А вот достаточно характерная выдержка из записи переговоров Г.К. Жукова с командующим 20-й армией генералом А.А. Власовым 28 января 1942 г.:
«ЖУКОВ: Где же у вас главный удар?
ВЛАСОВ: Главный удар наносится на участке Петушки, Большие Триселы, где сгруппированы части группы Катукова, две стрелковые дивизии, главные силы кавкорпуса и 3 полка артиллерии. Всё.
ЖУКОВ: Тем более объясните мне, почему вы избрали такой метод действий, разбросав от Васильевского до Быково артиллерию и пехоту и поставив в ряд против огневых точек конницу? Я не могу разгадать вашего решения.
ВЛАСОВ. Докладываю: на правом фланге на фронте Васильевское до Аржаники действуют всего лишь три стрелковые бригады с одним артполком и дивизионом PC, которые действуют согласно вашему приказанию в направлении Зубцов, и главный удар здесь двумя бригадами со всеми указанными средствами усиления наносится от Кучино на Старое Устиново и далее на Зубцов. Все остальные части сосредоточены на указанном мною рубеже с целью прорваться на нём и действовать в направлении Карманово. Против Крутицы действует 55-я стрелковая бригада, которая имеет всего лишь около 100 бойцов. Для усиленной огневой мощи кавалерийского корпуса, а также для прорыва этого участка кавалерийскому корпусу приданы 35-я стрелковая бригада и 1-й гвардейский пушечный артполк. В резерве я имею всего лишь одну 17-ю стрелковую бригаду, которая почти не имеет ударной силы. Укомплектование людским составом задерживается, так как предназначенные эшелоны с пополнением до сего времени не прибыли, между тем как потери части несут большие. Всё.
ЖУКОВ: Не понял вас. Почему вы упорно атакуете противника, расположенного в крупных населённых пунктах. При этом пункты, имеющие хороший обстрел и взаимную огневую связь, и что Вам обещает это направление, имеющее, как известно по карте, массу населённых пунктов, почему вы, например, не наступали на участке: Пустой Вторник, Аржаники, где, по нашим и по вашим [данным], противника нет, где он охраняется только разведкой?
ВЛАСОВ: Отвечаю: на участке Пустой Вторник, Аржаники противник вдоль дорог от Пустого Вторника до Аржаников, по разведданным, имеет также ряд блиндажей, кроме того, этот район минирован и охраняется противником, к этому рубежу очень трудно подойти, так как совершенно отсутствуют дороги, а снежный покров достигает свыше 60 сантиметров и совершенно недоступен для действий артиллерии. Всё.
ЖУКОВ: А участок Егорьевское, Митрофановское тоже минирован и тоже недоступен?
ВЛАСОВ: Данных о том, что этот участок минирован, нет. Мины встречаются лишь только по дорогам. Всё.
ЖУКОВ: А что бы сказал Суворов на вашем месте, если бы он увидел перед собой 60 сантиметров снега, остановился бы или нет?»{136}.
Как бы кто ни относился к маршалу Жукову сегодня, но в этом разговоре с Власовым не трудно заметить, что он на порядок грамотнее «генерала-стахановца».
В своей книге Резун (Суворов) «Тень победы» с огромным удовольствием в доказательство необычайных талантов (своего собрата по измене) Власова приводит слова маршала артиллерии Г.Е. Передельского: «Начало организации артиллерийского наступления в том виде, как предусматривалось директивой, было положено в наступлении 20-й армии на реке Ламе в январе 1942 г.» (ВИЖ. 1976. № 11. С. 13)»{137}.
Однако давайте всё же послушаем генерала Сандалова: «Утром 6 января 1942 г. я приехал к начальнику штаба Западного фронта генералу В.Д. Соколовскому по его вызову. Он предупредил меня, что Ставка предполагает начать общее наступление всех фронтов.
— На правом крыле Западного фронта должна перейти в наступление на Шаховскую, Сычёвку ваша 20-я армия, — показывал он мне на карте с нанесённым на ней решением на наступление войск фронта….
Затем генерал Соколовский вручил мне только что подписанную директиву фронта на наступление и проект директивного письма Ставки, которое, по его словам, дня через два будет подписано. В этом письме, на основе передовой теории советского военного искусства о глубокой операции и с учётом предшествующих операций, Ставка дала подробные указания по организации и проведению наступательных операций. В письме говорилось, что прорыв вражеской обороны следует производить мощными ударными группами на узких участках. На поддержку и обеспечение ударных групп массировать все силы и средства. Артиллерийскую подготовку перед наступлением заменить артиллерийским наступлением…
После просмотра представленного мной решения на наступление 20-й армии Соколовский подчеркнул:
— Ваше решение в основном соответствует и нашей директиве и директивному письму Ставки. Однако участок ударной группы надо несколько сузить.
Утром 7 января я зачитал командованию армии исправленный план армейской операции и проект боевого приказа армии.
— Ну вот теперь всё приведено в соответствие с письмом Ставки, — сказал Куликов.
— Вы правы, — ответил я. — Армия наступает в направлении на Шаховскую в узкой 20-километровой полосе. Прорыв будет производить ударная группа в составе группе Ремизова и Катукова и 352-й стрелковой дивизии. Участок прорыва ударной группы всего лишь 8 км. Второй эшелон ударной группы — морская и 55-я стрелковые бригады.
— А удалось ли достичь артиллерийской плотности, указанной в письме Ставки? — поинтересовался Куликов.
— Плотности на один километр участка прорыва достигают 76 орудий и миномётов и 12,5 танка, — ответил я. — Таких плотностей удалось достичь впервые за войну. На поддержку прорыва выделен 601-й бомбардировочный авиаполк, а осуществлять противовоздушную оборону операции назначена 47-я истребительная авиадивизия. Да и большая часть авиации фронта будет брошена на помощь нашей армии.
— А корпус Плиева? — спросил Куликов.
— Усиленный гвардейский кавалерийский корпус планируется ввести на второй день операции, — ответил я. — Войска займут исходное положение для наступления в ночь с 8 на 9 января, а наступление начнётся утром 9 января после полуторачасовой артиллерийской подготовки, — огласил я концовку…»{138}.
А если уж говорить про «Спасителя Москвы», то думаю стоит ознакомиться и с аргументами писателя и фронтовика В. Богомолова: «В сообщениях Совинформбюро в декабре 1941 г. как «наиболее отличившиеся» в боях под Москвой армия К.К. Рокоссовского упоминалась четырежды, Д.Д. Лещюшенко — трижды, И.В. Болдина — дважды, Л.А. Говорова — один раз, армия же А.А. Власова, также как и армия Ф.И. Голикова и В.И. Кузнецова, не упоминалась ни разу. И награждены за бои под Москвой они были соответственно: Рокоссовский, Лелюшенко, Болдин и Говоров — орденами Ленина, а Власов, Голиков и Кузнецов — по второму разряду, т.е. орденами Красного Знамени»{139}.
Кстати сказать, о награждениях Власова орденами много придуманного. Для тех, кто на «бронепоезде» лишь напомню. Андрей Андреевич был награждён:
во-первых, медалью «XX лет РККА» № 012543 Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 февраля 1938 г., как лицо кадрового командного и начальствующего состава, прослужившее в рядах РККА к 23 февраля 1938 г. 20 лет{140};
во-вторых, орденом Ленина «За высокие показатели дивизии по боевой и политической подготовке в 1940 учебном году Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 февраля 1941 г.{141}; и, в-третьих, орденом Красного Знамени Указом Президиума Верховного Совета СССР от 2 февраля 1941 г. «За бои с германским фашизмом»{142}.
При этом в Красной Армии Власов служил с 5 мая 1920 г., и двадцать календарных лет у него засчитывались только в мае 1940 г. За высокие показатели по боевой и политической подготовке в 1940 учебном году его представляли к награждению орденом Красной Звезды, однако маршалу Тимошенко этого показалось мало, и именно он наградил Власова орденом Ленина{143}. А на орден Красного Знамени, полученный Власовым по итогам битвы под Москвой, в ЦАМО вообще нет наградного листа. Видимо, поэтому мы не имеем возможности в точности узнать: за что же конкретно наградили Андрея Андреевича{144}.
И ещё: утверждение о том, что орден Ленина за № 770 принадлежал генералу Власову не более чем байка{145}. Потому что, например, орден Ленина за № 889 был вручён 22 марта 1935 г. парторгу одного из золотых приисков Л.З. Корытному. А орден Ленина № 3529 принадлежал М.А. Фортус, награждённой в декабре 1938 г. за участие в боях в Испании{146}.
Про присвоение Власову военного звания «генерал-лейтенант» также много надуманного, так как его он получил в соответствии с занимаемой должностью командующего войсками 20-й армии. Тем более что до этого он командовал 37-й армией. Никаких же сроков выслуги в звании «генерал-майор» тогда предусмотрено не было!
9 марта 1942 г. Власов прилетел на Волховский фронт, куда был назначен заместителем командующего войсками этого фронта. «По свидетельству Героя Советского Союза генерала армии Николая Григорьевича Лященко, Власов после его назначения заместителем командующего фронтом считал, что как полководец он ещё не достиг самых больших высот, хотя якобы своих будущих амбиций не скрывал. Надеялся, что после того, как войска фронта овладеют Любанью, займёт более достойный для него пост…»{147}.
