Ознакомительная версия.
Много проблем получило командование после вывода войск из Придунайских княжеств, когда неожиданно «…театр войны перенесся вдруг за 1000 верст». В первый период организация тыла считалась удовлетворительной и «…во всех этих движениях, назад и вперед, войска везде продовольствовались от интендантства, и ни одного раза не получали провианта от жителей, но всегда из магазинов».{755}
Но когда к сентябрю 1854 г. в Крыму сосредоточились части 6-го пехотного корпуса и начали подходить части других корпусов, сложилась чрезвычайная ситуация.
«…во время сражения на Альме, т.е. 8 сентября, было 35 тысяч человек, войска эти продовольствовались провиантом, заготовленным по распоряжению военного министерства для малого числа войск, в сравнении с числом прежде там находившимся. Сухарей не было вовсе».{756}
К беде русской армии, огромные накопленные имущественные и продовольственные запасы (одного хлеба более чем на 400 тыс. четвертей){757} находились в разных местах на пространстве до 600 верст. После вывода армии из Княжеств их пришлось перебрасывать в Крым. Однако состояние дорог, транспорта и административное управление привели к тому, что даже к лету 1855 г. этот процесс в полном объеме не был завершен, хотя к этому времени большая часть продовольствия и имущества пришли в полную или частичную негодность.
Для обеспечения снабжения войск в Крым из Южной армии были выдвинуты три полубригады подвижного магазина: две воловьи и одна конная, нагруженные сухарями и крупой, из числа привезенных из Придунайских княжеств, сложенных в Водолай-Исакчи. Кроме того, было сделано распоряжение о сформировании для войск, действовавших в Крыму, двух новых полубригад, каждая из 1000 подвод от дворянства Херсонской и Екатеринославской губерний. Обе изъявили полную готовность пожертвовать в пользу войск требовавшиеся от них подводы со всеми принадлежностями и подводчиками.[173] Для занятия в этих полубригадах должностей полубригадных ротных командиров были командированы в Бериславль и Александровск (где назначался сбор подвод) офицеры из Южной армии».{758}
Подвижные магазины в течение всей весны и лета были заняты перевозкой припасов из Симферополя на Альминскую станцию, в Бахчисарай, Зеленкой и на Северную сторону Севастополя. Это была трудная работа: путь на Альму занимал двое слток, в Бахчисарай — четверо, на Северную сторону — восемь.
Но даже если бы и было достаточно продовольствия войск в Крыму, то его просто не было где хранить. Когда в 1854 г. войска двинулись к Севастополю, то оказалось, что на полуострове не из чего строить ни магазины, ни железную дорогу.
«…Во-первых, потому, что в Крыму наше положение не было прочно; во-вторых, по недостатку строительных материалов и, в-третьих, потому что если бы привозить материалы издали, то постройка магазинов обошлась бы в 6 раз дороже стоимости всех испортившихся припасов, да и недостало бы подвод для своза материалов, нужных как для постройки магазинов, так и железной дороги…».{759}
Таким образом, Крымский полуостров не был в состоянии прокормить своими силами группировку русских войск численностью более 15–20 тыс. человек. Массу проблем создавало размещение увеличивавшегося с каждым месяцем числа войск. Крайний недостаток жилого фонда совершенно не обеспечивал размещения крупных войсковых контингентов, тыловых органов и госпиталей. Мелкие населенные пункты состояли из группы мазанок и землянок, тесных, сырых и лишенных отопления; материалов для строительства жилищ не было.
Продовольственные запасы сосредоточивались в провиантских магазинах, распределенных по всей территории полуострова. Самый большой находился в Севастополе (28000 четвертей муки и 2800 четвертей круп). Кроме того, магазины располагались в Симферополе, Евпатории, Ялте, Карасубазаре, Керчи, Еникале и в Арабате. Отдельно был устроен Перекопский магазин для снабжения войск на севере полуострова.
В магазинах на 1 (13) сентября 1854 г. находилось следующее количество запасов продовольствия.
Муки — 58 791 четв.
Крупы — 6 244 четв.
Сухарей — 2 456 четв.
Овса — 16 000 четв.
Ячменя — 1 000 четв.
Это количество продовольствия могло кормить 51 000 человек гарнизона армии (без флота) в Крыму в течение 41/2 месяца.{760}
Медицинская служба русской армии в Крыму к началу Крымской кампании
Не лучше обстояли дела и в медицинской службе. Русский военный врач профессор Гюббенет, говоря о состоянии медицинской службы русской армии перед вторжением неприятельской армии в Россию, оценивал ее как рассчитанную на мирное время и едва удовлетворявшую все нужды войск в военное время. В общей сложности было подготовлено не более 3 000 госпитальных мест, но еще до первого сражения в Крыму они почти полностью были заняты больными.{761} Не будем забывать, что еще в 1853 г. туда были сданы больные полков 13-й пехотной дивизии, в частности. Литовского егерского, отправленных кораблями Черноморского флота на Кавказ.{762} Генерал Тотлебен приводит другие цифры, но они незначительно отличаются. Распределение количества мест в госпиталях было следующим:{763}
Постоянный госпиталь в Севастополе — 300
Временный в Симферополе — 300
Временный в Феодосии — 300
Временный в Керчи — 150
Временный в Перекопе — 75
Итого: 1125 мест для больных.
Кроме этого, могли быть открыты по необходимости военно-временные госпитали:
В Севастополе, 3-го класса, один — 600
В Севастополе, 2-го класса, два — 300
Херсонский №29-го — 300
Итого: 1200 мест для больных.
Кроме этого, в Севастополе был морской госпиталь на 1800 чел.
Качество лечения в госпиталях было, мягко говоря, низким. По донесению генерал-штаб-доктора Южной армии Чернобаева, смертность во временных госпиталях за 1853–1854 гг. составляла 1:18, в постоянных — 1:9,5.{764}
Медицинское снабжение войск в Крыму находилось в ведомстве Южной армии и осуществлялось по остаточному принципу. В результате перед Альминским сражением русская армия имела ничтожно мало медикаментов и перевязочных средств, да и то плохого качества. Госпитального имущества имелось всего на 1 500 человек, а перевязочных средств — на 6 000 раненых.{765}
Не хватало не только медикаментов и госпитальных мест, не хватало и достаточного числа квалифицированных врачей. В результате уже в ходе кампании пришлось делать ускоренные выпуски врачей из медицинской академии и университетов, что было не лучшим способом решения проблемы.{766}
«…Это была крупнейшая из всех десантных операций истории, блестяще проведенная благодаря свойствам парового флота и почти полной неподготовленности русской стороны».
А.А. Керсновский, русский военный историк
Государственное руководство Великобритании торопило военное командование, требуя не затягивать с началом боевых действий в Крыму. Военный секретарь герцог Ньюкасл от имени военного министра предупреждал лорда Раглана и штаб союзных войск о возможном возникновении трудностей в случае, если начало высадки будет и далее беспричинно откладываться. В то же время все понимали, что события требовали осторожности и взвешенных действий. Тем более что на первом этапе не лучшим образом складывались взаимоотношения между командованиями союзных контингентов. Неприязнь продолжала оставаться камнем преткновения. Для ее преодоления в отношения между союзниками иногда приходилось вмешиваться Наполеону III и королеве Виктории.
Это ставило предприятие под угрозу. В процессе совещательной работы проявились несоответствие дальнейшего плана действий британцев и французов, а также признаки противоречия, переходившие временами в открытую антипатию. Процесс планирования был неоправданно затянут и не в последнюю очередь по причине этих самых противоречий. Казалось, у него не будет конца. Даже когда транспорты шли к берегам Крыма, еще не было окончательно ясно, куда они вывалят из своих трюмов груз. Проблемы отсутствия единого командования преследовали союзников всю войну, но только в первые дни кампании они могли стать фатальными.
Никто не видел этому конца. Вот-вот должны были заговорить пушки, а отношения между союзниками ставили под угрозу всё. Конечно, до открытых оскорблений дело не доходило, но за спинами об этом говорили все. Командир британского 4-го легкого драгунского полка полковник лорд Пэджет после завтрака у лорда Раглана спустя несколько дней после Альминского сражения, услышав мнение главнокомандующего о роли союзников в бою и лично о маршале Сент-Арно, сделал свой вывод: «.“они, кажется, ненавидят французов…».
Ознакомительная версия.
