Так, наверное, и думал Власов. Однако обстоятельства оказались сильнее его хвастливых слов.
20–21 марта противнику удалось перерезать коммуникацию 2-й ударной армии, закрыв коридор, но 28 марта, усилиями 2-й ударной армии и частей 52-й и 59-й армий, коридор был открыт. 23 апреля Волховский фронт был ликвидирован, войдя в состав Ленинградского фронта, которым командовал генерал-лейтенант М.С. Хозин.
13 мая член Военного совета 2-й ударной армии И.В. Зуев, прибыв в Малую Вишеру, доложил о безвыходном положении армии, а 21 мая Ставка ВГК отдала приказ с 1-го июня начать отвод частей 2-й ударной армии в обратном направлении через коридор к Мясному Бору.
Официально части армии, выполняя приказ войскам Волховского направления Ленинградского фронта, изматывая части противника, выходили, отрываясь от него, на основной рубеж обороны Ольховка — Фенёв Луг. Неофициально массовый отход войск армии начался уже 24 мая.
Об этом говорит следующая телеграмма командующего войсками Ленинградского фронта командующему 2-й ударной армией от 24 мая 1942 г. 01 ч. 35 мин.:
«Ваше поведение непонятно. Уже третий раз вами своевременно не доносится об оставлении населённых пунктов. Вы оставили КП без разрешения и потеряли управление войсками на железнодорожном направлении, где обстановка осложняется.
Приказываю принять меры к планомерному выводу частей в соответствии с планом. Противника, пробравшегося в район Дубовик, ликвидировать, не допуская перехвата им путей отвода войск армии.
ХОЗИН ЗАПОРОЖЕЦ СТЕЛЬМАХ»{159}.
2 июня на стыке 59-й и 52-й армий противнику удалось полностью перехватить пути подвоза 2-й ударной армии и соединить свои северную и южную группировки. Это значит, что в этот день немцы вторично закрыли коридор, осуществив полное окружение армии. Только 21 июня на узком участке шириной 1–2 километра в том же коридоре линия фронта противника вторично была прорвана и начался организованный вывод частей 2-й ударной армии. А 25 июня противнику в третий раз удалось закрыть коридор и прекратить выход частей{160}.
Именно в июне 1942 г. для Власова все шуточки закончились. Он прекрасно понял, что его никто не сменит на этом посту, а значит, всю ответственность за вывод армии из окружения придётся нести самому. И давайте не забывать, что он вполне мог быть обижен, потому что его лишили достаточно высокой (пусть не чётко очерченной) должности заместителя командующего войсками Волховского фронта, которой не стало вместе с фронтом 23 апреля. А ведь он долго надеялся на лучшее и уверовал в свою звезду. Когда 9 июня Волховский фронт был восстановлен, места для Власова уже не нашлось!
Генерал Хозин вспоминал: «Из документов того периода видно, что 19 июня 46-й стрелковой дивизии, 25-й и 57-й отдельным стрелковым бригадам 2-й ударной армии удалось сблизиться с передовыми частями 25-й кавалерийской дивизии 59-й армии, но развить успех они не смогли. И только 21 июня совместными ударами 59-й и 2-й ударной армии удалось разорвать кольцо окружения на ширину около 1 км. В образовавшийся проход к 20 часам 22 июня вышло из окружения около 600 человек.
24 июня связь со штабом 2-й ударной армии прервалась. Противник вновь прорвал фронт на основном рубеже её обороны в районе Финёва Луга и начал развивать наступление вдоль железной дороги и узкоколейки в направлении на Новую Ке-ресть. С 9.30 25 июня выход из окружения прекратился. Связь со штабом 2-й ударной армии восстановить не удалось»{161}.
Тут надо отметить, что когда Власов докладывал Военному совету Волховского фронта об увеличении количества смертных случаев и заболеваемости от истощения в частях армии, то он имел в виду лишь ситуацию, в которой уже не мог полноценно управлять вверенными ему войсками. Ведь сам он был всегда сыт и в отличие от бойцов и командиров пользовался услугами походно-полевой жены, которая всегда находилась под боком, даже при выходе из окружения. И это важно.
Более того, до 20 июня Власов был ещё уверен в прорыве окружения.
Офицер оперативного отдела 59-й армии капитан И. Катышкин был свидетелем проведения боевой операции по выводу войск 2-й ударной армии из окружения под руководством будущего маршала Василевского. Автор книги о нём И.А. Слухай пишет: «Генерал A.M. Василевский, находившийся в этот момент на КП 59-й армии, приказал срочно связать его по радио с командующим 2-й ударной А.А. Власовым. Катышкин с группой офицеров штаба находились неподалёку и стали свидетелями этих переговоров: Из реплик Василевского им стало ясно, что Власов фактически потерял управление своими войсками. В связи с этим ему было предложено встретить самолёт, который доставит его и других членов Военного совета в распоряжение 59-й армии. Однако Власов от самолёта категорически отказался, высокопарно сославшись на то, что, дескать, его место в войсках, сражающихся с врагом…
Командование Волховского фронта решило предпринять встречный удар 59-й и 2-й ударной армии вдоль узкоколейной железной дороги. Этот приказ был передан Власову. Войска 59-й армии атаковали противника, но согласованной атаки со стороны 2-й ударной не последовало, и встречный удар не получился. Соединениям 59-й армии тут же была поставлена задача установить наземной разведкой расположение частей 2-й ударной и собственными силами обеспечить их выход. Однако в ночь на 24 июня связь со штабом Власова странным образом нарушилась и больше не восстанавливалась»{162}.
К слову сказать, некоторые исследователи не понимают или не желают понимать главного: вина Власова заключается не в том, что он не предотвратил окружение армии, а в том, как он её выводил из него. Проще говоря, лично Власов как командующий для этого не сделал ничего.
В докладной записке «О срыве боевой операции по выводу войск 2-й ударной армии из вражеского окружения» не случайно указывается: «Положение 2-й ударной армии крайне осложнилось после прорыва противником линии обороны 327-й дивизии в районе Финёв Луг. Командование 2-й армии — генерал-лейтенант Власов и командир дивизии генерал-майор Антюфеев — не организовало обороны болота западнее Финёв Луг, чем воспользовался противник, выйдя во фланг дивизии.
Отступление 327-й дивизии привело к панике, командующий армией генерал-лейтенант Власов растерялся, не принял решительных мер к задержанию противника, который продвинулся к Новой Керести и подверг артиллерийскому обстрелу тылы армии, отрезал от основных сил армии 19-ю [гвардейскую] и 305-ю стрелковые дивизии…
Командный пункт армии оказался незащищённым, в бой была введена рота особого отдела в составе 150 человек, которая оттеснила противника и вела с ним бой в течение суток — 23 июня с.г.
Военный совет и штаб армии вынуждены были сменить место дислоцирования, уничтожив средства связи и, по существу, потеряв управление войсками.{163}
Командующий 2-й армией Власов, начальник штаба Виноградов проявили растерянность, боем не руководили, а впоследствии потеряли всякое управление войсками»{164}.
Как вспоминал генерал-майор Афанасьев, «нужно отметить, что тов. Власов, несмотря на обстрел, продолжал стоять на месте, не применяясь к местности, чувствовалась какя-то растерянность или забывчивость. Когда я стал предупреждать — «надо укрыться», то всё же он остался на месте. Заметно было потрясение чувств…
Тов. Власов был безразличен, общим командиром был назначен, предложил свои услуги Виноградов. Меня тов. Власов предложил комиссаром»{165}.
И ещё: «При выходе Военного совета отсутствовала организация боя и управление войсками было потеряно…
Организация вывода 2-й ударной армии страдала серьёзными недостатками. С одной стороны, в силу отсутствия взаимодействия 59-й и 2-й ударной армий по обеспечению коридора, что в большей степени зависело от руководства штаба фронта, с другой стороны, в силу растерянности и потери управления войсками штаба 2-й ударной армии и штабами соединений при выходе из окружения»{166}.
Несмотря на некоторые принципиальные вопросы, понять Власова можно. Это было его самое большое поражение во всей жизни. Это был конец карьеры. Поставьте себя на его место, что бы сделали вы? Но представить себя на месте Власова, видимо, невозможно.
А ведь ещё совсем недавно… Кинорежиссёр Роман Кармен рассказывал: «С Власовым я встретился под Волховом, за несколько дней перед тем, как он попал в кольцо, и за месяц перед тем, как сдался. Мы провели всю ночь в его землянке накануне моего отъезда; знакомы были давно, с Китая ещё. Он был у меня на свадьбе с Ниной тамадой и посаженым отцом, так что говорили на «ты»… Стол был скромный: варёная картошка, банка мясной тушёнки и бутыль самогона… Как рефрен у меня до сих пор в ушах звучат его слова: «Ромка, всё равно мы победим, что бы ни случилось! Как бы страшно ни складывалась обстановка, мы сломим фрицам шею, если только с нами будет товарищ Сталин… Если судьба и дарила России гениев, то в его лице мы имеем самого выдающегося…»{167}.
