около двух часов, как начали стрелять. Ник все еще жив; они все еще стреляют и окружили дом со всех сторон. Парни, пули здесь летят, как град. Эти ребята профи, в хорошей форме, я не могу попасть в них. Они стреляют из конюшни и со стороны реки, и с задней стороны дома. Ник скончался, он умер около 9 часов. Вижу дым в конюшне. Думаю, это они подожгли ее. Не думаю, что они намереваются выпустить меня на этот раз.
Сейчас примерно полдень. Кто-то все еще находится в конюшне; они набрасывают веревку на дверь и тянут ее назад. Наверное, чтобы вытащить меня отсюда. Пусть этот голубчик высунется побольше, чтоб я мог попасть в него. Парни, я не знаю, что они сделали с теми двумя парнями, которые ночевали здесь прошлой ночью. Парни, мне сейчас дико одиноко здесь. Как жаль, что рядом со мной нет никого, чтобы мы могли следить за всеми сторонами одновременно. Они могут тут болтаться, пока я не сделаю хороший выстрел до того, как успеют ускользнуть. Уже около трех часов. Только что мимо проехали двое: один на телеге, а другой верхом на лошади. Когда они проезжали, их обстреляли. Не знаю, убили ли их или нет. Видел, как на другом берегу реки появилось много верховых на лошадях, и слежу за ними. Только что выстрелил в людей на конюшне; не знаю, попал в кого или нет. Надо опять выглянуть и осмотреться. Не похоже, что есть какие-то шансы удрать отсюда. Вижу двенадцать—пятнадцать человек. Один похож на [85]. Не знаю, так ли это или нет. Надеюсь, они не схватили тех парней, которые побежали по мосту к Смитам. Сейчас обстреливают дом. Если бы у меня были очки, думаю, смог бы узнать кого-то из них. Они возвращаются, мне надо осмотреться.
Да, только что весь дом обстреляли, как градом. Слышу, как откалываются щепки. Наверное, ночью они подожгут дом. Думаю, надо сделать рывок, когда настанет ночь, если останусь живым. Снова стрельба. Наверное, ночью они подожгут дом. Но еще не ночь. Дом весь горит. Прощайте, парни, если никогда больше не увижу вас.
Натан Д. Чемпион».
Ближе к вечеру скотоводы навалили на тележку сена и сосновых ветвей, подожгли все это, и телега въехала в дом ранчо, который вспыхнул. Нейт Чемпион был вынужден выйти из своего убежища, и он побежал, чтобы прорваться сквозь огонь скотоводов, но пал под обстрелом двух десятков винчестеров. Записка, которую он написал во время осады в доме, была найдена на его разорванном пулями теле и опубликована в шайеннской газете Daily Leader 14 апреля 1892 г. Возможно, это был последний случай в истории Запада, когда одинокий стрелок вел такой драматичный последний бой против столь превосходящего противника.
Скотоводы сели на коней и поскакали в штаб-квартиру «Вестерн Юнион Биф компани», чтобы сменить лошадей, а оттуда — в городок Баффало, надеясь взять его штурмом. Их встретил наспех собранный «Корпус защитников Родины» численностью в двести человек. Местный купец вооружил всех здоровых мужчин винтовками и боеприпасами. Церкви и школы были превращены в казармы. Все сообщество — горожане, фермеры, «клеймители» и «жители окрестных мест» — взялось за оружие. «Регуляторы» быстро пошли на попятную, бежали на Ранчо ТА и там забаррикадировались.
Фермеры держали их там в осаде почти два дня. Когда им не удалось «выкурить» скотоводов, они построили «дьявола на колесах» — фургон, который защищал от ружейного огня несколько человек, пока те передвигали заряд динамита по направлению к дому.
До Шайенна доходили противоречивые сообщения о войне в округе Джонсон, поскольку телеграфные провода были перерезаны, а новостями были только слухи. Исполнявший обязанности губернатора человек не предпринимал никаких действий до тех пор, пока не пришли неблагоприятные вести от скотоводов. Но когда пришло сообщение о том, что они находятся в осаде, он быстро отправил телеграмму президенту Гаррисону в Вашингтон, заявив, что в округе Джонсон поднят мятеж, и обратившись с просьбой послать федеральные войска из близлежащего форта Мак-Кинни. Войска прибыли как раз в тот момент, когда передвижная крепость фермеров наступала на осажденных скотоводов, которые сдались без всяких церемоний командиру отряда федералов. Среди пленных были крупные чиновники из Ассоциации скотоводов, включая ее красноречивого инспектора Ф.М. Кантона, и от двадцати пяти до тридцати техасцев, которые, очевидно, были завербованы в салунах Денвера.
Когда настало время преследовать пленных в судебном порядке, округ Джонсон обанкротился, и этих людей выпустили на свободу под личное обязательство появиться перед судом в январе. К тому времени техасцы исчезли, а главные свидетели обвинения были выкрадены и увезены в Небраску. Дело было закрыто, а скотоводы вышли на свободу.
После того как ружейный дым войны в округе Джонсон развеялся, Вайоминг уже перестал быть «фронтиром». Здесь правил закон; поселенцы и горожане отвергли правило силы и господство крупных скотоводческих компаний.
Но в течение последующего десятилетия происходили изолированные инциденты; скотоводы не сдавались, а пастбищные детективы все еще гонялись за скотокрадами, несмотря на то что чиновники из окружной администрации гарантировали скотоводам юридическую защиту. Все еще гремели выстрелы из винчестеров на отдаленных и пустынных тропах, где устраивались засады на ковбоев и «клеймителей». В то время как судебный процесс над мятежниками затухал, не приводя ни к чему, два молодых ковбоя, работавшие ранее на большие компании, а теперь имевшие небольшую собственность (свои стада), были арестованы по обвинению в незаконном клеймении скота. Деба Бурча и Джека Бедфорда обвиняли во всей той незаконной деятельности, которая будто бы все еще продолжалась в округе, согласно слухам, и отправили в Баффало на судебное разбирательство. Их разоружили и поручили охране в лице Джона Уикхэма и Джо Роджерса, которые обещали охранять и отправились в путь через горы. Некоторое время спустя Уикхэм и Роджерс вернулись одни и сообщили, что попали в засаду, а пленников у них выкрали. Позднее возле тропы были найдены изрешеченные пулями тела Бурча и Бедфорда. Уикхэм и Роджерс были арестованы по подозрению в сговоре с двумя известными скотоводами-бизнесменами, но, так как свидетелей не было, их не задержали. Эта спорадическая стрельба продолжалась; несколько «клеймителей» было казнено по приговору суда.
Дело Тома Хорна ознаменовало конец боестолкновени-ям в Вайоминге, хотя в течение нескольких лет после его казни разговоры о нем не затихали. Никелл, отец мальчика, которого убил Хорн, просил шерифа показать труп Хорна после повешения. Шериф ответил на это отказом, опасаясь вспышки насилия со стороны толпы. Отсюда возникла легенда, что Хорна никогда
