– политическая зрелость, вера в советские идеалы или же осознание той горькой истины, что немцы пришли в качестве колониальных господ, обращавшихся с русскими, согласно одному образному выражению, «как с белыми неграми», – остается дискуссионным. Но можно сказать, что все эти факторы в большей или меньшей степени сыграли свою роль.
В Ленинградской области партизанское движение особенно значительно пополнилось за счет местного населения в 1943 г. Это явилось результатом не только успешного зимнего наступления Красной Армии, усиления гнета немецко-фашистских захватчиков над населением оккупированных районов, но и массового угона людей на рабский труд в Прибалтику и Германию.
«Эстонский фактор» нацистской истребительной политики на Псковщине (1941–1944)
Никита Алексеев, Ева Макарова
9 июля 1941 г. Псков был оккупирован немецкими войсками. Сразу же после этого на занятой территории начался террор как против пленных, партизан, советских активистов, так и против мирного населения. На захваченных землях утверждался и полицейский режим. Целью данной политики являлась эксплуатация Псковщины в интересах гитлеровской Германии. За четыре года оккупации Псков стал сосредоточением различных немецких структур. Основой карательных органов и полицейского аппарата являлись так называемые айнзацгруппы. Данные структуры являлись подобием небольшого управления, возглавлявшего и осуществлявшего на местах полицейско-карательные операции.
Под управлением айнзацгруппы А («Север») находились айнзацкоманды и зондеркоманды (структурно реорганизованные в 1942–1943 гг.), в том числе подразделение Teilkommando Pleskau (Birn, 2006: 24). Все эти подразделения осуществляли злодеяния с явными признаками геноцида по отношению к мирному населению, партизанам и военнопленным в Псковской области (территория входила в состав Ленинградской и Калининской), направляли деятельность немецких и коллаборационистских (латышских, русских и эстонских) формирований полиции.
Главную роль в осуществлении нацистского террора населения на территории Псковской области, как представляется из анализа фактического материала, среди других пособников играли именно эстонские коллаборационисты. В 1942 г. была проведена реорганизация полиции безопасности для разграничения действий между немцами и эстонцами. Аппарат полиции был разделен на две части: Немецкую (Сектор А) и «национальную» (Сектор Б) (Преступления нацистов…, 2006: 5). В ходе данного преобразования сформировались «Эстонская полиция безопасности» (зипо) и СД, которые до этого были эстонской криминальной и политической полицией в подчинении немцев. Теперь этот сдвоенный орган возглавлялся Айном-Эрвином Мере, бывшим майором эстонской армии.
Из этой информации можно сделать вывод, что с 1942 г. в Пскове террором и карательными операциями против населения занимался отдел полиции безопасности и СД, напрямую подчинявшиеся полиции безопасности и СД Генерального округа Эстония (нем. der Generalbezirk Estland).
Для работы в данном отделе задействовались эстонские сотрудники полиции времен диктатуры Константина Пятса, установившего авторитарный режим в период с 1934 по 1940 г., члены военизированной националистической организации («Кайтселийт»), бывший кадровый состав эстонской армии и пограничной службы. Примечателен тот факт, что в феврале 1942 г. в Таллинне набирались добровольцы в «особую эстонскую роту» для поставки личного состава в Псковский внешний отдел эстонской полиции безопасности и СД, в «охотничьи команды (ягдкоманд)» – подразделения, которые боролись с партизанами, и в охранную команду для Моглинского лагеря (Raun, 2001: 158–159).
Но «эстонский фактор» истребительной политики в Псковской области не заканчивается деятельностью вышеописанных органов. Первым «национальным» подразделением, прибывшим в Псков, был 37-й охранный батальон (нем. Schutzmannschaft Wacht Bataillon, 37), сформированный в августе 1941 г. из эстонских добровольцев в Тарту. В конце 1943 г. это охранно-карательное подразделение под командованием майора Фридриха Курга было переименовано в 37-й эстонский полицейский батальон (нем. Estnische Polizei Bataillon, 37). Следует отметить, что эстонские полицейские батальоны на протяжении всего времени оккупации принимали активное участие в борьбе с советскими партизанами (и теми, кого принимали за них), охраняли важные и значимые объекты (Пушняков, 2005).
Эстонская полиция безопасности и СД играла роль связного органов, осуществлявших контрразведывательную и карательную деятельность, с другими немецкими подразделениями (тайной полевой полицией, выполнявшей функции гестапо на фронте, комендатурами и т. д.). Часто практиковалась передача задержанных или арестованных эстонской полиции для расследования.
Анализируя структуру подразделений данных органов, можно прийти к выводу, что эти карательные службы представляли собой аппарат, который полноценно выполнял задачи и функции уголовной полиции, СД и гестапо.
Эстонская полиция безопасности имела пять основных отделов (из семи) с 33 внутренними подотделами. Функции каждого из отделов:
• первый отдел – референтуры концлагерей, пограничной полиции и инспекции;
• второй отдел – обучал методам репрессий, готовил кадры для полиции;
• третий отдел – выполнял судейские и хозяйственные функции;
• четвертый отдел – боролся с коммунистами, шпионажем, выполнял охранную функцию, просматривал письма и прослушивал телефонные разговоры;
• пятый отдел – занимался общеуголовными делами, расследованием растрат и подделок;
• шестой отдел – картотека.
Существование седьмого отдела в структуре оспаривается некоторыми историками (Birn, 2006: 33).
Основой карательного и контрразведывательного аппарата эстонской полиции безопасности и СД являлся четвертый отдел, который выполнял функции гестапо «на месте». Он занимался агентурной деятельностью, ведя активный набор в разведывательную сеть из местных жителей, а также осуществлял репрессии против партизан, внедряя в их ряды завербованных людей, которые передавали подробную информацию о действиях отрядов на территории Псковской области. Туда поступала информация о коммунистах, евреях, советских государственных служащих, агентах ГБ СССР, партизанах и помогавших или сочувствовавших им людях, которые выявлялись в Псковской области другими органами эстонской полиции. Кадры отдела формировались из лиц, прошедших спецподготовку в школах полиции безопасности и СД на территории рейха и Эстонии.
Пятый отдел занимался не только агентурой, в его обязанности входила также работа по расследованию и раскрытию уголовных дел. Примечательно, что в данном отделе в большинстве своем работали русские, прошедшие подготовку в Таллине.
В подвал здания полиции (в котором к 9 мая 2022 г. планируется открытие музея оккупации Псковской области по адресу: г. Псков, ул. Ленина, д. 3) свозились арестованные в ходе следствия. Там были оборудованы четыре общие камеры: одна из них женская, две для политических арестованных и еще одна для фигурантов общеуголовных дел. Имелись также и одиночные камеры. В общих камерах содержались люди, которым уже был вынесен приговор, и они лишь ожидали его исполнения. Из этого подвала с периодичностью в один-два раза в неделю вывозились приговоренные к смертной казни люди для расстрела. Места казни были различными – одно из них недалеко от деревни Глоты, другое в районе станции Березка, у дома лесника Павлова, третье – рядом с д. Андрохново.
Осужденные же к пребыванию в концлагерях отправлялись в так называемый пересыльный лагерь для неблагонадежных лиц в Моглино, где они были обречены на мучительную смерть. Узников отвозили в Псков, откуда они эшелонами отправлялись на принудительные работы в Германию или другие части оккупированной гитлеровцами Европы (например, Саласпилсский лагерь в Латвии), или их расстреливали.
Моглинский лагерь напрямую
