Посланцы, привезшие это письмо, были приняты и обласканы; но правительство наше ограничилось лишь выражением готовности к содействие и покровительству торговых сношений туркмен с нашими киргизами на сыр-дарьинской линии. Что же касается принятия Атамурата с его ордою в подданство, то в виду неоднократного заявления нашего правительства в отношении к кочующим азиятским инородцам, что только в пределах России мы можем и обязаны оказывать помощь и защиту инородцам, принявшим русское подданство, наше правительство уклонилось от положительного ответа на прошение Атамурата.
В 1867 году проток Лаудан, протекавший чрез кочевья туркмен Атамурата, был запружен но приказанию хивинского хана, вследствие чего туркмены остались без воды для орошения своих полей. Тогда некоторые из юмудских старшин явились к хану с выражением готовности подчиниться его владычеству и с просьбой разрушить плотину на протоке Лаудан. Хан обещал на это свое согласие, если старшины привезут в Хиву свои семейства в качестве заложников. Старшины приняли это предложение и привезли в Хиву 60 своих семейств. Между тем другие юмуды и во главе их Атамурат, не желавшие подчиниться хану, замыслили сами разорвать плотину на Лаудане. Но едва лишь они стали приводить это в исполнение, как хивинское войско разогнало их. Тогда юмуды приняли хивинское подданство и были расселены по разным местам, а Атамурат, не сдавшись хивинскому правительству, прикочевал к своим родичам, живущим у Балханского залива[109].
По занятии нашими войсками в 1869 году Красноводска, Атамурат первый предложил свои услуги русскому отряду и с тех пор почти неотлучно состоял при нем. За свою службу он был награжден серебряною медалью на георгиевской ленте и постоянно получал продовольствие от казны. В 1872 году, когда красноводский отряд совершал рекогносцировку по направлению к Хиве, начальнику отряда предложено было подготовить из прибрежных туркмен кандидата на престол Хивинского ханства, дабы при удобном случае водворить его вместо Сеид-Магомед-Рахим-хана и иметь в нем безусловно покорного нам слугу[110]. Выбор Маркозова остановился на Атамурате и на Иль-Гельды-хане. Этот последний был назначен Маркозовым ханом на островах Челекен и Огурчинском и в Шеихских аулах. В 1872 году хивинцы угнали у него 100 верблюдов за то, что он служил русским[111]. Во время хивинского похода Иль-Гельды состоял при отряде, и, на время его отсутствия, временным ханом Челекеня, Огурчинского и Шеихских аулов назначен был отец Иль-Гельды, Гельды-хан: Главная и почти единственная цель этого временного назначения состояла в том, чтобы доставить полковнику Клугену возможность без затруднения сообщаться с экспедиционным отрядом. «Говоря откровенно, писал Маркозов красноводскому воинскому начальнику, полковнику Клугену, у меня так мало конных туркмен (их всего до 15 человек), что мне необходимо приберегать их для указания пути колоннам и для разных экстренных случаев. Пользуясь услугами Гельды-хана вы, по возможности, чаще посылайте нам корреспонденцию»[112]. Из остальных проводников замечательны: 1) Нефес-Мерген, у которого, еще во время командования красноводским отрядом полковника Столетова, было угнано хивинцами 300 верблюдов; в 1872 г. два брата его были убиты хивинцами за службу русским, а в 1873 году у него было взято все его семейство и разграблено имущество; 2) Назар, сопровождавший штабс-ротмистра Скобелева к Сары-камышу; 3) Дурды, особенно отличавшийся своим усердием и преданностью, когда он состоял при отряде в 1870 году. Три последних проводника сопровождали генерального штаба подполковника Скобелева в его рекогносцировку от Змукшира до Орта-кую, в августе 1873 г.
Все проводники были уже достаточно испытаны в преданности нам и жаждали кровавой мести к Хиве. Но их было мало, о чем свидетельствует и сам Маркозов в своем письме к Клугену. Причина, почему проводники из туркмен не желали служить русским, состояла в том, что служба их при Маркозове весьма недостаточно вознаграждалась.
Пред выступлением в поход, в распоряжение начальника отряда высланы были следующие суммы: 116 тысяч рублей на заготовление продовольствия для людей и лошадей, 44 тыс. рублей на разные надобности по отряду, как то: для заготовления веревок, бочонков, на жалованье переводчиками, содержание туркменских лодок для разгрузки и нагрузки приходящих на чекишлярский рейд судов и проч., и 6000 рублей на экстраординарные расходы безотчетно.
Движение красноводского отряда от Чекишляра до колодцев Игды. — Движение от Игды к Орта-кую и поворот в Красноводск. — Состояние здоровья людей. — Причины неудачи красноводского отряда.
Начальник, красноводского отряда первоначально предполагал следовать по Атреку и притоку его Сумбару и чрез Кюрендагские горы, Кизыл-арват, Игды и Орта-кую к Змукширу[113]. Но пред самым выступлением, получив сведения о сильных дождях в этих горах и о массе воды, накопившейся в канавах, чрез которые пролегают дороги, Маркозов изменил принятое направление и решился следовать чрез колодцы Бугдайли, Айдин, Буураджи и далее по Узбою чрез Топиатан, Игды и Орта-кую к Змукширу[114].
Путь от Чекишляра до Игды, исследованный войсками красноводского отряда в 1871 и 72 годах., был очень хорошо известен. Он идет по местности ровной, на которой пески сменяются солончаками и преобладают последние. Есть солончаки до 11 верст, большею частью окаймленные песчаными буграми. Недалеко от Чекишляра находится белый бугор (Ак-патлаух), где много грязных сопок, из коих постоянно выбрасывается жидкая грязь с сернисто-водородным запахом. Температура грязи внутри вулкана + 18° R. Тяжесть опускается по жидкой грязи внутрь вулкана до 4-х фут. Недалеко от подошвы Белого бугра лежит группа пресных озер.
Колодцы, встречаемые по пути, содержат преимущественно пресную воду и не очень глубоки; самые глубокие Чухуру-кую, 18 футов; в других колодцах вода на глубине 8, 6, 4 и даже 2 футов. Все колодцы оплетены хворостом, а два колодца Бугдайли выложены жженым кирпичом. У Егенаджи встречается довольно большая кустарная растительность и даже деревья.
У Айдина дорога вступает в сухое русло Аму (Узбой). С обеих сторон оно ограничено берегами, и особенно ясен правый, более возвышенный, а оттого менее изгладившийся берег. Дно русла большею частью лишено всякой растительности и состоит из глинистого или иловатого песку, расположенного совершенно горизонтально и изрытого в некоторых местах бороздами, по всей вероятности, ветром. В некоторых местах берегов и на отдельных круглых возвышениях в виде банок (в русле) весьма явственно видны, слои иловатых отложений, как иногда бывает на берегах больших рек, после того как спадут высокие весенние воды. Очертание берегов и особый грунт, резко отличающийся от окрестной почвы, показывают, что это русло принадлежало большой реке; общая физиономия местности так живо напоминает реку, все признаки ее так ясны, что недостает только воды: кажется, будто она недавно оставила свое ложе[115].
Особыми маршрутами, с означением чисел, в которые должен был быть каждый эшелон у известного колодца, полковник Маркозов не снабжал начальников колонн, так как самое число эшелонов, следовательно и состав их, должны были изменяться в зависимости от различных условий, каковы например, большая или меньшая близость неприятеля, путевые удобства в отношении к воде и корму, и проч. Начальник отряда указал им только общее направление, по которому должны были следовать войска, предоставив усмотрению начальников колонн вести их сообразно с этими условиями и с силою людей, которые заблаговременно нельзя было предвидеть. Вследствие такого приказания, одни эшелоны нередко обгоняли другие. Так, эшелон Панкратьева, выступивший из Чекишляра 21 марта, прибыл в Игды только 18 апреля, тогда как Араблинский, выступивший с места с своим эшелоном 26 марта, достигнул колодцев Игды 17 апреля, а эшелон Козловского, начавший движение 19 марта, пришел в Игды тоже 17 апреля. Начальникам колонн рекомендовалась возможная скорость движения, на счет продолжительности остановок на одном и том же месте, с тою целью, чтобы окончить поход по пустыне до наступления жаров и чтобы верблюды не уничтожили весь корм в окрестностях стоянок войск, так как вследствие этого позади идущим эшелонам пришлось бы гонять верблюдов на пастьбу весьма далеко от лагеря, а это изнуряет людей, ибо чем дальше пастьба от лагеря, тем более требуется прикрытия.
Отряд выступил из Чекишляра по-эшелонно. Первый эшелон, из 2-го батальона кабардинского полка, дивизиона горной артиллерии и команд казачьей и саперной, под начальством Майора Козловского, выступил 19 марта. Козловскому предложено было следовать до озера Топиатана, где и ждать прибытия начальника отряда или его приказания. Прочие эшелоны выступили: второй — из трех рот самурского полка с 8 горными орудиями, под начальством Майора Панкратьева, 21 марта, третий — из двух ширванских и одной дагестанской рот, при дивизионе полевой артиллерии, под начальством полковника Араблинского, 26 марта, и четвертый — из двух сотен кизляро-гребенского полка, под начальством подполковника князя Чавчавадзе, 30 марта. Начальник отряда выступил лично из Чекишляра несколько раньше 3-го эшелона, с одною ротою дагестанского полка. Выступление кавалерии четырьмя днями после третьего эшелона назначено было в видах сбережения фуража. В тех же видах и дивизион полевых орудий вышел с последним эшелоном. Кавалерия с ракетною батареею из Красноводска должна была начать движение, по усмотрению начальника ее, с таким расчетом, чтобы присоединиться к отряду в Буураджи или в Айдине[116].
