Ознакомительная версия.
Если [международная] политика нашей страны будет определена как требующая военных успехов, наша армия понесет бессмысленные потери. Это не пустяки. Долг нашей Маньчжурской армии — выставить врага из Маньчжурии. Для того чтобы исполнить этот великий долг, мы должны захватить Тьелинг, Чангчун и Харбин и продолжать гнать врага. Если [международная] политика нашей страны не будет сочетаться с действиями Маньчжурской армии, долгий бросок войск станет лишь пустым движением.
Если [международная] политика нашей страны будет соответствовать нашим действиям, Маньчжурская армия не колеблясь бросится вперед, даже до берегов Амура. Короче говоря, будем ли мы гнать врага или перейдем к позиционной войне, мы должны быть заране подготовлены. Особенно для перехода огромной армии через горные районы от Мукдена до востока Тьелинга нам нужно военное снабжение. Следовательно, при таком положении дел, когда мы нанесли неприятелю такой урон, что он не скоро сможет восстановиться, мы хотели бы видеть, что [международная] политика нашей страны полностью соответствует нашим действиям. Тщательное обсуждение вами этого вопроса будет высоко оценено».
На следующий день Ямагата передал письмо Оямы императору и 23 марта, получив согласие военного министра, обрисовал свое видение «совместной военно-дипломатической тактики» перед премьер-министром Кацурой, министром финансов Сонэ и министром иностранных дел Комурой.
В длинном докладе, где было изложено его мнение, Ямагата спокойно и реалистично отмечал, что, поскольку противник никогда не запросит мира, война продлится еще несколько лет. Он утверждал:
«До начала третьего этапа военных операций я хотел бы попросить, чтобы вы тщательно обсудили одну вещь, чтобы планирование масштабных операций всегда согласовывалось с [международной] политикой страны. Если между ними будет какое-либо расхождение, то военные победы не помогут достичь национальных целей…Более того, даже захватив Харбин и Владивосток, мы не сможем сказать, что нанесли противнику непоправимый урон. Даже в этом случае упрямый противник не запросит мира. Нет, судя по опыту, он не запросит мира, пока мы не войдем в Москву и Санкт-Петербург… Будем ли мы наступать или обороняться, в любом случае до мира еще далеко. Есть определенные вещи, над которыми стоит особенно глубоко задуматься. Во-первых, большая часть войск противника еще находится дома, а мы свои силы уже истощили. Во-вторых, противник еще не испытывает недостатка в офицерах, а мы многих потеряли с начала войны, и заменить их трудно…Есть и еще моменты, заслуживающие внимания: постройка двухколейной железной дороги длиной более чем в 100 ри между Мукденом и Харбином для обеспечения военного снабжения; увеличение численности охраны удлинившегося железнодорожного полотна; формирование как можно быстрее как можно большего числа войск… Чтобы произвести все перечисленное, мы должны, естественно, потратить огромную сумму денег. Ноша нашего народа станет еще тяжелее… Короче говоря, третий период военных действий имеет огромное значение, и если мы ошибемся, то наши славные победы превратятся в ничто. Теперь мы должны быть осторожными».
Мнение Ямагаты было не чем иным, как просьбой срочно добиваться мира, обращенной к правительству.
28 марта начальник штаба Маньчжурской армии Кодама был тайно вызван в Токио по приказу императора для того, чтобы доложить императору подробности Мукденской битвы[30]. Главной целью этой поездки, однако, было уговорить правительство Японии начать поиски варианта мирного договора. Говорят, что, увидев заместителя начальника генерального штаба армии Нагаоку Гайси на вокзале в Симбаси, Кодама осадил его словами: «Нагаока, не будьте глупцом. Тот, кто разжег огонь, должен и погасить его. Вы забыли об этом?»
После доклада императору 31 марта Кодама остался для бесед с министрами кабинета, с гэнро и военными лидерами в императорском штабе. Он утверждал, что страна, развязавшая войну, должна знать, как остановить ее, и что такая бедная страна, как Япония, ничего не выгадает от затянувшейся войны. Армия, как он подчеркнул, сделала все, что могла. Кодама требовал, чтобы Япония ухватилась за возможность, которую предоставила победа под Мукденом, чтобы остановить войну. Он был в недоумении: неужели нет никаких способов установить мир?
Японское правительство также осознавало необходимость ускоренного окончания войны, но его взгляды еще не столь склонялись в пользу мира, как взгляды военных лидеров. Ояма и Кодама из Маньчжурской армии расценивали действия правительственных лидеров как «недопустимо медлительные». Говорят, что разгневанный Кодама кричал: «В Японии что, нет министерства иностранных дел?!»
Японские олигархи, принимающие решения, не могли и мечтать о полном поражении России. Они надеялись на раннее окончание военных действий. В сущности, вопрос установления мира был темой дипломатических обсуждений с самого начала войны. Причины тому лежали в состоянии дел двух воюющих сторон. Для Японии долгая война была невозможна из-за недостатка финансовых и военных ресурсов; России же, со своей стороны, угрожало внутреннее революционное движение. Более того, Русско-японская война привлекала интерес всех мировых держав, которые очень интересовались ходом военных действий и пытались использовать их к собственной выгоде. Из-за сложившейся ситуации в июле 1904 года министр иностранных дел Комура инструктировал японских послов в Европе, что дипломатическая политика Японии не подразумевает международных совещаний по урегулированию войны и не примет никакого посредничества третьей стороны, за исключением случая, когда такое посредничество будет лишь вспомогательным для прямых переговоров с Россией.
В то же время Комура осознавал необходимость определить отношение правительства к установлению мира. Поэтому в июле 1904 года он представил премьер-министру Кацуре свое мнение касательно условий мира, утверждая, что:
«Условия мира должны, конечно, зависеть от хода войны. Но вне зависимости от него эти условия должны подразумевать достижение следующих четырех важнейших целей:
1) достижение целей войны: то есть сохранение независимости Кореи и целостности Маньчжурии и установление вечного мира на Дальнем Востоке;
2) развитие национальной силы Японии посредством расширения наших прав и интересов в Маньчжурии, Корее и Приморье;
3) продвижение политики Японии по поводу будущего Китая;
4) расширение сферы влияния Японии в Маньчжурии и Корее в соответствии с послевоенной ситуацией».
Затем Комура перечислял основные мирные требования Японии, взяв за основу предположение, что переговоры начнутся сразу же после падения Порт-Артура и битвы за Ляоян.
Требования Японии к России:
1) выплатить контрибуцию;
2) признать полные права Японии на свободу действий в Корее и обязаться не вмешиваться прямо или косвенно в японские интересы в этом регионе;
3) признать действительными все декларации корейского правительства периода Русско-японской войны;
4) вывести российские войска из Маньчжурии в определенные сроки и вернуть Китаю административные права на оккупированных Россией территориях;
5) обязаться не использовать Трансманьчжурскую железную дорогу в военных целях или для территориальной экспансии, а исключительно в коммерческих целях;
6) передать Японии железную дорогу между Харбином и Порт-Артуром и все ее ветки вместе со всей прилагающейся собственностью и привилегиями;
7) передать Японии арендованный участок Ляодунского полуострова со всей прилагающейся собственностью и привилегиями;
8) признать принцип равноправия всех наций в торговле и производстве на территории Маньчжурии;
9) уступить Сахалин и все близлежащие острова;
10) предоставить Японии полные права на рыболовство близ побережий и рек Приморья;
11) предоставить японским судам право свободной навигации от дельты Амура до Благовещенска;
12) открыть Николаевск, Хабаровск и Благовещенск как торговые порты и разрешить открытие японских консульств в этих городах и во Владивостоке.
Требования Японии к Китаю:
1) обязаться не передавать ни одной части Маньчжурии другому государству;
2) обязаться полностью нести ответственность за поддержание мира и порядка в Маньчжурии;
3) обязаться провести необходимые для несения этой ответственности административные, военные и полицейские реформы;
4) признать передачу Россией Японии железной дороги между Харбином и Порт-Артуром и всех ее веток вместе со всей прилагающейся собственностью и привилегиями;
Ознакомительная версия.
