Таким образом, изображения начальной, самой главной фазы боя, приводимые русскими его участниками, значительно вернее отражают истину, чем японские. Причем здесь практически едины свидетельства участников как из группы «верных», так и из группы «сдавшихся». Из серии, так сказать, нарочно не придумаешь.
Тайна двух капитанов
План маневрирования главных сил русской эскадры и японского флота в бою 14 мая 1905 года, составной частью которого является схема 16, содержится, в частности, в приложении к 3-му изданию «Боя при Цусиме» (СПб., 1910). Скорее всего, наличествует он и в 1-м, и во 2-м изданиях бестселлера тех давних дней.
Но сейчас для нас достаточно и того, что уж в 1910 году план этот был известен морской общественности. Причем всего мира, поскольку «Расплата» была к этому времени переведена во всяком случае на французский, немецкий, шведский, итальянский и английский языки. Дважды были изданы и «Последние дни 2-й Тихоокеанской эскадры». И значит, схема 17 также не являлась секретом.
Следовательно, такие сведущие в вопросе морских операций в русско-японскую войну специалисты, как капитаны 2-го ранга М.И. Смирнов и А.В. Немитц, в году так 1913-м просто обязаны были знать как первый, так и вторую. Причем за планом из «Расплаты» в том, что касается первых сорока минут боя, стоял авторитет свидетелей с флагманского броненосца нашей эскадры, специалистов из штаба Командующего эскадрой, да и самого Адмирала.
Спрашивается, нашел ли свое отражение хотя бы этот план в таких капитальных трудах, как «Сражение в Корейском проливе 14 и 15 мая 1905 года» М.И. Смирнова, увидевшее свет в четвертом номере «Морского сборника» за 1913 год, или «Морские операции в русско-японской войне» А.Н Немитца, печатавшиеся с продолжением в том же «Морском сборнике» и в том же 1913 году вышедшие отдельным изданием? Ведь именно на эти труды, особенно на первый, ссылаются практически все отечественные описатели Цусимы, начиная с авторов Исторической Комиссии. А схема Цусимского боя, составленная полковником Генштаба А. А. Балтийским по данным М.И. Смирнова, получила в дальнейшем статут официальной отечественной схемы Цусимского боя.
Никак нет. В своем игнорировании русских свидетельств о первых минутах боя при Цусиме будущие колчаковский и советский адмиралы, а пока верноподданные капитаны 2-го ранга Российского Императорского Флота, проявили трогательное духовное единство.
Не нашли также никакого отражения в их трудах ни рапорты адмирала Рожественского о бое, ни его показания в Следственной Комиссии. Хотя к этому времени соответствующие тома донесений и показаний участников боя были напечатаны и рекомендованы к самому широкому ознакомлению в среде морского офицерства. Не говоря о почти факсимильном издании рапортов адмирала Рожественского в «Чтениях о Русско-японской войне на море» Н.Н. Беклемишева и о весьма известном нам «Письме в редакцию» «Нового времени» от 21 декабря 1905 года, воспроизведенном вдобавок в книге Бориса Гинцбурга.
Схема 18. Расположение главных сил в 13:49 по японским данным. Время на схеме указано по Киото: 2:08 = 1:49 + 19 мин.Впрочем, «негативное» знакомство с показаниями и рапортами свидетелей Цусимы оба автора обнаруживают. Там, где можно кинуть лишний камень в адмирала Р. В основу же описания сражения и маневрирования эскадр, особенно в его первые минуты, и Смирнов и Немитц с завидным единодушием кладут то самое «очень темное… объяснение» адмирала Того, которое стало основой и базой не только для заметок и донесений многих переживших Цусиму офицеров, но, как следствие, и основой большинства отечественных исследований Цусимского боя. Ну и соответствующие места из «Описания Мейдзи», конечно. Сопровождая полученную японо-русскую теорию уже знакомой нам японской же графикой. Только, скажем, капитан 2-го ранга Немитц бесхитростно приводит соответствующие локальные схемы из «Сражения в Японском море», а вот капитан 2-го ранга Смирнов проводит определенную модификацию этих схем.
Рассмотрим, например, уже упомянутую выше схему из Статьи 1 в «Сражении в Японском море», дающую расположение главных сил противников непосредственно в 13:49 с указанием местоположения отдельных судов{480}. К сожалению, без указания масштаба (схема 18).
На схеме 18 русская эскадра идет в двух колоннах курсом NO 34°. Угол SO 11°, если считать его от «Микаса», направлен на середину расстояния между русскими колоннами, если брать траверз от носа «Ослябя».
Кавторанг Смирнов выстраивает русскую эскадру к моменту первого выстрела в одну кильватерную колонну, идущую уже курсом NO 23°. Колонну недоделанную, конечно (схема 19){481}.
Схема 19. Положение сторон в 13:49 по М.Л. СмирновуКак видим, на схеме 18 в строй к 13:49 не вступил толком не то что «Орел», но даже и «Бородино». Плевал наш кавторанг на показания свидетелей с «Суворова», видевших с левого крыла его заднего мостика все корабли эскадры непосредственно перед первым выстрелом суворовской носовой шестидюймовки.
А угол SO 11° от японского флагмана «Микаса» Смирнов дает на голову нашей кильватерной колонны, после чего начинает высчитывать расстояния[439]. Расстояния эти берутся от центра дуги поворота и оказываются, естественно, «слишком велики для русского флота, особенно принимая во внимание недостаточное обучение его стрельбе…», чтобы нанести сильный вред японской эскадре{482}.
Что характерно, «Микаса» на этой схеме оказывается почти строго на север от «Суворова», на его курсовом угле 23° левого борта.
Зато третий броненосный отряд идет на схеме 19 впритирку за вторым, поскольку «Расстояния взяты минимальные, считая, что в этот момент эскадра не растянулась»{483}.
3-й отряд не стреляет у Смирнова исключительно из-за дальности расстояния. Так уж плохо Командующий 2-й эскадрой ее на огневую позицию вывел. С таким, понятное дело, бой только проиграть можно.
Таким образом, почтенный будущий морской министр Омского правительства вновь обнаруживает то ли полное незнакомство с показаниями свидетелей об «отставании и скучивании» 3-го отряда, либо полное к ним пренебрежение: японцам и Небогатову он верит явно больше.
Любопытно, что Критерий Цусимы — опора на показания избранной референтной группы, используется неявно и здесь. Но с точностью до наоборот. Опора идет на показания группы, в нашей терминологии, «сдавшихся», не до конца верных. Ну и, конечно, на описания победителей. Уж они врать не будут. А если описания победителей лучше сочетаются с показаниями «неверных», значит «неверным» и доверие.
Из модифицированных таким образом капитаном 2-го ранга М.И. Смирновым японских схем боя полковник Генерального штаба А.А. Балтийский и составил «русскую» версию плана Цусимского боя, приложенную к труду Смирнова и ставшую затем официальной отечественной схемой боя. Схемой, согласно которой, напомним, «Князь Суворов» с 14:05 до 14:25 ведет эскадру 15-узловым ходом. И другие нюансы присутствуют. Уже известные читателю.
План же маневрирования главных сил, приведенный в «Расплате», максимально, как мы видели близкий к истинному, по крайней мере, в том, что касается вида «петли Того» и первых 36 минут артиллерийского поединка, как Смирнов с Немитцем, так и последующие авторы высокомерно проигнорировали. Причем в этом случае и свидетельства из любезной их сердцу группы «сдавшихся» им не указ, если идут вразрез с японской графикой. Как, например, план боя из книги лейтенанта Таубе.
Русские версии маневрирования, особенно основанные на данных адмирала Рожественского, не пользовались у отечественных авторов доверием. Возможно, не обладая духовными качествами адмирала Рожественского, они не могли принять и сообщаемые им факты. Как и многие их последователи.
Желание отнестись с большим доверием к иностранной версии и неприятие версии русской может быть вызвано также подспудным неприятием всего русского вообще. Хотя бы потому, что русское всегда ассоциировалось у людей с православным, с Православием.
И, возвращаясь к Смирнову и Немитцу, возникает чувство, что русское национальное мироощущение — Православие — уже было одинаково чуждо что колчаковскому, что советскому адмиралам.
