В начале 1916 г. Балтийский флот перешел в оперативное подчинение непосредственно Ставке, при которой был создан Морской штаб. На кампанию 1916 г. перед Балтийским флотом была поставлена задача не допустить проникновения противника к востоку от Центральной минно-артиллерийской позиции в Финском заливе. На основании этой директивы был разработан план, состоявший из двух частей; оборонительной и наступательной. Вторая часть плана сводилась “к уничтожению всякой более слабой части неприятельского флота и всех коммерческих его судов каждый раз по выходе их в море”.
К решению этой задачи были привлечены эскадренные миноносцы типа “Новик”. Линейные корабли в боевых операциях флота не участвовали, хотя теперь командующий флотом мог использовать их по своему усмотрению.
Почти весь 1916 г. линкор “Гангут” простоял на Гельсингфорсском рейде. Командир линкора капитан 1 ранга М.А. Кедров (вступил в должность вместо капитана 1 ранга Н.М. Григорова 12 июня 1915 г.) получил чин контр-адмирала и был назначен начальником Минной дивизии. “Гангутом” стал командовать капитан 1 ранга П.П. Палецкий (1877-? гг.). До этого он был старшим офицером на линкоре “Слава”, командиром эскадренных миноносцев “Расторопный”, “Финн”, в 1914–1915 гг. командовал эскадренным миноносцем “Новик”, сменив на этом посту капитана 1 ранга Д. Н. Вердеревского.
Наступила зима 1915/16 г. Линейный корабль “Гангут” вместе с другими линкорами вновь вмерз в лед Гельсингфорсского рейда. Корабли замаскировали, побелив известью, установили телефонную связь с берегом. Начались строевые занятия, ремонт механизмов.
Молодые матросы под руководством офицеров изучали уставы, оружие и корабельную технику.
“Гангут” в боевом походе
Революционное выступление моряков “Гангута”
Империалистическая война обнажила все противоречия самодержавного строя. Неудачи на фронте и хозяйственная разруха вызывали острое недовольство трудящихся. С самого начала войны царское правительство запретило деятельность большинства профсоюзов, часть рабочих перевели в разряд военнообязанных и установили для них воинские порядки. Тысячи большевиков были брошены в тюрьмы, отправлены на каторгу и в ссылку. Около 40 % кадровых рабочих, и прежде всего революционно настроенных, было мобилизовано в армию и на флот.
В 1914 г. на Балтийском и Адмиралтейском заводах в Петрограде еще достраивались линкоры “Петропавловск”, “Севастополь”, “Гангут” и “Полтава”. Экипажи этих кораблей вместе с рабочими устанавливали электродвигатели, трансформаторы и другое оборудование, прокладывали электрические и телефонные линии. “Вся наша команда, — вспоминает бывший матрос с “Гангута” Д. И. Иванов, — быстро сдружилась с электриками, слесарями, кузнецами Адмиралтейского судостроительного завода, прониклась их настроениями и мыслями. Рабочие стали приглашать матросов на митинги и сходки, где выступали представители Петербургского комитета партии”.
В июле, еще до начала войны, рабочие Адмиралтейского завода совместно с путиловцами, балтийцами и рабочими Франко-Русского завода провели политическую забастовку. Среди матросов “Гангута” и “Полтавы” вели пропаганду большевики В.В. Дубровин, С. А. Деменков и Т.П. Малютин.
Министр внутренних дел еще в начале 1914 г. с тревогой сообщал морскому министру о том, что “центры революционной пропаганды во флоте направляют все усилия к проникновению под видом рабочих на строящиеся военные суда партийных лиц и пропагандистов для того, чтобы они, как это было на судах “Севастополь”, “Полтава”, “Гангут” и “Петропавловск”, могли бы вести среди команды планомерную революционную пропаганду”.
Однако подъем революционного движения на флоте, наметившийся в 1914 г., с началом войны затормозился. Это явление отмечалось не только на Балтийском флоте, оно было характерно для России в целом. Значительная часть населения страны поддалась буржуазношовинистической пропаганде, развернутой аппаратом государственной власти, буржуазными и соглашательскими партиями.
На Балтийском флоте война вначале также вызвала национал-шовинистические настроения среди личного состава кораблей и частей. Приказ командующего флотом адмирала Н.О. фон Эссена о начале военных действий был встречен матросами и солдатами криками “ура!”. Матросские массы стремились идти в бой, выражали недовольство неудачами на фронтах и пассивноетью флота, особенно больших кораблей — линкоров и крейсеров, которые почти не выходили за пределы Центральной минно-артиллерийской позиции.
Но империалистическая война не смогла надолго затормозить революционный процесс, наоборот, она привела к резкому обострению классовых противоречий и еще более ускорила созревание революционной ситуации.
На формирование настроений матросов большое влияние оказывали пришедшие на флот по мобилизации рабочие петроградских заводов и особенно призванные из запаса участники революционных событий 1905–1907 гг. и 1910–1912 гг., опытные и закаленные в борьбе члены РСДРП(б). В 1915 г. товарищ министра внутренних дел С.П. Белецкий писал в Ставку верховного главнокомандующего, что с объявлением войны в Балтийский флот поступило весьма значительное число запасных, принимавших участие в матросских беспорядках: “Этот неблагонадежный элемент растлевающе действует на всю массу чинов флота, но устранить этот элемент невозможно по двум причинам: во-первых, потому что флоту нужны обученные люди, и, во-вторых, потому что почти все запасные заражены революционной идеологией и выловить их невозможно, так как им сочувствуют и их укрывают многие другие матросы”. На кораблях стали появляться нелегальные революционные издания и листовки.
Командование флота и жандармерия принимали суровые меры по борьбе с распространением революционных идей среди матросов и солдат приморских крепостей. Революционно настроенных матросов списывали с кораблей за “неблагонадежность” во флотские экипажи и в сухопутные части, готовившиеся для отправки на фронт. Весной 1915 г. комендант Кронштадтской крепости генерал-лейтенант Н.С. Маниковский докладывал главнокомандующему 6-й армией, что в Кронштадте следственная тюрьма, все карцеры, блокшив “Волхов”, превращенный в тюрьму, переполнены неблагонадежными матросами.
Поражение царских войск на фронтах и ухудшение внутриэкономического положения страны летом 1915 г. еще более обострили политическую обстановку на Балтийском флоте. Недовольство империалистической войной, военной службой, ненависть к офицерам постепенно перерастали в недовольство существующими порядками на флоте и государственным строем в стране. Настроения матросских масс приобретали подлинно революционный характер. Так на Балтийском флоте создались благоприятные условия для развертывания партийной работы и роста большевистских партийных организаций.
К осени 1915 г. партийные группы и ячейки возникли на многих кораблях и в береговых частях Балтийского флота. Наиболее сильные большевистские партийные организации в это время были на линейных кораблях “Император Павел I”, “Петропавловск”, “Цесаревич” и крейсерах “Адмирал Макаров”, “Аврора” и “Диана”.
Руководил партийной организацией на “Гангуте” В.Ф. Полухин, не новичок на Балтийском флоте. Ранее он служил на крейсере “Адмирал Макаров”, подписался на сверхсрочную службу, но был уволен с флота в 1913 г. “по неблагонадежности”. С началом войны его призвали из запаса на флот и назначили гальванером на линейный корабль “Гангут”. Чуть раньше В.Ф. Полухина прибыл на корабль член РСДРП(б) К.И. Пронскнй. До призыва во флот он работал на Константиновском железопрокатном заводе и на рудниках Кривого Рога, принимал участие в рабочем движении. Полухин и Пронский развернули пропаганду большевистских идей на корабле, стали вовлекать в подпольную работу наиболее надежных матросов. Местом сбора стала гальваническая каюта. Частыми гостями были матрос Павел Куренков, кочегарный унтер-офицер Григорий Ваганов, матрос 1-й роты Ефим Фадеев, матрос 3-й роты Иван Исачкин, комендор Александр Санников, машинист Михаил Петров и гальванеры Питляк, Ерофеев, Талалаев, Мазуров. На “Гангуте” и других кораблях 1-й бригады линкоров были организованы кружки революционно настроенных матросов. Для большей конспирации они строились по пятеркам. В роте могло быть две-три такие пятерки, не связанные между собой, а иногда даже пять-шесть. Матросы знали только руководителя пятерки.
Однако партийные организации кораблей и береговых частей Гельсингфорса и Свеаборга не были связаны не только с руководящими органами партии, но и между собой. Это подтверждает в своих воспоминаниях один из старейших балтийских большевиков-подпольщиков Н.А. Ховрин, служивший в то время на линкоре “Император Павел I”. “К осени 1915 г. наша подпольная организация была уже довольно многочисленной, но нас беспокоило отсутствие связи с другими кораблями и базами”.
