в последующем. Итогом постепенной радикализации стала идея о тотальной расправе над гражданским населением СССР еврейской национальности.
Первое массовое убийство гражданских советских евреев произошло в литовском приграничном городе Гаргждае, который был взят немцами после ожесточенного боя с советскими пограничниками в первый день войны. Вскоре сюда прибыл начальник политической полиции Тильзита Ганс-Иоахим Беме, который, согласно его позднейшим показаниям на суде, еще до вторжения получил приказ организовать казни над врагами рейха в приграничной зоне. Под его командованием 24 июня 1941 г. и состоялся этот акт Холокоста на занятой территории Литовской ССР: жертвами стали более двухсот евреев, отобранных по принципу подозрительности среди прочих, в том числе местный раввин, жена советского комиссара и 12-летний ребенок (Browning, 2004: 253–255). В тот же день в город приехал глава айнзацгруппы A Шталекер, который одобрил действия по «очищению» и поставил под начало Беме свежесозданную айнзацкоманду, получившую название «Тильзит». В скором времени она уже убивала евреев в Кретинге и Паланге. 30 июня головорезы Беме оказались в Августове, на территории генерал-губернаторства, где в это же время находились Гиммлер и Гейдрих. Рейхсфюрер СС и глава РСХА полностью поощрили работу Беме, дав ему и его коллегам понять, что именно их действия правильны.
27 июня произошла трагедия в Белостоке, где «отличились» уже подчиненные Курта Далюге. 309-й полицейский батальон загнал около двух тысяч евреев в Центральную синагогу, заколотил двери и поджег: практически все несчастные погибли в огне. Более того, в пожаре сгинул практически весь еврейский квартал. Мы не знаем, какие наставления давались личному составу батальона накануне вторжения, но послевоенное расследование установило: один из зачинщиков расправы, командир взвода Шнайдер, подстрекая к насилию, кричал, что «фюрер больше не будет кормить этих грязных иорданских шлюх» (Browning, 2004: 276).
29 июня Гейдрих послал айнзацгруппам письменные указания, напоминая об инструкциях от 17 июня: «Круги самообороны надо возбуждать, усиливать и при необходимости направлять в нужном направлении, но не оставляя при этом следов, чтобы впоследствии они не могли сослаться на какой-то германский приказ или политические гарантии» (Browning, 2004: 248). Наконец, 2 июля появилась подробная директива главы РСХА. С одной стороны, она вроде бы ограничила круг жертв: приказ предписывал убивать «евреев – членов партии и состоящих на государственной службе», а также «диверсантов и саботажников». Однако и здесь вновь звучит категорическое распоряжение «не препятствовать» действиям местных националистов; напротив, тайно провоцировать их (BAB, R 58/241) [37]. Таким образом центр требовал сугубо наращивать уничтожение, режиссируя суды Линча и погромы.
По всей видимости, еще более радикальными были новые устные распоряжения, исходившие прежде всего от Гиммлера, а также от других участников совещания в Вевельсбурге. Всюду, где бы ни появлялся рейхсфюрер или его ближайшие единомышленники – Гейдрих, Далюге и Бах, органы СС и полицейские получали сигналы продолжать уничтожение. Так, истребление евреев Белостока возобновилось после приезда в город рейхсфюрера СС и главы полиции порядка. По словам Отто Олендорфа, в конце июля на совещании в Николаеве глава СС четко ориентировал членов его айнзацгруппы на убийство всех без исключения евреев. «Он повторил им приказ о ликвидации и сказал, что руководители и люди, которые будут проводить в жизнь это истребление, не несут личной ответственности за выполнение этого приказа. Ответственность несет только он сам и фюрер» (Нюрнбергский процесс…, т. 1: 673). Примерно то же самое рейхсфюрер заявил чуть позже, посетив казнь евреев-военнопленных в Минске.
Кроме того, в июле Гиммлер задействовал для уничтожения не только айнзацгруппы и полицию, но и войска СС. В отличие от других эсэсовских соединений, они подчинялись напрямую рейхсфюреру и его штабу. В конце июля руководитель «Черного ордена» санкционировал операцию «Припятские болота», в рамках которой нацистам предстояло зачистить все нелояльное немцам население припятского района на территории Брестской, Пинской, Полесской и Минской областей. Эта операция по-своему примечательна, так как носила одновременно и антиеврейский, и антирусский характер; в ходе нее евреи и условно подозрительные славяне уничтожались параллельно. И среди жертв становилось все больше женщин и детей. Впоследствии после разгрома 2-го кавалерийского полка 1-й кавалерийской бригады СС был найден приказ Гиммлера штурмбаннфюреру Францу Магиллю: «Все евреи должны быть расстреляны. Еврейских женщин надо загонять в болота» (Альтман, 2002: 199).
Относительно славянского населения Гиммлер дал специальные распоряжения в приказе от 28 июля 1941 г.: «Мы должны четко понимать, что деревни в болотистых областях являются либо опорными пунктами для нас, либо опорными пунктами для противника. Опорными пунктами для нас они могут быть только в том случае, если их население состоит не из преступников, а – рассматривая с национальной точки зрения — из украинского или другого национального меньшинства, настроенного хорошо по отношению к нам и враждебно по отношению к русским или полякам… Если население – рассматривая с национальной точки зрения – враждебно, расово и человечески неполноценно или вообще, как это часто бывает в болотистых областях, состоит из выселенных туда преступников, то все, кого можно заподозрить в поддержке партизан, должны быть расстреляны, женщины и дети – вывезены. Скотину и продовольствие конфисковывать и доставлять в безопасное место. Деревни сжигать дотла…» (Justiz und NS-Verbrechen… Bd. 20: 43).
Как проходила эта операция, историку Алексею Литвину рассказали выжившие очевидцы. Жители уничтоженной деревни Черничи под Гомелем сообщили: «22–23 августа 1941 года кавалеристы СС сожгли деревню. Расстреляли 20 мужчин, в том числе советских активистов. Двоим раненым удалось уцелеть. Дмитрий Маркевич умер после войны. Савчин умер от ран в Столине. В это время через деревню немцы прогнали группу евреев, которых утопили в болоте Ковино за деревней, а также в урочище Вирок. На второй день оставшихся в живых жителей деревни собрали вновь. Их построили возле кладбища, рядом с клубом. Франя Стаховская решила, что людей будут расстреливать. Она выбежала и начала что-то громко говорить по-немецки с офицером. Она сама немка. В Первую мировую войну вышла замуж за жителя деревни Петра Стаховского, который был в плену в Германии. В 20-е годы приехали с детьми и жили в д. Черничи. Немцы ее послушались и не стали больше расстреливать» (Литвин).
В соседней деревне Кремно фольксдойче, способной поручиться за земляков, не оказалось, и там эсэсовцы «убивали всех, кто попадался на пути». «На моих глазах убили отца. Я бежал без оглядки и успел спрятаться в кустах. Деревню сожгли. Осталось несколько домов», – рассказал чудом спасшийся тогда обитатель Кремно А.А. Кременский (Литвин). Согласно отчету, в ходе операции были уничтожены 13 778 человек (Трагедия белорусских деревень…, 2011: 5), причем Гиммлер постоянно подгонял своих подчиненных: «Необходимо действовать радикально» (Трагедия белорусских деревень…, 2011:
