Ознакомительная версия.
Здесь живут по-разному. Есть небольшое число поляков, которые живут богато, но это единицы. Основная масса крестьян живет очень бедно. Почти ни у кого нет хлеба. Живут только на картошке, ходят босые, так как обуви нет, вообще картина неприглядная. Встречают нас с радостью, видно, что немец им очень “насолил” (Маккий Н.М., 641 сп, 165 сд).
«... Идем в первый эшелон, снова на “передовую”. А эти дни отдыха прожили, можно сказать, замечательно. Расположились в господском доме. Большой, богатый дом. Дорогая мебель. Тепло, чисто, светло. А что еще нужно солдату после походной жизни?
Впервые за много дней, а быть может, и месяцев, спали на кроватях с перинами. Недавно здесь жил помещик, теперь здесь “барствовала” солдатня — наши “славяне”. Я добрался до библиотеки. Досыта покопался в книгах.
Говорят у нас так: “Солдат просто справляет праздник. Нашел масло — значит, масленица, нашел яйца, сметану — пасха, а ничего не нашел да от кухни отстал — значит, великий пост. Так вот и у нас в эти дни была масленица — все пекли блины” (Хмелев Г.В., без адреса).
«Живу я пока что очень хорошо. Чувствую себя пока что тоже неплохо. Правда, иногда побаливает рана на голове, но это ничего, еще терплю. А насчет питания здесь, я уже тебе писал, чего душа желает... В общем, если бы здесь не стреляли, так я бы чувствовал себя как на курорте...» (Соболев М.Н., без адреса).
Из дневника танкиста Панарина Ивана Сергеевича:
«Мы пошли в атаку в Померании. Прорвав оборону немцев, двинулись вперед два танка нашего взвода, шесть горели, убит Литвиненко, нашу машину ударил снаряд, но не пробил. На шоссе мы вышли первыми, подавили очень много немецких повозок — как военных, так и гражданских. На одном тракторном прицепе наш танк встал креном, и поехать ни взад, ни вперед было нельзя. Немцы, видя, что больше танков нет, с гранатами в руках подходили к нам. В машине было много людской крови и конской крови, у нас отказал пулемет, у меня было лихорадочно-нервное состояние, но все же я вылез из машины и стал вместе с Голотенком отбивать немцев фанатами. Скоро подошли наши танки. Немцы — часть убежали, часть — убили мы. Нас буксиром стянули с прицепа, и мы поехали за своими. Вечером недалеко от города Бранденбурга у нас соскочил подшипник ленивца и порвалась гусеница. На шоссе наших близко не было, только гражданские немцы собирались из лесов по домам. Слева были дома, а справа, метров двести, — лес, ехать нельзя. Я достал лобовой пулемет, пять дисков, штук шесть гранат, а остальной экипаж исправлял танк. Шел дождь, было темно и опасно, я открыл по деревне огонь из пулемета, но там видно никого не было. После чего я пошел в дом, достал вина, немного выпили. Напиваться было опасно. Мы по уши в грязи и крови. Подошел 3-й батальон, а потом летучка. Нам стало веселей, скоро исправили машину и поехали дальше. В Бранденбурге выпили еще и ночевали до утра. Я переменил одежду, так как весь был мокрый» (27 февраля 1945 г.).
«Заняли город Нейштадт. Встали около одного магазина, замаскировали машину, достали вина, рому и проч., выпили. Гражданского населения было мало. Я зашел на хлебозавод, там были русские парни, они меня угостили и пожаловались на своего мастера, что он очень издевался над русскими. Один просил наган, чтобы самому его застрелить. Я не дал и сам стрелять не стал, а так этому мастеру насовал в лицо, что он упал и долго не мог опомниться, а потом, когда я собрался уходить, он пожал мне руку и говорит: “Руссиш гут”...» (8 марта 1945 г.).
До победы оставалось два месяца!
4. ФРОНТОВЫЕ КОМАНДИРЫ, ГЕНЕРАЛЫ И МАРШАЛЫ
В годы войны советский офицерский корпус потерял 35% от общего числа офицеров, состоящих на военной службе. Это 1023,1 тыс. чел. погибших в сражениях, умерших от ран и болезни, пропавших без вести и попавших в плен.
В том числе погибших, умерших от ран и болезни — 61,68% (631003), и пропавших без вести, попавших в плен — 38,32% (392 085).
Потери младших офицеров в этом списке составили, однозначно, ведущее место:
младшие лейтенанты — 279 967;
лейтенанты — 353 040,
старшие лейтенанты — 168 229,
капитаны — 71 738,
Всего: 872 974.
Далее идут старшие офицеры:
майоры— 19 404,
подполковники — 4887,
полковники — 2502,
Всего: 26 793.
И завершают его генералы и адмиралы: 416.
Безусловно, и то, что самые значительные потери офицерский корпус Красной Армии понес в командном составе. Это 80,3% от общею числа потерь.
Или 536 359 — погибших и умерших и 284 571 — пропавших без вести, попавших в плен.
А всего: 820 930 из 1023 088.
А если говорить о потерях по видам и родам войск, то самые страшные потери понесли офицеры Сухопутных войск — 95,13% от общего числа потерь.
Или 607 217 — погибших и умерших, 366 043 — пропавших без вести, попавших в плен.
А всего: 973 260. В том числе, командный состав пехоты — 58,54%.
Или 389 467 — погибших и умерших, 180 327 — пропавших без вести, попавших в плен.
А всего: 569 794.
Судите сами: общая списочная численность командно-начальствующего состава армии и флота на 1 января 1941 г. составила всего 579 581 чел., из которых — 426 942 приходилось на Сухопутные войска. На общем учете офицеров запаса армии и флота состояло 915 951 чел. При развертывании армии и на доукомплектование флота по мобилизации в 1-й месяц войны было призвано 652 336 офицеров запаса, или 74,1% всех ресурсов.
На восполнение потерь комначсостава действующих фронтов в 1941 г. было дополнительно отмобилизовано — 265 119 офицеров и младших командиров запаса.
При этом наибольшее число безвозвратных потерь в офицерском составе армия и флот понесли в 1941-1942 гг. — более 50% всех потерь офицеров за войну.
Только в 1942 г. потери офицерского состава составили свыше 550 тыс. чел.
В 1943 г. — 217 тыс. офицеров, а 400 тыс. выбыли из действующей армии в связи с ранениями и болезнью.
В 1944 г. — общие потери офицерского состава составили более 500 тыс. чел.
В 1945 г. армия и флот потеряли более 80 тыс. офицеров.
***
Референт по обобщению тактического опыта в Генеральном штабе сухопутных войск Германии Э. Миддельдорф в своей книге «Русская кампания: тактика и вооружение» писал о русских: «В ходе минувшей войны они исключительно быстро учли опыт первого этапа и приспособились к немецким способам ведения боевых действий. В частности, они заимствовали у немецкой армии использование крупных соединений бронетанковых войск для решения оперативных задач, массирование артиллерии и танков на решающих направлениях и непрерывное наращивание сил из глубины.
Таким образом, русские в 1944-1945 гг. придерживались в основном методов ведения боевых действий немецкой армии периода 1941-1942 гг. А немецкие “учителя” уже не могли что-либо противопоставить своему ученику, так как приказы Гитлера мешали применению испытанных немецких принципов ведения боя. (...)
В русской армии управление войсками, построение боевых порядков и использование соединений, частей и подразделений, а также постановка им боевых задач были направлены на то, чтобы ввести противника в заблуждение, заманить его в ловушку и нанести внезапный удар. Постоянно проводимая маскировка, строгое соблюдение тайны, распространение ложных слухов, систематическое применение ложных позиций — все это характеризовало русские приемы ведения боевых действий.
Русские войска неуязвимы от внезапных ударов. Однако если удается нарушить строгую схему, по которой организован бой, или лишить командиров подразделений возможности влиять на своих подчиненных, то среди русских солдат на мгновение возникает паника...
Основным видом боевых действий русской армии является наступление. В русском полевом уставе 1943 г. было указано, что “только наступление, проводимое с твердой решимостью уничтожить противника в ближнем бою, приносит победу”.
Постоянное стремление во что бы то ни стало наступать и ограничение инициативы низшего звена командного состава приводило к непрерывным повторениям захлебнувшихся атак и к большим потерям. (...)
При рассмотрении русской тактики нельзя не учитывать искусства русского командования, способности русских людей переносить непогоду и их умение быстро преодолевать трудные участки местности. Однако на воплощение тактических принципов в жизнь отрицательно сказалась громоздкость организационной структуры армии и несамостоятельность массы русских солдат».
Вот такие вот откровения немецкого профессионала были изданы в послевоенное время.
Однако учиться Красной Армии предстояло на собственных ошибках, а значит, на крови и костях!
В начале 1942 г., когда наши войска то и дело вгрызались в немецкую оборону, расшатывая ее на различных участках, они не были в состоянии прорвать фронт. Впрочем, одной из причин было непонимание того, что количеством дивизий тогда нельзя было определить соотношение сил.
Ознакомительная версия.
