1 мая 1942 года представителем Ставки Львом Мехлисом:
«Поздравляем вождя крымских партизан Мокроусова с днём Первого мая. Поздравляю Селихова – нашего доблестного командира, верного сына нашей Родины и партии Ленина-Сталина с Первым мая. Братский привет героям – партизанам и нашим братьям-красноармейцам, командирам и политработникам. В дружбе партизан и военнослужащих, у которых нет других интересов, кроме интересов Родины, залог вашей победы. Крепкая дружба Мокроусова и Селихова показатель, что они выше всего ставят интересы нашей партии» [2, л. 17].
В телеграмме, практически официально, крымские партизаны разделены: на собственно партизан и военнослужащих.
Необходимо напомнить, что всё это происходило в атмосфере, когда Севастополь успешно отразил второй штурм, а три общевойсковых советских армии стояли на Керченском полуострове, и не сегодня-завтра, как только подсохнут дороги, обрушатся на врага и очистят полуостров от оккупантов.
Военные обращаются с просьбой о присвоении очередных воинских званий, и их присваивают. Идет поток представлений на награждение орденами и медалями, но здесь возникший конфликт, дал отрицательные результаты. Представление Мокроусова «потеряли», а затем дали понять, что награждение будет производиться уже после освобождения Крыма.
Примечательно, что возникший вокруг скорого освобождения ажиотаж, не вышел за пределы высшего партизанского руководства. Лучший политический барометр – население Крыма. Оно не верило в грядущее освобождение. Число вновь прибывших партизан из числа местных жителей ничтожно, крайне незначителен приток из числа бывших военнопленных.
Вот, что писал в своих воспоминаниях Командующий 11-й армией Э. Манштейн: «Под Феодосией находился лагерь с военнопленными. При высадке десанта охрана лагеря бежала, однако 8 тысяч пленных, не бросились в объятия своих «освободителей», а, наоборот, без всякой охраны направились маршем в Симферополь» [43, с. 266].
Думаю, что этот факт в той или иной степени имел место, дело в том, что, как вспоминал Андрей Сермуль, в этот же период он стал свидетелем, такого эпизода. Немцы приехали в лес заготавливать дрова. В качестве рабочих с ними десяток советских военнопленных. Охрана два-три автоматчика. Партизаны обстреляли охрану. Одного убили, остальные бросились наутек. К удивлению Сермуля А.А., все военнопленные бросились вслед за немцами. Встречаться с партизанами они не хотели.
Если бы события на Крымском фронте развивались бы по благоприятному сценарию, то вероятнее всего дальнейшее события развивались бы по принципу: «Победителей не судят», но у поражения другие законы. Наряду с командованием фронта виновным в катастрофе было признано и партизанское руководство Крыма.
Вот, что писал маршал Семён Буденный на имя Иосифа Сталина: «Стремление отсидеться в лесу до прихода Красной Армии наложило отпечаток на всю деятельность партизанского руководства. Боевые задания Крымского фронта не выполнялись.
Руководство боевой деятельностью партизанских отрядов со стороны руководителей партизан отсутствует. Отряды бездействуют, ограничивают свою деятельность мелочами. В период наступления немцев на керченском направлении (8 мая 1942) Военным Советом фронта была поставлена партизанам задача – немедленно активизировать свою деятельность по тылам и коммуникациям противника, нарушать связь, громить штабы, уничтожать живую силу и технику противника в момент продвижения по горным дорогам Крыма, т. е. по району действия партизан.
Как сейчас выяснилось, руководство партизан не только не приняло никаких мер к выполнению этих указаний, но и затормозило инициативу некоторых отрядов, которые немедленно хотели выйти на дорогу и приступить к диверсиям. В результате такой бездеятельности главного руководства партизан за время Керченской операции уничтожили всего несколько штук машин и только. Стремление отсидеться в лесу до прихода частей Красной Армии продолжает сковывать партизанские отряды по рукам и ногам. Этим объясняется, что люди пухли от голода, ели трупы, а не вышли на дороги и не отбили у противника продовольствия, которое непрерывно перебрасывалось по дорогам Симферополь-Алушта, Симферополь-Феодосия и т. д.» [4, л. 9].
Вероятно, во многом это письмо навеяно информацией, полученной от Ефима Попова.
5 июля 1942 года он же писал: «Надо сказать со всей прямотой, что руководство в лице Мокроусова и Мартынова – большая ошибка Крымского обкома партии. Нельзя было на такое важное дело ставить человека выжившего из ума. Мокроусов – человек, возомнивший себя вождем партизан, на самом деле Мокроусов личность весьма не популярная среди партизан.
Достаточно сказать, что за 8 месяцев Мокроусов не был ни в одном отряде, никто из партизан не говорит о Мокроусове как о боевом руководители, наоборот те из бойцов, которым пришлось встречаться с Мокроусовым отзываются о нем, как о человеке очень ограниченном, который живет только воспоминаниями 1920 года, но не способен сделать какие бы то ни полезные выводы из современной Отечественной войны.
Вот что говорит о Мокроусове депутат Верховного Совета РСФСР партизанка Корнеева Анна Никитична. «Мокроусов спившийся старик. Самое ценное в жизни для него – спирт».
То же, примерно, о Мокроусове отзывается секретарь РК ВКП(б) Ичкинского района Золотова и секретарь Сейтлерского райкома ВКП(б) Пузакин.
Неоднократно Мокроусов в пьяном виде в присутствии многих кричал: «Эти паршивые полковники, паршивой 48-й дивизии».
Ежедневно пьют спирт. Недаром по этому поводу командиры шутят. «Не пей сырой воды, а пей спирт с сырой водой». Играют в карты или домино.
Выводы и предложения:
1. Партизаны Крыма нуждаются в твердом и умном руководстве.
2. Всех партизан зачислить в кадры РККА, слить отряды в партизанские полки, а полки в партизанскую дивизию.
3. Главный штаб заменить штабом партизанской дивизии.
Попов 5 июля 1942 г.» [2, л. 93].
6 июля 1942 года Буденный С.М. отзывает Мокроусова А.В. и Мартынова С.В. на Большую землю и отстраняет их от занимаемых должностей.
Примечательно, как все это в 1946 году было отражено в «Отчёте»: «В начале апреля 1942 нездоровые взаимоотношения между группой старшего начсостава, прибывшего из войсковых частей и руководством партизанского движения в Крыму обострились. Следует отметить, что это коснулось только 1 и 2 районы. Появились термины: «военные» и «не военные» [5, л. 48].
Такова была истинная причина отставки, но для широких масс нужна была официальная версия и её подготовил Крымский обком ВКП(б). Между обкомом и Алексеем Мокроусовым отношения были и раньше довольно сложные. Во-первых, это была не их кандидатура, а навязанная военными. Затем «избиение партийных кадров». После трагедии Крымского фронта, волна «оргвыводов» затронула и крымских партизан. Поскольку обком нёс непосредственную ответственность за всё, что происходило в Крыму, то понадобился «стрелочник», которым и стал Мокроусов А.В. Появилось постановление Крымского обкому ВКП(б) «Об ошибках, допущенных в оценке поведения крымских татар в отношении партизан, и мерах ликвидации этих ошибок и усилении политической работы среди татарского населения».
Был произведён полный перевод стрелок. В обвинении не было ни слова о конфликте с военными, о пассивности в ходе боевых действий,
