18 августа я уже был у Прочноокопской крепости, где получил участок для полка — 5 верст, вверх по реке Кубани. С 18 по 23 августа, занимая участок, я имел три боя, неудачных для красных, два раза мы переправлялись через Кубань и устраивали тревоги в Армавире.
20 августа я, пробираясь со своими охотниками по лесу, наткнулся на двухсот большевиков, купающихся у левого берега реки. Подкравшись ближе, нами был открыт бешеный огонь из 60 винтовок, спаслось человек двадцать красных, да и те были загнаны в город голыми.
26 августа я прибыл в село Сергеевское, а 28-го, внезапным ночным налетом, изрубив до пятидесяти человек красных, занял село Александровское. Сентябрь месяц прошел в боях у сел Петровского, Ореховского и Благодарного.
Заняв Александровское и передохнув, познакомился с жителями этих сел: это все бывшие казаки с казачьими укладом жизни и взглядами, кормили и относились они к нам отлично и всегда помогали в боях.
К 1 октября вся дивизия была переброшена под село Кугульта, здесь произошел 4 октября бой с противником, наступающим от Петровска, — противник разбит. 5 октября красные занимают со стороны Медвежинского уезда село Терновка.
6 октября мы снова разбиваем противника наголову. С полком захожу в тыл, рублю со своими казаками резерв около пятисот человек пехоты, и вся группа красных бежит; преследуем их до села Безопасного (я уже полковник, произведен за боевые заслуги под Ставрополем).
7–8 октября бои происходят в районе Черноморского хутора, а 9 октября красные предпринимают грандиозное наступление со стороны Кевсалы и теснят нас. Я с полком выслан в обход правого фланга красных, выполняю задачу, сбивая противника, начинается сплошная рубка, изрублено 380 «товарищей», взято в плен 900, винтовок 2 тысячи, восемь пулеметов. Поле на 3 версты у села Кевсала усеяно трупами; у меня потерь — убитыми 8, ранеными 22 человека, выбито из строя 25 лошадей, подо мною две лошади убиты и одна ранена.
Беру село Кевсала, забираю огромные склады, запасы и отхожу по приказанию в хутор Черноморский.
Бригадным у меня был полковник Говорущенко,[14] человек храбрый, но неуч в военном деле и совершенно неспособный ориентироваться в бою. Командиры полков всегда работали по собственному образу и опыту, а наш комбриг все ездил за полками свидетелем и только мешал работе своими неуместными замечаниями и заданиями.
10 октября к Джалге выходят наши группы, которые преследуют противника от села Терновка, через село Безопасное. У Джалги идут упорные бои, и под натиском численно преобладающего противника начинается отход.
В помощь им 12 октября высылается наша бригада из Кевсалы с комбригом Говорущенко (1-й Кубанский и 1-й Лабинский полки); 14 октября заняты Малая и Большая Джалга. Я с 1-м Кубанским полком заскакиваю под село Киевское в тыл красных, разбиваю резервы и соединяюсь с 78-м Донским конным полком, наступавшим на село Киевское со стороны реки Маныч. Весь тыл красных попадает в руки донцов, противник бежит к селу Дивному.
15 октября наша бригада спешно отзывается в Кевсалу. Оказалось, что за время, когда мы боролись у Джалги, наши кубанские и добровольческие части, давя Таманскую красную армию по левому берегу реки Кубани, победами вынудили ее спешно отойти на линию станиц Барсуковская — Невинномысская. Оттуда она (до 60 тысяч отборных бойцов) нападает на Ставрополь, занятый прежде слабыми по численности частями под командой генерала Боровского,[15] и Ставрополь 14 октября пал.
Предпринимается операция для взятия Ставрополя из рук красных: со стороны Армавира, станиц Кавказской и Невинномысской наступают генерал Врангель[16] с Конной (Кубанской) дивизией и добровольцы, а для действий с севера подтягивается наша 2-я Кубанская казачья дивизия.
Кубанская область в то время была почти полностью очищена от большевиков, бои продолжались только у полковника Шкуро в районе станиц Бекешевской и Воровсколесской.
Таманская красная армия, обладая большим количеством артиллерии и пулеметов, отличалась в боевом отношении. Состояла она главным образом из иногородних Кубанской области и мобилизованных казаков, но, обремененная огромными обозами с награбленным имуществом и семьями чинов армии, была малоподвижная.
Заняв Ставрополь, Таманская армия окопалась, построив на некоторых участках по четыре ряда окопов и забаррикадировав улицы. До подхода нашей дивизии красные начали распространяться из города до села Михайловского, а своим продвижением на Сергиевское — Александровское части красных выходили в тыл нашему 1-му Полтавскому полку, занимающему участок сел Круговесное — Калиновка.
С большими трудностями мой полк пробивается через село Северное по реке Калаус и присоединяется к дивизии. На марше 20 октября наша дивизия (четыре конных полка, две батареи и батальон пластунов) без боя занимает село Дубовка и разведкой устанавливает присутствие красных в селе Михайловском.
21 октября с рассветом дивизия наступает на Михайловское, командует сам генерал Улагай. Я с полком в авангарде занимаю налетом хутор Пшеничный, гоню конницу противника (около 200–250 сабель) и на их плечах врываюсь на курганы между Пшеничным и Михайловским, но нарываюсь на сильную пехоту противника, занимающую кручи севернее села Михайловского.
Огнем пехоты, артиллерии и пулеметов мой полк отбивается, я получаю контузию артиллерийским снарядом, три пулевые царапины в грудь и теряю убитым коня. Меня подбирают на коня казаки, передовые сотни приходят в замешательство и отступают под натиском присланного в помощь пехоте конного полка красных. Скачу, несмотря на ранение, к своим двум резервным сотням, перехожу с ними в контратаку, задерживаю конницу красных и укрепляюсь на курганах.
К этому времени подходит вся наша дивизия и маневром на правом фланге противника очищает Михайловское. С полком, под вечер, занимаю Ставропольские хутора на реке Ташле. Красные, однако, удерживают южную часть села Михайловского. На ночлег меня отзывают на хутор Пшеничный, иду через Михайловское, думая, что оно очищено полностью, и ночью на улицах села в течение часа веду бой с пехотой красных.
Еще интереснее был случай с моим разъездом при этом наступлении. Взвод под командой подхорунжего Аспидова,[17] возвращаясь из-под самого Ставрополя в полк по моему приказанию, в селе Михайловском ужинал в одном доме с полуротой красных, назвав себя бойцами 3-го Кубанского полка, который был у красных, а после ужина, сев на коней и уничтожив половину полуроты красных, присоединился к полку. В эту же ночь сотня 1-го Полтавского полка, оторвавшись от дивизии, забрела в Михайловское и расположилась на ночлег в северной части села; переночевали благополучно, а утром, собирая по селу хлеб, столкнулись в центре села с красными сборщиками хлеба, завязалась перестрелка. Полтавцы, отбив три подводы собранного хлеба у красных, присоединились к своему полку.
22 октября дивизия с рассветом, наступая на Ставрополь, обходит восточнее село Михайловское, которое берется нашей сотней пластунов. Я с полком наступаю в авангарде дивизии, занимаю хутор Нижняя Ташла и выхожу на высоту вокзала города. Дивизия останавливается накоротке и снова продвигается к Ставрополю. Части противника, действующие против добровольческих частей вдоль железной дороги в районе села и станции Палагиада, отбиваются, красные спешно очищают этот район и прячутся в городе; добровольцы подходят к монастырю и реке Ташле.
В частях дивизии большие потери и много заболевших «испанкой». Чувствую себя очень плохо, тревожит контузия под Михайловским, начинается «испанка», но я пока держусь. Хочется ворваться в Ставрополь, чтобы узнать, что с матерью и сестрой, не подозревая, что они пешком выбрались и сидят на станции Кавказская.
23 и 24 октября дивизия ведет усиленный бой у северной окраины города, занимает вокзал. Село Надежда я с полком занимаю дважды, и это село остается за нами; я валюсь с ног, «испанка» берет меня все больше.
27 октября противник усиливается против вокзала и выбивает наших пластунов. 5-й пластунский батальон отступает и бросает вокзал, только лишь потому, что погибают два ведущих офицера батальона — оба убиты. Дивизия постепенно распространяется от вокзала, я, находясь с полком в центре, продвигаюсь вперед к Ставрополю. Занимаю будки железной дороги (Пияненская), атакой спешенных частей полка продвигаюсь к садам северной окраины города. Здесь получаю пулевую рану в правую часть груди — обморок, меня спешно увозят в тыл в село Михайловское, а оттуда в станицу Ново-Троицкую, где я лечусь до 10 ноября.
За это время нахожу мать и сестру с семьей и поселяю их в станице Ново-Троицкой, а сам 11 ноября прибываю в дивизию в село Дубовка, где вступаю в командование своим полком (1-й Кубанский полк к этому времени сошел на состав в 500 казаков).
