За что только не наказывают командиров! Возмущённый адмирал в приказе написал: «…начальная буква фамилии более имеет вид ракушки, чем литеры “Б”, почему предписываю вашему благородию на будущее время, при подписи бумаг по службе, означенный приказ главного командира № 570 исполнять без отступлений» (адмирал Лазарев отдал в своё время приказ «О разборчивости в письме». — Примеч. авт.). Я совершенно искренно разделяю гнев почтенного адмирала, поскольку сам немало намучился в архиве с разбором почерка Григория Ивановича Увы, таким недостатком страдали многие выдающиеся личности.
К началу пятидесятых годов Бутаков приобрёл известность, как один из наиболее образованных офицеров форта. Неформальное общение в библиотеке с видными командирами Черноморского флота не только расширяло кругозор, но и вводило в их круг, что также способствовало будущей карьере. Недаром в письме Корнилова адмиралу Лазареву, написанному в 1846 году с представлением исправленного по замечаниям адмирала перевода английского «Артиллерийского учения», автор, опасаясь пропусков, спросил: «Нельзя ли будет поручить Шестакову или Бутакову прочесть потом с Поспеловым Они, конечно, это сделают аккуратнее других». В марте 1851 года Бутаков получил неожиданное, весьма лестное, но вполне заслуженное назначение командиром строившегося в Англии буксирного парохода «Дунай». Ему предстояло произвести приёмку готового парохода и привести его в Николаев. В дальнейшем судно предполагалось использовать на Дунае для буксировки гребных судов Дунайской флотилии. Говорить о том, что Николай I и командование Черноморского флота, в частности адмирал Лазарев, не сознавали, что флот следует оснащать паровыми судами, просто несерьёзно. Все всё прекрасно понимали. В докладной записке Корнилова от 6 мая 1853 года упоминается, что Николай I приказал строить только винтовые суда Не знаю, кто придумал и другую, без конца повторяющуюся в учебниках и исторических трудах басню о том, что передовые русские адмиралы стремились создать паровой флот, а косное правительство тому мешало.
Никто им не мешал. Просто страна ужасающе отставала от западных держав в техническом отношении. При всеобщем понимании этого обстоятельства делалось очень мало, чтобы создать собственное современное судостроение. Когда изучаешь историю, то создаётся впечатление, что политические деятели в Российском государстве всегда были заложниками того самого общественного строя, который сами же создавали и поддерживали. Торговые интересы побуждали установить пароходное сообщение с Константинополем Правительство способствовало созданию Черноморского пароходного общества, и даже предоставило ему льготы, освободив от некоторых платежей. Вопрос упирался, как обычно, в отсутствие денежных средств. Их хватало на многое, например на щедрое содержание царского двора или Священного Синода, но только не на строительство судостроительных предприятий. На царский двор и многочисленные резиденции царей у нас всегда находились деньги, эта традиция живуча и поныне.
* * *
В 1841 году Николай I утвердил заказ в Англии пароходо-фрегатов «Крым», «Одесса», «Херсонес» и «Бессарабия». Они предназначались и для коммерческого, и для военного использования. Сейчас эти пароходики показались бы нам очень маленькими, водоизмещение у них было, как у тральщика. Однако тогда они смотрелись весьма солидно. Оснащение русского коммерческого и военного флота паровыми судами велось давно, начиная с 1820 года Но всё происходило черепашьими темпами. Сначала строили сами в Николаеве, Петербурге, Одессе. Затем стали заказывать пароходы в Англии, потому что качество постройки английских судов было намного лучше, а стоили они дешевле Лишь в сентябре 1852 года в Николаеве заложили 135-пушечный винтовой корабль «Босфор». Потом, правда, спохватились, что слишком вызывающе звучало имя линейного корабля, и посему его переименовали, после знаменитого сражения, в «Синоп». В августе 1853 года там же, в Николаеве, заложили второй однотипный корабль «Цесаревич». Они простояли на стапелях всю Крымскую войну, достраивали суда уже после войны, а после спуска на воду их пришлось, по условиям Парижского мирного договора, отправить на Балтику. Крымскую войну парусный Черноморский флот встретил эскадры союзников, укрывшись в Севастопольской бухте и преградив вход в неё своими же затопленными кораблями.
В 1846 году Лазарев отправил в Англию капитана 1-го ранга Владимира Алексеевича Корнилова руководить офицерами-черноморцами, контролировавшими постройку и вооружение пароходов для Черноморского флота Кроме того, ему предписывалось собирать сведения об английском военно-морском флоте. Этой работой он занимался в течение двух лет. Отвлекаясь несколько в сторону, замечу, что и современному российскому флоту полезно было бы перенять этот опыт: производить постоянную ротацию военных представителей, которых следовало бы назначать из опытных флотских офицеров, предварительно подготовив их на курсах в Военно-морской академии. Разумеется, для реализации такого предложения потребуются служебные квартиры на местах и создание соответствующих курсов в академии. Но зато избавимся от коррупции, разъедающей военные представительства. Может быть, тогда перестанут тонуть подводные лодки, а ракеты начнут летать в ту сторону, какая требуется.
До Корнилова приёмкой первых пароходов занимался капитан-лейтенант Александр Игнатьевич Швенднер. Затем он плавал в качестве командира на одном из них. Тот самый Швенднер, с которым Григорий Иванович так жестоко и, как позже выяснилось, несправедливо расправился после Крымской войны. Командировка Бутакова в Англию послужила трамплином для его дальнейшего продвижения по службе. Григорий Иванович отправился в Лондон сухим путём через европейские страны. Сначала на его пути была Вена, где он собирался навестить адмирала Лазарева, которого безуспешно пробовали спасти австрийские врачи.
К моменту приезда Бутакова Лазарев скончался, и Григорию Ивановичу довелось участвовать в отправке на родину тела адмирала. В Вене он встретил брата Ивана, сопровождавшего тело адмирала в составе почётного караула. В столице Австрии в русском посольстве ему передали письмо от сестры Анны. Та писала, что все ждут от него известий о здоровье Лазарева. В Николаеве ходили по этому поводу печальные слухи. Написала Анна и о неудаче, постигшей самого младшего брата. Владимир, уже мичман, тоже служил на Чёрном море. «Вообрази, — писала Анна, — бедный наш ошибся в расчёте попасть в заграничную компанию. Комплект офицеров везде полный, к Лесовскому назначен Ильинский. Володя предполагал к Степану Степановичу (Лесовскому. — Примеч. авт.), вот будет досадовать на судьбу».
В Англии Бутаков поселился в одной квартире со старым приятелем Иваном Алексеевичем Шестаковым и с бывшим адъютантом Лазарева капитан-лейтенантом Платоном Юрьевичем Лисянским, который по заданию Михаила Петровича заказал пароходы для Чёрного моря. Жить в одной квартире было экономней, оставалось больше денег на еду и покупку разных вещей. Командировка Григория совпала по времени с командировкой брата Алексея в Швецию. Братья часто обменивались письмами, Европа — не Россия, письма доставляли быстро. В середине сентября 1851 года заводское начальство уведомило Григория Ивановича о проведении ходовых испытаний парохода на Темзе. Испытания показали, что пароход имеет более глубокую осадку, чем было задано при его строительстве. Осадка судна определяла возможность плавания его по Дунаю, поэтому Бутаков немедленно доложил о выявленном отступлении по команде, но получил в ответ приказ завершить приёмку в кратчайшие сроки, принять командование судном и следовать на нём в Николаев. Несмотря на большую занятость на заводе, Григорий Иванович умудрился написать статью о компасах, «A Russian Mariner's Compass», и отправил её в морское издание «The Nautical Magazine and Naval Chronicle». Статью опубликовали в декабре. Это издание есть в Центральной Военно-Морской библиотеке в Инженерном замке. Особенно дотошные читатели могут ознакомиться со статьёй, что в своё время автор и сделал. Ничего революционного в ней нет, но флотское начальство наверняка для себя ещё раз отметило, что офицер Бутаков — думающий. Побывал он и на балу в Букингемском дворце. Приглашение русским офицерам прислали через посольство. Англичанки, судя по всему, не произвели большого впечатления на русского офицера, хотя некоторые его коллеги впоследствии обзавелись жёнами с туманного Альбиона. Совершить впервые плавание на маленьком пароходике, водоизмещением всего 262 тонны, по Бискайскому заливу и далее по Средиземному и Чёрному морям в осеннее время потребовало большого напряжения от командира. Команду набрали с бору по сосенке, поэтому ухо требовалось держать востро.
