с ним и рычаги влияния на Хабибуллу, и своего нейтралитета эмир так и не нарушил. Однако немцам все же удалось поднять против англичан пуштунские племена — они сковали до 80 тысяч британских солдат, так и не попавших на основные фронты мировой войны.
Окончив работу в Афганистане, глава миссии вернулся домой, где был принят кайзером Вильгельмом.
В 1920 г. Нидермайер становится адъютантом военного министра Гесслера. Но его ждет и другая работа — не зря он тратил силы на изучение этого немыслимого русского языка. Вскоре, по указанию генерала Ганса фон Секта, с которым они познакомились еще в Турции и чьим личным порученцем капитан одно время был, Нидермайер, как доверенное лицо генерала, вплотную занялся реализацией советско-германских договоренностей о сотрудничестве.
В 1921 г. Нидермайер под фамилией Нейман прибывает в Москву и попадает на прием к наркомвоенмору Льву Троцкому.
С 1924 по 1931 г. Нидермайер руководит секретными представительствами германского Генштаба в Москве. Он вступает в приятельские отношения с Тухачевским и другими руководителями РККА.
В 1936 г. по приказу наркома Ворошилова 4‐е управление Генштаба (военная разведка) дало задание советнику советского посольства в Германии Александру Гиршфельду… завербовать Нидермайера. Вербовка прошла просто на удивление гладко. Немец согласился информировать Москву и даже презрительно отказался от предложенных ему 20 тысяч марок. Он получил кличку Нибелунген и впоследствии исправно снабжал наших сведениями о настроениях в германских «верхах».
В 1938 г. Нидермайер обвинен нацистами в государственной измене, арестован, но позже отпущен. Видимо, этим объясняется прекращение его контактов с советской разведкой.
Первоначально в концентрационных лагерях из числа советских военнопленных отбирались представители обозначенных национальностей, которые согласились на службу нацистскому рейху и фюреру. После краткой проверки их переправляли в подготовительные лагеря. На этом же этапе отбирались будущие командиры отделений и взводов. Отобранных лиц направляли на двухнедельную учебу на унтер-офицерских курсах. Новобранцев разбивали по ротам, взводам и отделениям.
Обучение легионеров состояло:
на первом этапе — общефизическая и строевая подготовка, усвоение минимума немецкого языка для понимания команд и приказов германских командиров. Занятия проводились немецкими офицерами с помощью переводчиков;
на втором этапе — новобранцы переводились в батальоны. Здесь они получали обмундирование, снаряжение и вооружение, осваивали тактику и методы боя.
Идеологическую подготовку легионеров наряду с немцами проводили члены национальных комитетов (находившихся под эгидой министерства оккупированных восточных территорий) и командиры национальных формирований, набиравшиеся из эмигрантской среды.
Номинальным командующим Армянского легиона стал дашнак генерал Драстамат (Дро) Канаян, Грузинского — полковник Шалва Маглакелидзе. Казармы Азербайджанского и Северокавказского легионов неоднократно посещал иерусалимский муфтий Хадж Амин эль-Хуссейни. Перед легионерами он выступал с призывами «к джихаду против неверных в равноправном союзе с рейхом».
В исламских частях германским командованием были введены должности мулл. Мулла, по замыслам создателей данных подразделений, должен был совмещать в себе функции религиозного главы и военного командира. Такая организация военных подразделений является традиционной для мусульманских народов — по образу Мединской общины пророка Мухаммеда, которая являлась не только общиной верующих, но и военным лагерем.
Курс военно-политической подготовки восточных легионеров завершался коллективной присягой фюреру. После этого формированию вручался «национальный флаг» и часть отправлялась на фронт.
В 1942 г. из Польши на Восточный фронт были отправлены следующие полевые батальоны восточных кавказских легионов: два азербайджанских (804‐й и 805‐й); три северокавказских (800, 801, 802‐й); два грузинских (795‐й и 796‐й); два армянских (808‐й и 809‐й).
В 1943 г.: шесть азербайджанских (806, 807, 817, 818, 819 и 820‐й); три северокавказских (803, 835, 836‐й); шесть грузинских (с 797‐го по 799‐й, 822, 823 и 824‐й); шесть армянских (810, 812, 813, 814, 815 и 816‐й).
Всего же за два года (до упразднения штаба в Радоме в конце 1943 г.) здесь было сформировано 6 северокавказских, 8 азербайджанских, 8 грузинских, 8 армянских батальонов.
До мая 1943 г. на Украине, на территории Полтавской области, было укомплектовано: шесть азербайджанских (I/4, I/73, I/97, I/101, I/111, II/73); четыре грузинских (I/1, I/9, II/4, II/198); три армянских (I/125 I/198 II/9); два усиленных северокавказских полубатальонов (842‐й и 843‐й).
Численность одного батальона колебалась между 800 и 1000 человек. Заместителями германских командиров батальонов и рот были «национальные» представители. Вооружение батальонов было трофейным, то есть советским.
Грузинский батальон II/198 немцы хотели использовать в ходе наступления на направлении Туапсе — Сухуми. Но действия советских войск сорвали их планы. Поэтому батальон II/198 к июню 1943 г., в преддверии операции «Цитадель», был вновь придан 198‐й пехотной дивизии, стоявшей в качестве резерва в тылу 1‐й танковой армии на Донецком фронте.
После начала операции «Цитадель» в десятых числах июля упомянутый грузинский батальон в составе 198‐й дивизии был введен в состав 3‐го танкового корпуса 4‐й танковой армии, наступавшей со стороны Белгорода в направлении Курска, навстречу продвигающейся от Орла 9‐й армии вермахта. По словам западногерманского военного историка Й. Хоффманна, ссылающегося на находящиеся в его личном архиве отчеты командира II/198‐го батальона капитана фон Мюллера, грузинские легионеры отлично проявили себя в битве на Курской дуге. В частности, по сведениям капитана фон Мюллера, легионеры хорошо зарекомендовали себя как при патрулировании улиц и несении службы по охране мостов в Харькове и его окрестностях, так и в разгар сражения во время строительства позиций: «частично под сильным артиллерийским огнем и атаках противника».
Поскольку основной задачей входивших в 4‐ю танковую армию пехотных дивизий являлась защита коммуникационных систем, находящихся к востоку от Харькова, легионеры II/198‐го пехотного батальона приняли участие в успешной обороне от налетов советских партизан этих важнейших для вермахта коммуникаций, по которым происходило непосредственное снабжение 4‐й танковой армии, ведущей боевые действия к северо-востоку от Белгорода.
После перехода советских войск в контрнаступление легионеры II/198‐го грузинского батальона обороняли в начале августа позиции под Казачьей Лопанью в районе Харькова.
Во время отхода германских войск к Днепру легионеры II/198‐го батальона осенью 1943 г. несли охранную службу в районе Кременчуга и Кировограда.
При этом помимо батальона II/198 в сражении под Курском и Белгородом приняли участие и более мелкие подразделения Грузинского легиона. В частности, еще в мае 1943 г. зафиксировано наличие в 4‐й танковой армии 4‐й грузинской роты снабжения, а в оперативной группе «Кемпф» — 4‐й грузинской охранной роты. К сентябрю в составе 4‐й танковой армии находилась также 4‐я грузинская дорожно-строительная рота, а в 8‐й армии (в которую к этому времени была переименована бывшая оперативная группа «Кемпф») 4‐я и 6‐я грузинские роты снабжения. Кроме того, в действовавшей на юге 1‐й танковой армии к сентябрю 1943 г. зафиксировано наличие 3‐й и 4‐й грузинских рот снабжения, а также 4‐й грузинской роты снабжения. Несмотря на неблагоприятный для немцев ход событий, упомянутые
