Например, в офлаге в Хаммельбурге был создан Военно-исторический кабинет, который возглавил полковник Захаров. В работе этого кабинета участвовал комбриг М.В. Богданов, который написал историю 8-го стрелкового корпуса и обобщил все сведения о боевых действиях Юго-Западного фронта в июне — августе 1941 года.
С кабинетом также сотрудничали: подполковник Г.С. Васильев, комбриг А.Н. Севастьянов, полковник Н.С. Шатов, подполковник Г.С. Васильев и другие (всего до 20 старших офицеров РККА).
Известно, что Военно-исторический кабинет просуществовал до весны 1943 года. Затем почти весь состав кабинета перевели в Нюрнберг, где бывшие советские командиры работали в мастерской по изготовлению игрушек.
Но оговоримся, что не все хотели сотрудничать с оккупантами или сотрудничали с ними. Несомненно, процент таких офицеров был значительно выше, чем среди бойцов и младших командиров.
В книге Михаила Михалкова есть такой эпизод: «В камеру входит пленный боец с забинтованной головой.
— Кто там стрелял? — спрашивает сосед-матрос.
— Наш один застрелился, — отвечает боец. — С тремя шпалами. Полком, говорят, командовал. Встал около ямы и сам себе пустил пулю в лоб… Так с пистолетом в яму и упал.
— И сейчас там лежит? — спрашивает усатый мужик с длинным лицом.
— А где же ему быть, там и лежит. С орденом Красного Знамени на груди.
— А немцы?
— Подошли к яме. “Капут”, — говорят. И ушли.
— И пистолет не достали? — не унимается матрос.
— Да разве его оттуда достанешь. Там метров восемь глубины…»
Таким образом, и самоубийство подполковника следует понимать как акт сопротивления.
Но в целом сопротивление офицеров выражалось в саботаже в лагерях и на производстве.
Сопротивлением можно считать и побеги.
Все офицеры, кто неоднократно совершал побеги, кто участвовал в антигитлеровской агитации и пропаганде, кто был уличен в актах саботажа на немецких заводах и фабриках, в итоге попадали в концлагеря. Хотя и там, несмотря ни на что, умудрялись продолжать свою деятельность.
Самое значительное сопротивление советских офицеров произошло в Маутхаузене. В ночь с 2 на 3 февраля 1945 года узники 20-го штрафного офицерского блока (в основном офицеры-летчики) подняли восстание и пытались бежать. Их было 800 человек. Спаслись же человек 10.
К слову, в немецкий плен попали 80 советских генералов и комбригов.
В плену погибли 23 генерала — в том числе генерал-майоры:
командир 113-й стрелковой дивизии Х.Н. Алавердов;
командир 212-й механизированной дивизии СВ. Баранов;
командир 280-й стрелковой дивизии СЕ. Данилов;
начальник тыла 6-й армии Г.М. Зусманович;
командир 64-го стрелкового корпуса А.Д. Кулешов;
командир 196-й стрелковой дивизии К.Е. Куликов;
командир 6-го кавалерийского корпуса И.С Никитин;
командир 109-й стрелковой дивизии П.Г. Новиков;
командир 181-й стрелковой дивизии Т.Я. Новиков;
заместитель командира 11-го механизированного корпуса П.Г. Макаров;
командир 4-й танковой дивизии А.Г. Потатурчев;
командир 5-й стрелковой дивизии И.А. Пресняков;
командир 80-й стрелковой дивизии В.И. Прохоров;
командир 58-й гв. стрелковой дивизии Н.И. Прошкин;
командир 172-й стрелковой дивизии М.Т. Романов;
командующий артиллерией 5-й армии В.Н. Сотенский;
командующий артиллерией 11-го механизированного корпуса Н.М. Старостин;
командир 44-й гв. стрелковой дивизии СА. Ткаченко.
Не вернулся из плена профессор Академии Генштаба Красной армии генерал-лейтенант инженерных войск Д.М. Карбышев, погибший незадолго до конца войны в концлагере Маутхаузен.
При этапировании со «спецобъекта» умер от разрыва сердца командующий 20-й армией генерал-лейтенант Ф.А. Ершаков, наотрез отказавшийся от сотрудничества с немцами.
Бежал с этапа командир 49-го стрелкового корпуса генерал-майор С.Я. Огурцов. Вступив в польский партизанский отряд, он храбро сражался с врагом и погиб в бою.
Всего же успешно бежали из плена 5 генералов. Кроме Огурцова еще И.И. Алексеев, И.А. Ласкин, П.В. Сысоев, П.Г. Цирульников.
Генерал-майор Сысоев, командир 36-го стрелкового корпуса, находился в плену с июля 1941 года по август 1943 года, выдавая себя за рядового бойца. Совершив побег, примкнул к партизанам и в течение полугода воевал в соединении генерала Федорова, который отзывался о нем с большим уважением.
Были замучены гестапо генерал-майор авиации Г.И. Тхор и командир 14-й гв. стрелковой дивизии генерал-майор И.М. Шепетов — активные участники Сопротивления в Хаммельсбургском лагере для военнопленных, выданные пособником гитлеровцев — бывшим командиром 13-й стрелковой дивизии генерал-майором А.З. Наумовым.
* * *
Генерал-майор Потапов Михаил Иванович с начала Великой Отечественной войны командовал 5-й армией Юго-Западного фронта. Под его командованием армия участвовала в приграничном сражении, вела оборонительные бои на государственной границе южнее г. Бреста, затем в районах гг. Ковель, Дубно, Ровно, Житомир.
Позднее 5-я армия упорно оборонялась на позициях Коростеньского укрепленного района.
С 7 июля 1941 года она участвовала в Киевской оборонительной операции, сражаясь с превосходящими силами противника на Киевском направлении. В этих боях войска армии понесли тяжелые потери, а значительная часть армии попала в окружение.
Сам генерал Потапов при выходе из окружения, будучи контужен, 21 сентября 1941 года в районе города Пирятин был пленен немцами.
28 сентября 1941 года в штаб-квартире 2-й армии генерала допросил подполковник генерального штаба Ирнекс.
«Вопрос: Какова была задача 5-й армии вплоть до отступления из района Коростень — Овруч?
Ответ: Задача заключалась в обороне.
Вопрос: Какова была численность армии примерно в середине августа?
Ответ: В общей сложности около 70 000 человек, из них боевых частей около 20 000 человек. (На этот вопрос не могло быть дано ясного ответа, так как генералу было не вполне ясно понятие “боевой части”. Он употреблял понятие “рядовой пехоты” и предполагал, что таковых насчитывалось приблизительно 20 000 человек).
Вопрос: Чем объясняется большая разница между двумя цифрами?
Ответ: Разница возникла вследствие больших потерь в предшествующих боях. Тыловые службы в основном потерь не несли. Пополнение сражающихся частей не было.
Вопрос: Как оценивать положение армии, прежде всего учитывая положение в районе Припяти и в районе Рогачев — Бобруйск — Гомель?
Ответ: Общее положение было неблагоприятным. Однако не было никаких причин, учитывая положение на фронте, начинать отступление за Днепр. Наоборот, была задумана передовая позиция 5-й армии к северо-западу от Киева в качестве исходной позиции для наступления на юг. На тот случай, если бы Красная армия располагала достаточными силами, было безусловно необходимо удерживать позицию 5-й армии. Это мое личное мнение. Каких-либо мер или приказов по поводу проведения такого наступления не последовало.
Вопрос: Была ли необходимость отводить 5-ю армию за Днепр с учетом того, что немецкие войска заняли территорию к юго-востоку от Киева до устья Днепра?
Ответ: Такой необходимости не было…
Вопрос: Существовала ли связь между 5-й армией и силами красных, действующими в районе Мозырь — Гомель?
Ответ: Конечно, 5-я армия была постоянно в курсе дела относительно изменения положения в 21-й армии (штаб в Гомеле).
После образования 3-й армии (штаб-квартира северо-западнее Мозыря) с ней поддерживалась связь, поскольку она теперь стала непосредственным соседом 5-й армии. (Последующее существование Центрального фронта в Гомеле и порядок подчиненности, в частности, в этом районе, были генералу не вполне ясны.) Таким образом, армия была постоянно в курсе дела относительно изменения ситуации в районе Мозырь — Гомель.
Вопрос: Каково было намерение красных в этом районе?
Ответ: Намерение было — защищать территорию вокруг Мозыря, Днепр под Рогачевом и Сож, далее к востоку.
Вопрос: Было бы необходимо отводить армию, если бы это намерение можно было реализовать?
Ответ: В этом не было никакой необходимости. Кроме того, для отступления не было принято никаких мер и не было указаний на этот счет. Больше того, я ссылаюсь на уже упоминавшуюся благоприятную фланговую позицию армии.
Вопрос: Как оценивалось положение 5-й армии, когда в середине августа сложилось неблагоприятное положение для красных в районе к северу от Гомеля?
Ответ: Положение 5-й армии стало в высшей степени неблагоприятным. Однако уход за Днепр не был бы необходим в том случае, если бы можно было удержать Гомель. (Генералу, в частности, был известен тот факт, что в “котле” в районе Жлобин — Рогачев была уничтожена вся 21 -я армия, за исключением остатков двух дивизий. Он считал за промах со стороны командования 21-й армии, что для защиты Гомеля не нашлось по крайней мере одного корпуса. Он неоднократно задавал вопрос, какой корпус оборонял Гомель.)
