Аксель Иванович Берг никогда не был нашим начальником или нашим заказчиком. Пока не стала известна вся история отношений Староса и советской радиолокации, я не понимал, на чём были построены их отношения кроме простой человеческой симпатии, но это не могло объяснить чисто отцовскую привязанность академика к моим шефам. Наиболее вероятно, что и Шокин начал устанавливать контакты со Старосом по совету Акселя Ивановича.
А. И. Берг часто бывал в нашем КБ, всегда был доброжелателен и открыт, весел и остроумен. Однажды он сказал в шутку, обняв нашего главного инженера, что очень здорово, что из двух Бергов один всё-таки является настоящим. Смысл этой шутки мы поняли только через много лет. Особенно запомнилось, что этот человек распространял своё отношение к шефам также и на нас, сопливых мальчишек, которые окружали Староса и были, как вы помните, удостоены прозвища «старосята». А. И. Берг любил ходить по нашим лабораториям, задавал массу вопросов, с ним можно было говорить о сокровенном.
Помню разговор, в котором, кроме шефов, участвовал Николай Иннокентьевич Бородин и я. (Честно говоря, я не столько участвовал, сколько присутствовал.) Бородин вдруг начал жаловаться, как трудно нам добиваться помощи в различных государственных и партийных инстанциях. Академик внимательно выслушал Бородина, успокаивающе положил ему руку на плечо и сказал: «Знаешь, мы сейчас в малом Совнаркоме готовим Постановление Правительства о физическом уничтожении дураков». У всех на душе сразу стало спокойно и весело, но ход отечественной истории показал, что это постановление так и не вышло…
Помню, что на 50-летний юбилей Староса в 1967 году Аксель Иванович прислал ему необычайно тёплое и неформальное письмо и подарок – собственный значок командира подводной лодки. Старос, когда получил этот редкий подарок, активно работал над созданием БИУС «Узел» для современных лодок как его Главный конструктор. Вот так пересекаются судьбы людей. Думаю, что советы Акселя Ивановича для Староса были незаменимы, а порой его звонок и рекомендация могли помочь решить многие важнейшие проблемы.
Только через много лет, познакомившись с биографиями этих неординарных личностей, Министра А. И. Шохина и Адмирала А. И. Берга, я понял, что их связывало тесное сотрудничество по созданию, испытаниям и организации производства отечественных корабельных радиолокационных станций и систем в последние годы войны и в послевоенные годы. Ближайшим помощником адмирала Берга по линии ВМФ был Абрам Львович Генкин, будущий вице-адмирал, начальник радиотехнической службы ВМФ. В те годы Генкин не мог ничего знать о человеке, который способствовал развитию советской радиолокации, находясь в Америке. Но о нём наверняка знали А. И. Шохин и А. И. Берг как два заместителя председателя Комитета по радиолокации. Решение о том, чтобы поручить Старосу создание системы «Узел», было принято по инициативе А. Л. Генкина. Я думаю, что в это время ему уже была известна судьба Староса и его роль в развитии советской радиолокации, да и одного слова Акселя Ивановича, сказанного Генкину, было достаточно для принятия такого решения.
Командирский значок, подаренный Старосу подводником Акселем Бергом, стал для Филиппа Георгиевича эстафетной палочкой, которая помогла ему создать «Узел» и обеспечить себе славную судьбу. За годы моей работы со Старосом Аксель Иванович неоднократно поддерживал его самым эффективным образом – коротким звонком, письмом с выражением поддержки. Его авторитет в советской промышленности, власти и науке был необычайно велик, но не безграничен.
А. Н. Туполев
Не менее близкие и неформальные отношения были у Староса с Андреем Николаевичем Туполевым. В те годы я не знал совершенно ничего об истоках этих отношений, теперь же, когда стало известно всё про Староса и самолётную радиолокацию, я считаю, что и эти отношения имели свои корни в истории рождения советской «Летающей крепости», носителя атомной и водородной бомбы – самолёта ТУ-4.
В то время я принимал участие во всех делах, связанных с внедрением машин серии УМ-2, более того, отвечал за эти дела, и сейчас я снова перебрал в памяти всё, что касалось установления связей с фирмой Туполева. Ничего об этом я не нашёл и в воспоминаниях Эрика Фирдмана, вместе с которым мы занимались поиском применений УМ-2, а уж он-то в своей книге не упустил возможности поведать миру о своём общении со всеми великими людьми. Видно, тоже ничего не знал об этой стороне дела.
Уздин в книге предложил свою версию того, как это началось. Она слишком проста и неправдоподобна, но, как ни парадоксально, — абсолютно в стиле И. В. Берга: «Мы решилы, и мы пришлы к Туполеву». Я думаю, что эту историю Берг рассказывал до того, как были обнародованы все подробности их эпопеи до приезда в Союз.
Может быть, что это была действительно их первая встреча с Туполевым. Может, ей предшествовал разговор с Генеральным конструктором А. И. Шокина, может быть, А. И. Берга, а может и кого-то из старых знакомых из КГБ, которые могли просто сказать: «Андрей Николаевич, слышал о таком чехе по фамилии Старос? Так это тот, кто добыл тебе все материалы по радиолокации по В-29. Прими его, не пожалеешь».
Не следует забывать, что все новые отношения с Туполевым, Королёвым и многими другими крупными фигурами советской промышленности и науки родились в те счастливые годы, когда наша работа находилась под прямой защитой Н. С. Хрущёва. В этом были свои преимущества и свои опасности. Всё так просто в этой жизни: есть Хрущёв – есть поддержка и радостные улыбки всех вокруг; не стало Хрущёва – улыбок поубавилось, и многие отношения растворились, как сахар в горячей воде. Но те отношения, которые выдержали и это испытание или родились в это непростое время, оказались особенно прочными и долговечными.
Пару раз мне посчастливилось сопровождать Филиппа Георгиевича во время его встреч с Туполевым. Встречи эти проходили в кабинете Генерального конструктора и носили совершенно неформальный характер. Однажды Андрей Николаевич оказался занят в то время, когда была назначена встреча. Обычное дело, с кем не бывает. В таких случаях, как принято, извиняются и просят подождать в приёмной или в специальной комнате для гостей. Здесь всё было не так. Андрей Николаевич вышел в приёмную, извинился и затащил нас к себе в кабинет: подождите, сейчас закончу учить своих конструкторов. Скажу честно, ученье проходило в оченьжёсткой форме. Какие-то расчёты, документы и чертежи, которые были представлены Генеральному, его совершенно не устроили, и он несколько раз отправлял людей исправлять ошибки. Туполев начинал беседовать с нами, потом опять прерывался, снова выгонял «своих».
У меня на всю жизнь осталось ощущение, что я присутствую при необычном проявлении творческого почерка великого конструктора. И это выглядело совершенно нормально, Старос подшучивал над Туполевым, и между делом обсуждались вопросы по нашей работе. Главное, что я хочу подчеркнуть: встречались близкие люди, которые искренне хотели сделать общее дело.
Такая уверенность подтверждалась и при неоднократных встречах с заместителем Генерального по электрооборудованию Л. Л. Кербером, чаще всего в Ленинграде, когда он приезжал к нам с неофициальными визитами, в основном, с целью понять, как идёт работа по настройке и Госиспытаниям базовой машины Ум-2 и её модификации для фирмы ТУ. Обстановка была абсолютно спокойная и доверительная, разговор порой касался вопросов, не имеющих прямого отношения к нашим работам, и это было неожиданно и очень интересно.
Запомнился рассказ о работе его в команде Туполева во время войны, в «шарашке», когда они оба сидели в тюрьме. Рассказанное им имело отношение не только кведущим специалистам фирмы Туполева, но и к будущему советской, да и мировой космонавтики, так как тогда же решалась судьба ещё одного великого человека – Сергея Павловича Королёва. Он тоже был арестован. Эта история мне не встречалась в книгах о Королёве и Туполеве, и я попробую её воспроизвести.
Местом заключения группы ведущих работников туполевской команды был один из городов Поволжья, кажется, Куйбышев (нынешняя Самара). Однажды вечером Туполева вызвал его тюремный начальник и вручил директиву Сталина о начале работ по новому бомбардировщику, который давно предлагался Андреем Николаевичем, но всё безуспешно. Было приказано срочно представить Сталину список людей, которые нужны для выполнения этой работы, на его подготовку была дана одна ночь. В подготовке такого списка принимал участие и Кербер. Они с Туполевым прекрасно понимали, что люди, которых они включат в список, будут немедленно этапированы в эту же тюрьму, а может даже отправлены спецрейсом самолёта. Но это в том случае, если они уже сидят в тюрьме. А если люди на воле, то эта воля закончится сразу, как только «Список Туполева» попадёт в Кремль. Так что предстояло сделать непростой выбор, да и сделать его многократно, для каждого человека отдельно: слишком хорошо знал Туполев вкус тюремной похлёбки.
