млн, Австро-Венгрии — до 5,3 млн. Однако народ уже изнемогал от войны. А к осени в Европе должна была развернуться американская армия. Требовалось во что бы то ни стало сломить Францию и Англию немедленно, весной и летом 1918-го. В Пикардии, между Аррасом и Ла-Фером, немцы собрали массу из 62 дивизии, 6,5 тыс. орудий, 1 тыс. самолетов. 21 марта грохнула артподготовка — по меркам Первой мировой недолгая, 5 часов, но на англичан обрушился огненный ад. Поток пехоты захлестнул оборону.
Казалось, повторяется кошмар 1914 г. 174 тыс. англичан были убиты и ранены, 90 тыс. попали в плен. Немцы двинулись к Амьену и берегу Ла-Манша, грозя отрезать весь западный фланг фронта. Вдобавок 23 марта заговорила пушка «Колоссаль», она же «Большая Дора»: с расстояния 120 км пускала снаряды по Парижу. Но и германская группировка понесла немалые потери, 160 тыс. человек. Приостановилась, подтягивая отставшую артиллерию. А союзники успели перебросить навстречу все наличные резервы, остановили врага контратаками. Угрожающее положение заставило державы Антанты теснее объединиться. Впервые за войну назначили общего для всей коалиции верховного главнокомандующего, им стал маршал Фош.
Передышка оказалась недолгой. Немцы сосредоточили дополнительные силы, и в апреле в наступление ринулись уже 90 дивизий. Отбросили англичан во Фландрии, теснили австралийцев у Амьена. Фронт затрещал, еле держался. Сюда срочно перебрасывали французские соединения, в том числе Марокканскую дивизию. 25 апреля эти подкрепления с остатками австралийцев нанесли прорывающемуся врагу контрудар в лоб. Марокканская дивизия схлестнулась в штыки с 19-й германской. Потеряла 74 офицера и 3,5 тыс. солдат, но немецкую дивизию разнесла полностью, ее вообще сняли с фронта. Общими усилиями оборону удержали.
Но германское командование спешило все-таки дожать. Быстро перегруппировало силы, собрало кулак на другом направлении, 27 мая огненный ад и лавины пехоты хлынули под Суассоном. Проломили фронт, форсировали Эну. Прежние ошибки немцы учли, теперь не останавливались. Бросили свежие подвижные соединения прямо на Париж. Они углубились на 60 км, вышли к Марне. Наперерез им на машинах погнали Марокканскую дивизию. Она перекрыла шоссе на Париж у Шато-Тьери и три дня выдерживала жесточайшие атаки трех германских дивизий. 31 мая к ней на помощь подошли две французские дивизии. Вместе с ними поредевшие полки тирайеров, зуавов, русских перешли в контратаку, отбросили неприятеля и заставили перейти к обороне.
Нет, немцы не успокоились, снова переместили силы на другой участок, и в ночь на 4 июня прорвали фронт у Куртассона. Опять требовалось затыкать дыру, и Марокканскую дивизию перекинули сюда. Точнее, перекинули то, что от нее уцелело. Но и эти остатки оказались непобедимыми, выстояли под ударами двух германских дивизий, а тем временем французы восстановили фронт. Мароккканскую дивизию вывели на переформирование, два тирайерских полка свели в один. Русский легион уменьшился до батальона, к нему добавили три батальона сенегальцев и мальгашей, и составился новый полк.
Кстати, у немцев в майских боях отличился Адольф Гитлер, получил грамоту за храбрость. Позже он удостоился Железного креста I степени. Эта награда считалась офицерской. Если ее давали солдату, обычно представляли награжденного к производству в офицеры или унтер-офицеры. Но Гитлер не поднялся выше ефрейтора — начальство полагало, что ему «не хватает командирских качеств»…
Последнюю попытку переломить ход войны Германия готовила на июль, собирала все силы у Реймса, чтобы ударить на Париж. Но за 4 месяца непрерывных атак она растрепала свои войска, немецкие потери достигли 700 тыс. человек. А во Францию прибывали американцы. Воевать
