ударной группировки. 4 августа, сразу с объявлением войны, сюда были брошены 33 тыс. солдат генерала Эммиха и кавалерийский корпус Марвица. Сбив жандармские посты, они ринулись занимать переправы. К вечеру кавалерия форсировала Маас, а отряд Эммиха вышел к Льежу. 5 августа он пошел на штурм, но батареи и пулеметы буквально смели передовые части. Бельгийский офицер вспоминал: «Они даже не старались рассредоточиться. Они шли плотными рядами, почти плечом к плечу, пока мы не валили их на землю. Они падали друг на друга, образуя страшную баррикаду из убитых и раненых».
Вся Бельгия ликовала — штурм отбит! Предлагали даже перейти в наступление. Но ситуацию изменил германский генерал Людендорф. Он считался одним из самых талантливых военных, рвался на пост начальника оперативного управления генштаба. Но был «слишком молод» (49 лет) и «низкого» происхождения, не «фоном», у немцев такие не котировались. Его отослали на фронт. Под Льежем он заменил убитого командира бригады, среди ночи провел ее между двумя фортами и послал парламентеров к Леману, потребовал сдать город. Тот ошалел — враг был внутри кольца укреплений. Вместо того чтобы контратаковать и выбить немцев, приказал своей дивизии отступать…
Мосты через Маас взорвать забыли, немцы сразу заняли их. Людендорф поехал к центральной цитадели, думал, что бельгийцы ушли и оттуда. Но гарнизон оставался на месте. Генерал не растерялся, лихо стал барабанить кулаком в ворота и потребовал сдачи. Цитадель капитулировала перед одним лишь Людендорфом и несколькими сопровождающими. В славе победителя он принялся уже распоряжаться вместо Эммиха. Штурмовать оставшиеся форты он не собирался, затребовал осадную артиллерию.
Бельгийский король Альберт взывал о помощи к союзникам. Но англичане еще только перевозили войска во французские порты, а Жоффр упрямо не желал считаться с действительностью и в наступление через Бельгию не верил. Комендант Мобежа Фурнье доложил, что на этом направлении выдвигается 5–6 германских корпусов (преуменьшил втрое) — главнокомандующий обвинил его в панике и отстранил от должности. Жоффр увлеченно готовил собственный удар. Сосредоточение его армий еще не завершилось, но, по французским доктринам, главным было захватить инициативу.
Начали частное наступление в Эльзасе — полагали, что это вызовет восстание французской части населения. 5 августа корпус генерала Бонне смял немецких пограничников, штыковыми атаками взял Альткирк и Мюлуз. Устроили праздник «освобождения». Валили пограничные столбы, многие жители и впрямь радостно встречали французов, закидывали цветами. Но германцы подтянули свои части и вышибли Бонне. А другая часть населения, немецкая, позаботилась переписать тех, кто приветствовал неприятеля, их расстреливали и вешали на площадях целыми семьями.
Ну а в Бельгию Жоффр послал кавалерийский корпус Сорде — больше для моральной поддержки. Бравый командир совершил «наполеоновский» бросок, преодолел за 3 дня 180 км. Ради скорости сокращали привалы, не поили лошадей. На жаре половина их пала в пути. Корпус вышел к Льежу в плачевном состоянии и столкнулся с отрядом немцев на велосипедах и машинах. Пробовал атаковать, но пулеметы и винтовки легко побили французов, их остатки покатились к своим границам. Впрочем, германский кавалерийский корпус Марвица, наткнувшись на бельгийские позиции по р. Жет, тоже ринулся всей массой в конную атаку, и его покосили огнем. В Бельгии снова ликовали, газеты писали, что произошла «решающая битва войны», и «отступление германской кавалерии следует считать окончательным».
Но 12 августа к Льежу прибыла осадная артиллерия — монстры, один вид которых приводил в ужас. Гигантские орудия марки «Шкода» калибром 350 мм и Круппа калибром 420 мм. Перевозили их несколькими секциями, имеющими собственные двигатели, или упряжками по 36 лошадей, а на месте собирали. Снаряд весил 520 кг, орудие обслуживали 200 артиллеристов. Выстрел производился с помощью электрозапала — прислуга отходила от пушки на 300 м, ложилась на землю и закрывала глаза, уши и рты специальными повязками. Эти махины называли «Толстыми Бертами» — их под Льеж доставили 4 штуки. Кроме того, привезли 16 мортир калибром 210 мм, 16 дальнобойных пушек и тяжелые минометы. Форты брали поочредно, сосредотачивали обстрел на одних, потом на других. Снаряды рушили любые перекрытия. Через пару дней крепость замолчала. И тогда-то через Льеж хлынули основные потоки германских войск. 1-я армия фон Клюка двинулась на Брюссель. Слева от нее пошла к французской границе 2-я армия фон Бюлова, еще левее — 3-я фон Хаузена.
А тем временем французы начинали «генеральное» наступление в Лотарингии, готовили вспомогательный удар в Арденнах. Но сыпались все новые сигналы о крупных германских силах в Бельгии, и Жоффр все же отреагировал. Снял с арденнского направления 5-ю армию Ларензака, приказал переместить ее на 80 км западнее. Туда же, на левый фланг, перевел три территориальные (ополченские) дивизии д`Амада. Но менять прежние планы Жоффр даже не думал, самоуверенно заявлял: «У нас сложилось впечатление, что у немцев там ничего не готово».
Действительно, как только 1-я и 2-я французские армии перешли в атаку, противник начал отступать. Потому что он имел такой приказ. Германские 6-я армия Руппрехта и 7-я Хеерингена должны были завлекать французов в мешок, который захлопнут армии другого фланга. Они отходили очень неохотно, обижались, что им не дают себя проявить. Отыгрывались налетами тяжелой артиллерии: французы двигались колоннами, и крупнокалиберные снаряды производили в их рядах страшные опустошения. Но наступление развивалось вроде успешно, были взяты Шато-Селен, Саребур. Во Франции это вызвало взрыв восторгов, уже говорили о победе! А бельгийцев, моливших о помощи, успокаивали, что против них действуют только «заслоны».
17 августа передовые отряды немцев вышли к бельгийским позициям на р. Жет и с ходу атаковали. Их отразили, но король Альберт видел, какая масса войск валит на него, распорядился отступать к Антверпену. Это спасло его дивизии. Фон Клюк и Марвиц бросили подвижные части в обход, чтобы окружить и уничтожить бельгийскую армию, но она ускользнула. 20 августа немцы вступили в Брюссель. Через бельгийскую столицу они двигались сплошным потоком три дня и три ночи. Жителей особенно поразили полевые кухни, готовившие пищу на ходу, — казалось, будто эти полчища могут дойти куда угодно, вообще не нуждаясь в остановках (кухни кайзер перенял у русских — увидел на маневрах в Царском Селе).
На Брюссель немцы наложили контрибуцию в 500 млн франков. Бельгийская армия в Антверпене была теперь отрезана от французов. На ее преследование Клюк отрядил один корпус, а остальные войска повернул на юг. У бельгийцев еще оставалась сильная крепость Намюр, такая же, как Льеж. Полагали, что она продержится до подхода французов. Но Жоффр не посылал сюда своих соединений, германские армии обтекали Намюр с двух сторон…
В этот период разыгралось сражение и в Сербии. 12 августа 5-я и 6-я австрийские армии ринулись в наступление. Поначалу имели успех, но уперлись в подготовленную оборону на р. Ядар. Австрийские солдаты впервые попали в бой, легкомысленно настроились лишь на карательную экспедицию. А сербы были обстрелянными бойцами, сражались на высочайшем патриотическом подъеме. Они нанесли контрудар и прорвали фронт. Враг побежал, к 24 августа его выбросили с сербской земли. Разгром был впечатляющий, захватили 50 орудий и 50 тыс. пленных. А австрийский начальник генштаба Конрад допустил серьезную ошибку. Он рассчитывал, что мобилизация в России займет
