Ознакомительная версия.
На этом фюрер не остановился, через два дня он отдал приказ подготовить и провести до начала наступления на Курск более масштабную операцию под кодовым наименованием «Пантера».
В ходе ее реализации готовился танковый удар юго–восточнее Харькова, с глубоким охватом советских войск, не только Воронежского и Центрального фронтов, оборонявших Курский выступ, но и стратегических резервов, стоявших за ними. Разработчики предполагали не наносить таранный удар по беспокоившему немцев району севернее и восточнее Белгорода, где в апреле русские уже активно вели оборонительные работы, а обойти его. Для воплощения задуманного предполагалось задействовать 1‑ю и 4‑ю ТА. Слабой стороной плана «Пантера» было то, что для его реализации были необходимы очень значительные силы, которых у Германии на тот момент не было.
Следует отметить, что с момента захвата Белгорода и вплоть до второй половины июня Гитлер так и не смог окончательно определиться с оптимальным вариантом плана летнего наступления вермахта на Восточном фронте. Точнее, он оказался не в состоянии умерить свои амбиции и соотнести их с возможностями Германии и ее вооруженных сил. Весна 1943 г. в гитлеровской верхушке прошла под знаком споров о дальнейшем ходе войны. Причем с каждым месяцем чувствовалось, что острота потерь конца 1942 — начала 1943 г. у руководства Германии притуплялась и возрастали авантюристические тенденции как в оценке собственного потенциала, так и в возможностях СССР. [20]
В этих спорах вопрос о целесообразности наступления на Курск становился ключевым. После появления на свет этого приказа № 5 началась детальная проработка вариантов действий. Изучением сложившейся военно–политической ситуации к весне 1943 г. занимались Генеральный штаб ОКВ — штаб оперативного руководства вооруженными силами Германии и Генеральный штаб ОКХ — штаб командования сухопутных войск. Начальник штаба ОКХ генерал–полковник К. Цейтлер{10}, ярый сторонник активных действий на Востоке, указывал, что внимательный анализ всей линии Восточного фронта, протянувшегося на 2100 км с севера на юг, подтверждает, что именно в районе Курска сложились наиболее благоприятные условия для наступления. Он был уверен в успехе и утверждал, что желаемый результат могут обеспечить всего 11–12 танковых дивизий, поддержанных пехотой. Пассивность же вермахта сработает на руку набиравшей силу Красной Армии.
Но прошлые провалы продолжали довлеть над сознанием ряда ключевых фигур вермахта, поэтому часть генералитета не была согласна с такой оценкой. Они осторожно подходили к этой проблеме и предлагали иные, более взвешенные варианты. Выразителем альтернативной точки зрения выступил начальник штаба оперативного руководства ОКВ генерал–полковник А. Йодль. Обращая внимание на опасность открытия англичанами и американцами второго фронта, он считал нецелесообразным использовать собиравшиеся с большим трудом резервы для наступления и предлагал перейти на советско–германском фронте к обороне, а часть сил направить на укрепление побережья Франции и Средиземноморского бассейна. Эти два разных подхода и легли в основу спора при выработке решения о генеральном наступлении вермахта в 1943 г.
Командование ГА «Юг» поддерживало план активных действий в районе Курска. Оно рассчитывало, как и в 1942 г., не только перехватить инициативу у русских, но и решить ряд важных текущих проблем, стоящих перед германскими войсками в этом районе, в том числе и перед ГА «Юг». В случае ликвидации «балкона» протяженность фронта могла уменьшиться более чем на 500 км, что позволяло высвободить значительное число войск. Но в конце марта — начале апреля Манштейн находился в сложном положении. Фельдмаршал считал, что операция по срезу Курского выступа должна быть главной задачей на лето и для ее реализации необходимо в кратчайшие сроки подготовить войска. В то же время он не мог игнорировать приказ о подготовке к наступлению в рамках [21] операции «Пантера», проведение которой он считал лишь распылением сил перед ударом на Курск. 18 апреля он писал Гитлеру:
«Теперь надо бросить все силы для успеха операции «Цитадель», победа под Курском возместит нам все временные поражения на других участках фронта группы»{11}.
Несмотря на то что перечисленные выше проблемы войск Манштейна и Клюге, возникшие после образования Курской дуги, были значительными, Гитлер считал, что в случае успеха наступления на Востоке более весомым окажется политический аспект. Для руководства Германии было крайне важно укрепить у союзников и сторонников нацистской идеи в мире подорванный Сталинградом авторитет Рейха, восстановить прежний дух германской армии, вернуть ее солдатам веру в собственные силы и величие той идеи, за которую они льют кровь. К этому склонялась и значительная часть генералитета, но не абсолютное большинство. Ряд ключевых фигур, трезво оценивая экономические возможности страны и способность фюрера как главнокомандующего добиться весомых результатов, сомневались в успехе будущего наступления.
В начале апреля в г. Летцене, в штаб–квартире ОКХ, генерал–полковник К. Цейтлер созвал совещание начальников штабов, на котором бурно обсуждался план будущей кампании на Востоке. Предполагалось завершить ее подготовку в течение месяца. Среди высокопоставленных военных, посвященных в планы Гитлера, сформировались две группы с полярными взглядами. Те, кто был против нанесения удара на Курск, делали акцент на том, что время для столь масштабного наступления упущено, войска русских закрепились на занятых рубежах и усиленными темпами возводят сильную глубокоэшелонированную оборону. Для ее преодоления нет достаточных сил, а надеяться на фактор неожиданности при подготовке столь масштабной операции бессмысленно. Поэтому неразумно тратить силы на заранее обреченное предприятие.
Но группа сторонников наступления оказалась более влиятельной. Главная причина — большие политические выгоды, которые ожидал получить фюрер от будущей победы. По свидетельству очевидцев, после череды провалов на фронтах, которые преследовали Германию с конца 1942 г., ее руководство оказалось не в состоянии трезво оценить ситуацию. Германия находилась в тяжелом положении. Хотя планировалось войну завершить уже в 1942 г., экономика продолжала работать достаточно эффективно, обвального спада производства удалось избежать, по–прежнему выпускались в значительном объеме товары для широкого потребления. Но ситуация [22] уже в корне изменилась. Англичане вели систематические бомбардировки промышленных районов и городов, разрушались химические и сталелитейные заводы, приостанавливался выпуск необходимых для фронта каучука, пороха, стали и алюминия. Выпуск вооружения рос, хотя давалось это с трудом, военная промышленность с большем напряжением выполняла потребности фронта, но с каждым месяцем для армии требовалось существенное увеличение объемов военных поставок. Весной 1943 г. к уничтожению экономического потенциала Рейха подключились американцы. По целям на территории Германии и оккупированных ею стран стал действовать 8‑й воздушный флот США. Удары наносились не только непосредственно по заводам и фабрикам, но и объектам инфраструктуры: дамбам, электростанциям, дорогам, портам и железнодорожным узлам.
Высокие потери в людях и технике после Сталинградской битвы и последовавшего за ней отступления за Харьков, бои на Украине привели к тому, что все резервы оказались исчерпанными, восстанавливать действующие на фронте соединения до штатной численности было просто нечем. За первые три месяца 1943 г. вермахт потерял более 2500 танков, что составило 59 % от всех боевых машин, произведенных в 1942 г. На всем Восточном фронте в конце января 1943 г. оставалось в строю 495 танков. Очень остро стояла проблема нехватки опытных командиров и подготовленных специалистов для танковых войск и авиации.
13 января 1943 г. фюрер был вынужден подписать приказ о «тотальной войне», в рамках которой объявлялась «тотальная мобилизация», зарегистрироваться для прохождения военной службы должны были мужчины от 16 до 60 лет и женщины от 17 до 45 лет. В результате мобилизации было зарегистрировано 3,5 миллиона человек, пятую часть из которых направили в военную промышленность.
Начали пересматриваться штаты танковых и пехотных дивизий, они существенно сокращались. Начался усиленный призыв на оккупированных территориях, на фронт направлялись поляки, чехи, словаки, военнослужащие Белой армии, ушедшие за границу с генералом Врангелем в 1920 г., а затем рассеявшиеся по всей Европе. В лагерях военнопленных, среди измученных полуголодным существованием, болезнями и непосильным трудом бывших военнослужащих Красной Армии также вербовали пополнение в ряды вооруженных сил. Причем не только в тыловые части, но и действующие.
Ознакомительная версия.
