На рассвете 28-го числа запорожцы принесли весть, что русские начали преследование большими силами. Король приказал сжечь часть обозных повозок и тяжелый багаж, посадить на обозных лошадей часть пехоты. По пути бегства то там, то здесь бросались пушки.
Первым из беглецов к Переволочне добрался гетман Иван Мазепа со своим ближайшим окружением и казной. С ним уходило в пределы Турции где-то около 1,5–2 тысяч казаков гетманщины. Мазепа без задержки переправился на противоположный берег, оставив королю-покровителю письмо с доверительным советом последовать его примеру. Своего покровителя Карла XII на левом берегу Днепра он дожидаться не стал: ему было чего опасаться.
Шведская армия, теряя на пути раненых и отставших людей, павших лошадей, бросив около трех тысяч выбившихся из сил лошадей и часть личного оружия, подошла к Днепру около 8 часов утра 29 июня. За прошедший день был проделан налегке путь в 70 километров, в Кобеляках отбито ружейной стрельбой нападение донских казаков и брошена большая часть пушек. Изнуренные пехотные солдаты, которым не достались обозные лошади, на ходу избавлялись от тяжелого снаряжения.
Местечко Переволочна оказалось оставленным жителями и сожженным; паромных лодок у берега на месте переправы не оказалось. Все же запорожцы, знавшие эти места, нашли под вечер несколько лодок, укрытых от чужих глаз в укромных местах.
На берегу Днепра Карл XII собрал военный совет, в котором недоставало многих из его генералитета. Левенгаупт предложил двинуться, отступая, вверх по берегу Днепра к Киеву, а от него повернуть в Польшу, на соединение с союзниками-поляками Станислава Лещинского и 8-тысячным корпусом генерал-майора Эрнста фон Крассау. Большая часть участников военного совета склонялась к такому решению.
Король с известным упрямством отверг такое предложение, которое, возможно, спасало остатки его армии. Он уже принял решение уйти в турецкие пределы (туда должны были уйти берегом Днепра и остатки его главной армии), во владения крымского хана, на союз с которым он вместе с Мазепой питал известные надежды. Карл ХII надеялся оттуда начать новый виток Северной войны, но уже с новыми союзниками. 19 июня запорожцы принесли из степи новую тревожную весть, что к Переволочне в большом числе приближаются преследователи.
Те же запорожцы обеспечили спасение монарха Швеции. Они скрепили досками два челнока, поставили на такой импровизированный плот карету с раненым королем и ночью 30 июня переправили его на противоположный берег. Уйти на правобережье Днепра (по выбору Карла ХII) довелось двум сотням отборной пехоты и тысяче кавалеристов (всего 1300 шведам) с генералами Спарре и Лагерскруна.
По другим данным, вместе с королем через Днепр переправилось 80 телохранителей-драбантов, 700 кавалеристов и 200 пехотинцев, то есть почти тысяча военных людей. Считается, что все они были отобраны лично монархом, который знал, как мало переправочных средств, и ожидал скорого появления преследователей.
Вместе с ними на правобережье ушли последние мазепенцы и примерно тысяча запорожских казаков атамана Гордиенко, «не чаявших себе пощады от Петра». Они переправились на найденных лодках через реку, которая имела здесь ширину более двух километров, вместе с конями. Большая часть запорожцев степью, по хорошо знакомым путям, ушла к себе в Сечь, в днепровское понизовье, другие места. Таким образом, они выходили из войны, «задумавшись о своем будущем».
В исторических исследованиях российских и советских историков судьба неверных союзников шведского короля Карла ХII – небольшого числа украинских казаков, оставшихся на стороне низложенного гетмана Ивана Мазепы, и запорожцев атамана Константина Гордиенко – по разным причинам «обходится стороной». Но, как известно, с Мазепой в «турскую землю» ушли немногие. В Полтавском сражении мазепинцам пришлось испытать на себе фланговый удар семи гетманских полков Скоропадского: малороссийское казачество изменников особо не жаловало.
Иначе говоря, мазепинцам на снисхождение особо рассчитывать не приходилось. И после страшного, полного разгрома шведской армии им пришлось уповать только на царскую милость, надеяться на прощение, благо сам гетман Иван Мазепа находился в бегах и родины больше никогда не увидел.
Что касается запорожцев, то не все смогли уйти с театра войны в степное приграничье с Крымским ханством, опасаясь действий русской драгунской кавалерии и иррегулярной конницы, прежде всего легкоконных калмыков, истинных детей степей. Запорожцам тоже приходилось смертельно бояться царского гнева за измену роду православному.
Ясность в этом «обойденном стороной» вопросе дает «Дневник военных действий Полтавской битвы»: «Того же числа (1 июля. – А.Ш.) изменники, бывшие при Мазепе числом более двух тысяч, без ружей пришли и стали расстоянием двухсот сажен от войска Царского Величества и послали с прошением к Его Царскому Величеству о милостивом прощении, оные, яки скот, шли на руках и коленях.
Великий государь пожаловал вину их, милостиво отпустил к Гетману Скоропацкому, послан милостивой указ о прощении и отпущении им вин, котораго милостиваго объявления должность поручена была генерал-майору Волконскому.
Когда оный генерал-майор с 24-мя человеками стал приближаться, то оные стали на колени, лились слезами, ибо они уповали, что за толь важную вину измены будут казнены смертию; но по объявлении им миластиваго указа учинили троекратныя поклонения до земли, реченной генерал-майор спросил о их числе; оные объявили 2700 человек и притом просили Его, чтоб исходотайствовал милость у Его Царского Величества, чтоб пожаловал, дал очи Свои видеть.
Реченный генерал-майор о том их прошении Царскому Величеству донести обещал.
По докладе Царское Величество по своей природной милости обещал тем их прошениям пожаловать и повелел, когда изволит смотреть взятых в плен, стали б с пленными на левом крыле.
Когда об оном им сказано, то все были в отчаянии живота (жизни) и всю ночь в слезах и молении без сна препроводили и готовились к смерти».
Царь Петр I устроил торжественный смотр плененной части королевской армии на поле под Полтавой 3 июля. Смотр побежденных стал как бы частью большого викториального праздника: «Пленные поставлены были в шеренги, как надлежало весть к Полтаве, а конные Царского Величества полки, по два человека у каждаго ряда пленных, стояли позади неприятельского фрунта и ожидали прибытия Царского Величества; изменники Малороссийские стояли на левом крыле.
В 11-м часу пополуночи Царское Величество изволил мимо всего фрунта ехать…
При проезде неприятельскаго строю приближился к стоящим изменникам малороссианам и изустно вину их отпустил, токмо изволил (приказал) впредь сабель и никакого ружья не носить».
Что же касается «шведских запорожцев», то об их дальнейшей судьбе в «Дневнике военных действий Полтавской битвы» пишется так: «Изменники запорожцы, которых было числом 15 000 (цифра сильно завышена, речь может идти о 7–9 тысячах, но не более того. – А.Ш.), ушед с Полтавской баталии и скитались, многие пришли с повинною к Его Царскому
