В середине октября основная масса нашего соединения была уже на сборном пункте. Не все вернулись из рейда. Некоторые бойцы пришли на хутор Конотоп, неся на шее по два и по три автомата. Один — свой, остальные — товарищей, павших в бою.
Был у нас обычай: бойцу, вернувшемуся из боя без оружия, вручалась палка, и он назначался в погонщики скота. Для партизана, народного мстителя, это было самым тяжёлым наказанием. Ничто так не ценил он, как оружие и боеприпасы. Это была его святая святых. В трудном положении, когда приходилась решать, что бросить — шинель или часть патронов, — не задумываясь, расставались с шинелью, хотя бы и стужа была. [132]
* * *
Хутор Конотоп — это несколько домиков, расположенных на лесной поляне. В этих домиках поместились штаб соединения, разведка, связь, здесь же была оборудована баня. Партизанские роты, располагаясь вокруг хутора в лесу, заняли район радиусом в пятнадцать километров.
После возвращения с Карпат. Группа путивлян на хуторе Конотоп
Здесь мы были, как у себя дома. По соседству с нами базировалось крупное соединение ровенских партизан под командованием Бегмы, вручавшего нам правительственные награды на озере Червонном. Он имел уже свой аэродром, на который прибывали самолёты из Москвы. Неподалеку от нас действовало и соединение Сабурова, с которым мы одновременно вышли из Брянских лесов и не раз встречались во время рейдов. Здесь мы опять установили связь и с белорусскими партизанами. Их лагери были в нескольких десятках километров от нас.
Время было уже холодное. Я приказал устраиваться основательно, чтобы было где отдохнуть и отпраздновать наступающую 26-ю годовщину Октябрьской революции. Бойцы постарались. Наш народ любил устраиваться на стоянке по-хозяйски. А после похода на Карпаты всем особенно хотелось хотя бы несколько дней пожить в приличной обстановке.
За какую-нибудь неделю в лесу вокруг хутора выросло несколько благоустроенных посёлков. Строили, соревнуясь друг с другом — у кого будет лучшая землянка, так что все землянки получились наредкость основательные, удобные, просторные. Некоторые роты, показавшие особое рвение в благоустройстве, проложили в своих посёлках даже дорожки, посыпали их желтым песком, поставили вдоль дорожек скамеечки.
Для украшения, а заодно и маскировки лесной поляны, избранной для Октябрьских торжеств, было срублено больше трёхсот сосен. Их расставили аллеей от штаба, который помещался в домике у самого леса, до трибуны, сооружённой посреди поляны, и вокруг трибуны большим пышным венком.
Готовясь к празднику, партизаны одновременно готовились к нанесению нового удара по коммуникациям врага. Роты переформировывались и пополнялись до нормального войскового состава. Укомплектовывались взводы автоматчиков, пулемётчиков, стрелков, отделения миномётчиков, разведчиков. Во всех подразделениях шла боевая учёба. Старые партизаны обучали молодёжь, которую привели с собой с Карпат. Подрывники занимались на курсах, созданных в первые же дни нашей стоянки на хуторе Конотоп для [133] усовершенствования партизанской техники минного дела.
На Октябрьских торжествах после коллективного слушания совместно с окрестными колхозниками доклада товарища Сталина партизаны ответили своему отцу отчётом, в котором подводились итоги двадцати шести месяцев борьбы в тылу врага. Эти итоги, оглашённые мною перед собравшимися на празднике тысячами украинцев, белоруссов и поляков, выражались в следующих цифрах: пройдено с боями 10 тысяч километров по 18 областям Украины, России и Белоруссии, истреблено 18 тысяч фашистов, пущено под откос 62 железнодорожных эшелона, взорвано 256 мостов, уничтожено 96 складов с продовольствием, обмундированием и боеприпасами, два нефтепромысла, более 50 тысяч тонн нефти, свыше 200 километров телеграфных и телефонных проводов, 50 узлов связи, до 500 автомашин, 20 танков и броневиков.
Очень живо изобразил пройденный нами путь от Путивля до Карпат выступавший на вечере самодеятельности партизанский шумовой оркестр. Под управлением помощника командира одной из наших рот большого затейника Гриши Дорофеева десятка два музыкантов, вскочив на трибуну с пилами, топорами, ухватами, печными заслонками и бутылками, прекрасно передали грохот взрывов, поднимавших в воздух мосты, треск летящих под откос эшелонов, шум горящей в горах нефти, любимые песни и боевые марши партизан. До позднего вечера не умолкал громовой трезвон небывалого оркестра и дружный хохот нескольких тысяч собравшихся на лесной полянке людей.
В эти дни наш народ ликовал: мы узнали об освобождении Красной Армией Киева, услышали донесшиеся до нас по радио залпы московского салюта. Как тут было не вспомнить слова товарища Сталина, что наступит и на нашей улице праздник, слова, которые мы столько раз повторяли про себя в тяжёлых боях и походах.
После Октябрьских праздников мы пробыли на хуторе Конотоп всего несколько дней. Уже в середине ноября в наших землянках поселились колхозники из сожжённых немцами сёл. Партизанское соединение полным составом вышло к станциям Олевск и Сновидовичи. У всех было одно желание: встретить Красную Армию, освободившую столицу нашей родной Украины, «с партизанским треском», как говорили у нас.
Наш новый удар был направлен по коммуникациям немецкой группировки в районе Коростеня. После взятия [134] Красной Армией Житомира противник имел для отступления из Коростеня один путь — на Олевск, Сарны. Наша разведка установила, что железная дорога Коростень — Сарны забита немецкими эшелонами с военным имуществом и разными ценностями, награбленными немцами на Украине. Решено было вывести из строя эту дорогу. О своём плане мы донесли по радио товарищу Хрущеву и на следующий день получили ответную радиограмму, одобряющую наше решение.
Немало произвели мы уже «треска» в тылу врага, но то, что произошло в ночь на 15 ноября, когда одновременно с местными партизанами мы ударили по станциям Олевск и Сновидовичи, вряд ли мог изобразить даже шумовой оркестр Гриши Дорофеева.
На путях станции Олевск стояло более 300 вагонов с авиабомбами, порохом и горючим. Можно представить, что получилось, когда вспыхнули пробитые зажигательными пулями цистерны с горючим и поднялись в воздух вагоны с порохом. Полчаса на путях непрерывно, сразу десятками, рвались авиабомбы. Партизанским ротам пришлось отойти от станции на изрядное расстояние, чтобы уберечься от ливня осколков и сыпавшегося на голову крошева вагонов. За полчаса на станции взорвалось около тысячи тонн авиабомб.
Полностью была выведена из строя и станция Сновидовичи.
Так мы завершили поход на Карпаты. Начинался новый период борьбы. Красная Армия, очищая украинскую землю от фашистской нечисти, вступила в районы, куда год назад мы пришли как посланцы Сталина.
Перед выходом в Сталинский рейд мы были предупреждены, что районы, куда идём, в недалёком будущем станут плацдармом ожесточённых боёв. Предвидение вождя сбылось. Красная Армия уже шагнула на разведанный нами плацдарм. Решающие бои завязались там, где каждая тропинка исхожена нашими разведчиками, где нет села, в котором не побывали бы наши агитаторы, где все мосты и дороги под ударами партизан.
Как радостно было думать, что наши удары нацеливаются с такой меткостью, что мы, украинские партизаны, в тылу врага и Красная Армия на фронте действуем как одно целое, что нас ведёт к победе великий Сталин, Предстояло ещё много тяжёлых боёв и ночных походов, но всем ясно было, что уже недалеко до окончательной победы.
Удостоверение личности
