В печати можно встретить в такой же связи фамилию командира 60-го отдельного штурмового инженерно-саперного батальона (12-я штурмовая инженерно-саперная бригада 51-й армии Южного фронта) Иосифа Серпера. То, что И.Л. Серпер — Герой Советского Союза, получивший это звание 19 октября 1943 г. за прорыв сильно укрепленной вражеской обороны на реке Молочной в районе Мелитополя, неоспоримо{114}. Но воевал ли он в штрафной части — об этом в справочной литературе не узнаешь. Впрочем, намек, кажется, есть. Из книги доктора исторических наук Ф.Д. Свердлова следует, что командир саперной роты лейтенант Серпер летом 1942 г. на территории Ростовской области попал в плен, вместе с группой таких же бедолаг бежал и смог выйти к своим. Потом была проверка особым отделом НКВД{115}. Известно, что именно таким путем многие побывавшие в плену оказывались в штрафбате. Тем не менее историк об этом прямо не пишет и, чтобы наверняка считать И.Л. Серпера бывшим штрафником, нужны, как и в случае с В.И. Ермаком, дополнительные архивные разыскания.
***
Читателю, уверен, будет интересно узнать, как сложилась послевоенная судьба хотя бы некоторых из военнослужащих постоянного и переменного состава штрафных частей, чьи имена названы в книге.
Герой Советского Союза Владимир Васильевич Карпов — наверняка самый известный из них. После войны он много лет прослужил в армии. Параллельно, окончив Литинститут им. А.М. Горького, занимался литературным творчеством. Уволившись в запас, трудился заместителем главного редактора журнала «Октябрь», главным редактором «Нового мира», руководил правлением Союза писателей СССР. Он — автор романов и повестей «Взять живым!», «Полководец», «Маршал Жуков, его соратники и противники в годы войны и мира» и других.
Бывший командир штрафной роты Герой Советского Союза Зия Мусаевич Буниятов вырос после войны в крупного историка и организатора науки. Академик Академии наук Азербайджана, он много лет руководил Институтом востоковедения в Баку, был вице-президентом академии.
Семен Львович Ария после войны избрал стезю юриста. Стал одним из наиболее известных в стране адвокатов. Он, заслуженный юрист Российской Федерации, лауреат золотой медали имени Ф.Н. Плевако, и сегодня, несмотря на солидный возраст, трудится в Московской областной коллегии адвокатов.
Профессиональным юристом, только военным, стал Петр Демидович Бараболя. Много лет трудился в Главной военной прокуратуре, ушел в запас генерал-майором юстиции. С 1990 г. возглавляет Международный комитет за мир, разоружение и экологическую безопасность на морях и океанах (Международный комитет «Мир океанам»).
Бывший начальник штаба 8-го ОШБ майор Филипп Андреевич Киселев после войны вырос до генерал-майора и долгие годы трудился в Главном управлении кадров Министерства обороны СССР.
Александр Васильевич Пыльцын, командир стрелковой роты 8-го ОШБ, после войны окончил военную академию, служил в Воздушно-десантных войсках, был заместителем начальника военного училища в Уссурийске, начальником военной кафедры в Харьковском автодорожном институте.
Послевоенная жизнь подполковника в отставке Михаила Ивановича Сукнева, бывшего командира штрафбата, была связана с изобразительным искусством. Профессиональный художник, он длительное время руководил Новосибирским творческо-производственным комбинатом Союза художников РСФСР. Его живописные полотна выставлены в картинных галереях Сибири и Алтая.
Иван Иванович Коржик, уволенный в 1946 г. из армии, стал учителем истории в сельской школе на Оренбуржье, где и проработал все годы до выхода на пенсию.
Петр Селиверстович Амосов, как М.И. Сукнев, связал послевоенную жизнь с искусством и, как И.И. Коржик, работал с детьми, преподавая рисование и черчение в одной из сельских школ Архангельской области.
Ефим Абелевич Гольбрайх много лет отдал театральной сфере. О войне и послевоенной жизни написал несколько книг, изданных в СССР, России и Израиле.
Бывший командир стрелкового взвода Фауд Бакирович Усманов, уволившись в запас, стал профессиональным юристом, дослужился до поста председателя Верховного суда Башкирской АССР.
Но независимо от того, удалось ли бывшим бойцам и командирам штрафных частей занять после войны высокое общественное положение или они остались скромными тружениками, долг потомков — сохранять благодарную память о них, о сделанном ими во имя Победы.
Однако до сих пор, хоть с мая 1945-го минуло более 60 лет, нигде и ни в какой монументальной форме эта память пока достойно не выражена. Напрасно искать упоминание о штрафниках в Центральном музее Великой Отечественной войны на Поклонной горе в Москве, в историко-мемориальном комплексе «Героям Сталинградской битвы» на Мамаевом кургане в Волгограде, в Памятном зале монумента героическим защитникам Ленинграда на площади Победы в Санкт-Петербурге и других мемориалах среди тех частей, соединений и объединений, которые участвовали в той или иной битве.
С этой точки зрения следует всячески приветствовать инициативу санктпетербуржцев, решивших — впервые в России — в создаваемом мемориале на Синявинских высотах в числе воинских частей, воевавших на территории Кировского (бывшего Мгинского) района Ленинградской области, указать штрафные батальоны и роты.
Давно пора отбросить ложную стыдливость и перестать делать вид, будто штрафников просто не существовало. Люди отдавали жизнь за Отечество, и цена их жертвы ничуть не меньше от того, что они погибли, воюя не в обычных линейных, а в штрафных частях.
ГЛАВА 5
ЗАГРАДОТРЯДЫ — РОДНЫЕ БРАТЬЯ ШТАФБАТОВ?
Наряду со штрафными частями в нескольких фильмах показаны и заградительные отряды. По экрану шествуют мрачные личности в синих фуражках войск НКВД и — чуть что — пускают в ход оружие. Фильм «Штрафбат» — не исключение. Помня о «вольностях» кинематографистов в изображении штрафников, не будем и здесь все брать на веру.
Итак, заградительные отряды, о которых идет речь, были образованы по приказу № 227 в общевойсковых армиях по 3—5 на каждую. Они ставились в «непосредственном тылу неустойчивых дивизий», с тем чтобы ликвидировать панику, предупредить отступление войск без приказа, причем им давалось право при необходимости расстреливать на месте паникеров и трусов.
О первых неделях таких формирований вспоминает ветеран Великой Отечественной войны Н.А. Сухоносенко: «В то время, когда зачитывался приказ № 227, я был курсантом школы младших специалистов топографической службы, которая после эвакуации из Харькова находилась в Ессентуках. Был свидетелем и участником того страшного отступления наших войск (если можно так назвать беспорядочный отход массы людей в военной форме) от Ростова-на-Дону на Кавказ. Тогда, совсем еще юношей, я воспринимал это страшное бегство под натиском вооруженного до зубов фашистского войска как катастрофу. Теперь, по прошествии стольких лет, становится еще страшней от одной мысли: что могло бы произойти, если бы не были приняты суровые, но необходимые меры по организации войск, оборонявших Кавказ? С созданием заградотрядов курсанты школы, в том числе и я, привлекались к их действиям. Мы участвовали в задержании бегущих с фронта солдат и командиров, а также охраняли находившиеся в Ессентуках винный погреб-склад, консервный завод и элеватор, которые подвергались набегам этой неорганизованной массы военных людей. Двое суток под Ессентуками останавливали мы отступающих. По мере комплектования групп примерно человек по 100 отступающие сопровождались на сборные пункты. Затем ставились в оборону»{116}.
ЗАСЛОН ОТ ДЕЗЕРТИРОВ И СТИХИЙНО ОТСТУПАЮЩИХ
Совершенно очевидно, что кому-то аналогичные функции надо было выполнять и до 28 июля 1942 г. Кому конкретно?
С первого дня войны этим некоторое время занималась военная контрразведка в лице 3-го управления Наркомата обороны СССР и подчиненных ему органов в войсках (аналогичные структуры существовали и в Наркомате ВМФ). В директиве начальникам 3-х отделов военных округов, фронтов, армий, корпусов, начальникам 3-х отделений дивизий, отданной 27 июня 1941 г., начальник 3-го управления НКО СССР майор госбезопасности А.Н. Михеев предписал организовать «подвижные контрольно-заградительные отряды на дорогах, железнодорожных узлах, для прочистки лесов и т.д.» с задачами: «а) задержания дезертиров; б) задержания всего подозрительного элемента, проникшего на линию фронта; в) предварительного расследования, производимого оперативными работниками органов 3-го управления НКО (1—2 дня) с последующей передачей материала вместе с задержанными по подсудности»{117}.
Отряды комплектовались за счет личного состава, выделяемого военным командованием, в них включались оперативные работники органов военной контрразведки. Последние, как видим, лишь проводили предварительное расследование в отношении задержанных подозрительных лиц, но права на решение их судьбы, вроде расстрела на месте, не имели.
