городе, «как будто тот был его собственностью», и во время его правления в городе был удивительно низкий уровень преступности. Никто не хотел связываться с Беном Томпсоном.
Как-то в воскресный визит в Сан-Антонио он заглянул в «Водевиль» — салун, игорный притон и увеселительное заведение, принадлежавшее местным политикам, и крутое место. После нескольких порций спиртного Бен сблефовал, крупно проиграл и стал заявлять, что игра была нечестной. Он отказался платить свой проигрыш и поддержал свое заявление, прицелившись во взбешенных, но беспомощных соучастников игры.
После своих выборов он нанес ответный визит в забегаловку. «Где эта банда с дробовиками?» Бен желал это знать, оглядываясь вокруг в поисках своих врагов. Наконец он заметил на балконе менеджера с ружьем в руке. «Какого черта ты там делаешь с этим ружьем?» — заорал Бен. «Да собираюсь прикончить тебя» — заявил служащий салуна, не подумав. Бен выстрелил, и «Водевиль» лишился одного менеджера.
Бен сдался властям и пошел под суд в Сан-Антонио за убийство. Сидя в тюрьме, он ушел в отставку со своего поста в Остине. После оправдания он вернулся в Остин и оказался в роли общественного героя. И опять он начал колесить по цепочке игровых заведений в городках Техаса и в местах вдоль Миссисипи. Там, где были высокие ставки и страстная карточная игра, там должен был быть Бен Томпсон в щегольской шелковой шляпе, во фраке и с дорогой манильской сигарой под пышными усами, разбираясь с ними как следует.
После того как Бен уладил ссору с еще одним стрелком и разбойником — известным как человек, установивший на дороге общественного пользования знак «Это дорога Кинга Фишера. Езжай другой!», — оба вооруженных бандита отправились в Сан-Антонио, чтобы скрепить свою дружбу добрым виски. Конечно, их потянуло в «Водевиль»: Бен экспансивно провозгласил, что желает закопать томагавк войны с хозяевами, добрыми друзьями убитого менеджера, у которых тоже были, так сказать, фигуральные зарубки на их собственных револьверах. Образовалась маленькая счастливая компания, но до тех пор, как утверждают, пока Бен не вспомнил о вероломстве усопшего менеджера и не повел себя в оскорбительной манере. Два хозяина попятились от Фишера и прилично нализавшегося Томпсона. Град пуль обрушился из зашторенной ложи на располагавшийся внизу бар, и Бен Томпсон умер, не успев даже вынуть свой револьвер.
Тумстон, штат Аризона, во время своих буйных дней начала 80-х гг. являл собой красочный пример почти любой фазы приграничной жизни — и внезапной, дымящейся смерти. Дело в том, что это был большой город старателей, занятых добычей серебра; вибрация и звуки глухих ударов, доносившиеся с обогатительных фабрик, добавляли свое облигато к денному и нощному треску ковбойских шестизарядников, ударам по клавишам пианино в публичных домах, шуршанию танцующих ног и топоту копыт, вступающих в город и покидающих его.
Это был прекрасный край для разведения скота и для беззакония. Поблизости, в форте Хуачука в Муловых горах, располагались драгуны; в то же время глубокие каньоны и извилистые арройо [76], острые вершины и труднопроходимая пересеченная местность, простирающаяся вплоть до самой границы, — отличные места для конокрадов и прочих разбойников. Тут же происходила и знаменитая резня в Скелетон-каньоне, когда несколько отпетых личностей из тумстонской округи захватили мексиканский караван из мулов, груженных серебром, перебили всех погонщиков и исчезли с трофеями, которые, как говорят, все еще захоронены в этом краю гор и долин. И это идеальное место для бандитских шаек, совершавших стремительные ночные налеты на территорию Мексики и возвращавшихся с захваченным скотом, чтобы поменять клеймо и перепродать, — пока не произошло кровавое отмщение, и кучка ковбоев была истреблена преследовавшими их мексиканцами, а украденный скот был пригнан назад к его прежним хозяевам.
В Тумстоне, в Гейливилле и Чарлстоне были деньги и богатство. Бруски и слитки серебра и золота помещались в больших количествах на охраняемые дилижансы и в товарные вагоны для отправки на аффинажные заводы. После конокрадства преступный элемент нашел выгоду в вооруженных ограблениях дилижансов. Ссоры, личная зависть, борьба за власть на месте — все это провоцировало распри. На людей устраивали засады, их убивали.
Историки считают, что на пересеченной местности между Тумстоном и границей находилось примерно триста мелких сезонных ковбоев и скотников. Из этой удаленной цитадели с труднопроходимым рельефом они угоняли из Мексики украденный скот, «останавливали» груженные золотом дилижансы, воровали зарплату горняков, ссорились, убивали, обстреливали городские салуны и терроризировали тех, кого могли, что означает — почти всех миролюбивых граждан. Эта расхлябанная армия в потрескавшейся кожаной одежде действовала под командой двух семей-изгоев, оказавшихся круче, чем любой из них. Старый Мэн Клэнтон из долины Сан-Педро был в свои молодые дни изгнан из Калифорнии членами Комитета бдительности, после чего со своими тремя сумасшедшими, беспощадными сыновьями продолжал свои незаконные деяния, и его уже не волновала угроза любого горняцкого трибунала. Вместе с Клэнтонами два брата Мак-Лоуэри, столь же смертельно опасные, действовали из своей «ставки» в долине Салфьюр-Спрингс. А между ними росла и процветала эта империя убийц.
Сомнительно, чтобы это длилось долго, если бы не политическая ситуация в округе, если бы не так похожая на современную система муниципальной коррупции, периодически поднимаемая на страницах газет. Местные должности и особенно место шерифа несли массу выгод, и, хотя история не зафиксировала имени какого-либо чиновника, удалившегося наслаждаться своими трофеями в увеселительные заведения европейских столиц, такая работа на должности могла обеспечить легкую и удобную жизнь. Край Клэнтона—Мак-Лоуэри насчитывал примерно триста голосов — число достаточное, чтобы оказать влияние на исход любых выборов. Все, что они просили, — это оставить их в покое, не столь уж несправедливое требование, пока они ограничивались набегами в Мексику, откуда угоняли лошадей и рогатый скот, и еще не были откровенны и изощрены в своих вооруженных ограблениях дилижансов и не использовали выдающихся и пользующихся доброй славой граждан в качестве мишеней для своих револьверов. Это был приятный режим «живи сам и давай жить другим». И, определенно, Джонни Бехэн, этот крепкий и решительный шериф округа Кочайз, не собирался нарушать статус-кво. Из-за подобной глупости можно было запросто превратиться в решето.
Если самому жадному до голосов избирателей шерифу не хватало напористости и желания исполнять обязанности в своем округе (графстве), то у него был заместитель, которому было суждено позднее показать, что знает, как это делается. Это был Уильям Брейкенридж — сильный и смелый, небольшого роста парень с холодной головой и быстрым пистолетом; он был сравнительно новым человеком в Тумстоне. Полагая, вероятно, что сможет немного позабавиться над своим новым
