…ВОЙНА С ЯПОНИЕЙ
30 апреля, в день самоубийства Гитлера, США, при всем своем превосходстве в авиации, потеряли 20 кораблей, а 157 были выведены из строя. 5 мая японские камикадзе потопили еще 17 кораблей; 11 мая японцы вывели из строя авианосец «Банкер-Хилл», который несколько дней спустя пустили на дно. Сопротивление японцев достигло невиданной ожесточенности. На Иводзиме из 23 тыс. солдат японского гарнизона погибли 21,9 тыс., на Окинаве из 80 тыс. — 73 тыс. Американцы потеряли на Окинаве 12 тыс. чел. На острове Кюсю командование предполагало потерять в десять раз больше. И на Хондо{414}.
Трумэн прибыл в июле в Потсдам, чтобы встретиться там со Сталиным (Черчилль, присутствовавший на первых заседаниях, уступил место Эттли). Из-за собственной неуверенности американский президент сильно беспокоился о том, как пойдут дела на конференции. Но Сталин его тут же ободрил: он объявит войну Японии…
Поворот, безусловно, исторический. Вообще-то можно спросить: почему Япония после немецкого нападения на СССР в 1941 г. не атаковала его на востоке? По правде говоря, микадо в 1939 г. испытал страшное унижение, когда Гитлер, игнорируя Антикоминтерновский пакт с Хирохито и Муссолини, без всякого предупреждения заключил соглашение со Сталиным. Подписав с Москвой пакт о ненападении весной 1941 г., микадо отплатил фюреру той же монетой. Затем новое унижение постигло микадо во время военных операций в Китае. Пришедшие на помощь Чан Кайши советские танки задали жару японским. Вот, собственно, чем могло все объясняться. Однако русско-японское сражение летом 1939 г. прошло, по сути, незамеченным для находившейся в кризисе Европы. По различным причинам Сталин и японцы предпочли о нем умолчать. С советской стороны Хрущев вспоминал, что, тем не менее, эта победа дала Сталину уверенность, которая дорого ему обошлась, поскольку развила в нем «вредные бациллы самоуспокоенности»{415}.
Добавим к этому, что для японцев аннексия сибирских территорий после немецкой интервенции 1941 г. не представляла такого интереса, как обладание теплыми морями и нефтью Индонезии. В Токио сухопутная армия, совершенно потерявшая лицо и всякое уважение к себе из-за ни к чему не ведущей кампании в Китае и разгрома на Халхин-Голе, «спустила флаг» перед флотом, который втайне готовил нападение на Пёрл-Харбор. Продолжение известно.
Как только Германия была повержена окончательно, у Сталина оказались развязаны руки на Дальнем Востоке. Давняя амбиция русских — контроль над Маньчжурией — могла наконец реализоваться. Чтобы получить на западе сверх того, что он в любом случае рассчитывал приобрести на востоке, Сталину следовало ободрить Трумэна.
ПОТСДАМ: АТОМНАЯ БОМБА ОТКРЫВАЕТ НОВУЮ ЭРУ
Именно тогда-то и произошло непредвиденное событие: успешное испытание атомной бомбы на полигоне Аламогордо в Нью-Мексико. Трумэн запросил подробности этой информации, прочитал ее и перечитал еще раз. Затем решил сообщить об этом Сталину. Как ни в чем не бывало, он шепнул ему при выходе из зала заседания на конференции: «У нас есть новое оружие непревзойденной мощности», — не уточнив, что речь идет об атомной бомбе. По словам Трумэна, Сталин якобы ответил ему так же небрежно: «Используйте его хорошенько против японцев». Но по словам Энтони Идена, наблюдавшего за Сталиным, тот лишь кивнул, не проявив ни малейшей реакции: «Настоящий игрок в покер»{416}. Американцы задавались вопросом, понял ли Сталин всю важность произошедшего. Ведь они знали, что он в курсе существования Манхэттенского проекта по созданию атомной бомбы; Сталин не мог не знать, что испытания в Аламогордо прошли успешно. И что же?
Маршал Жуков вспоминает, что Молотов сказал Сталину: «Цену себе набивают». — «Пусть набивают, — рассмеялся тот. — Надо будет переговорить с Курчатовым об ускорении нашей работы». «Я понял, — свидетельствует Жуков, — что речь шла об атомной бомбе».
Фактически же русские не поспевали за американцами: не из-за научного потенциала их ученых — Курчатова, Капицы, Сахарова, но из-за принятого Берией и Сталиным решения притормозить эти исследования. Почему? Потому что накануне десантной операции в Нормандии Альберт Шпеер, решив, что атомная бомба не будет готова так скоро, закрыл проект атомного оружия, чтобы сконцентрировать все усилия на создании ракет «Фау-1» и «Фау-2»{417}.
Таким образом, немцы напрасно презирали научную и техническую изобретательность русских, а русские чересчур переоценивали немецких ученых и недооценивали американских, французских и английских. Как только немцы прекратили изыскания по атомной бомбе, русские, в свою очередь, тоже приостановили работы; один лишь немецкий гений, думали они, мог соперничать с ними.
Здесь в полной мере проявился порочный эффект предрассудков в истории.
Ввиду невозможности прийти в Потсдаме к согласию относительно будущего Германии, Польши и Европы вообще русские, британцы и американцы дали друг другу свободу действовать как заблагорассудится в пределах собственной зоны, четко очерченной как на западе, так и на Дальнем Востоке{418}.
Атомная бомба, однако, принесла американцам преимущество, резко изменившее соотношение сил и давшее сигнал к гонке вооружений. Но ни Советы, ни американцы не видели дальше собственного носа: они не поняли, что бомба открывала совершенно новую эру в международных отношениях… Американцы сочли только, «что у них нет больше нужды в русских» в борьбе с Японией. И всё…
Используя атомную бомбу, американцы прежде всего хотели предотвратить смерть сотен тысяч своих солдат и ускорить конец войны; у них не было мысли, как стали говорить позже, послать предупреждение Сталину. Джеймс Бирнс и Гарри Трумэн хотели выиграть войну с Японией прежде, чем Советы примут участие в расправе над японцами. Они боялись, что из Сибири русские через Хоккайдо и плохо защищенный север Японии войдут в Токио раньше американцев.
Те, кто решил использовать атомную бомбу, оставались глухи к мнению ученых, предсказывавших ее долгосрочные эффекты. Однако в Вашингтоне все же постановили пощадить Киото — культурный и стратегический центр. Обратный отсчет пошел. Первая из нескольких задействованных атомных бомб была сброшена на Хиросиму 6 августа.
Во время бомбардировки Токио в конце мая 1945 г., когда загорелась часть императорского дворца, микадо сказал одному из приближенных: «По крайней мере, мой народ увидит, что я разделяю с ним его судьбу и не пользуюсь благами особой защиты богов». Когда 6 августа Хирохито узнал о Хиросиме, 7 августа об объявлении СССР войны Японии, а затем 9 августа о Нагасаки, подобное упадочное расположение духа привело его к капитуляции.
В Потсдаме три союзника — США, Великобритания и Китай — подписали декларацию, где Японии предлагалась альтернатива: массовое уничтожение или безоговорочная капитуляция. Об атомной бомбе ничего не говорилось. Даже не оговаривалось четко, идет ли речь о капитуляции только вооруженных сил или всего японского государства, включая императора и режим.
Некоторые (республиканцы в душе вроде Корделла Халла) говорили, что не следует щадить монархические институты; другие (например, Джозеф Грю) считали необходимым сохранить императора, чтобы предотвратить битву «до конца».
Гражданские и военные руководители в Токио еще до Потсдамской декларации осознавали, что война проиграна. Причем те, кто считал необходимым положить ей конец, предполагали также, что для того, чтобы согнуть военных, придется задействовать самого микадо, заставить его занять четкую позицию. Его окружение занялось этим, стараясь поначалу закамуфлированными фразами дать императору понять, что выиграть войну невозможно. Барон Кидо, хранитель печати, барон Осанага Канродзи, гофмейстер, принц Титибу младший брат императора, а также его сын прилагали значительные усилия, чтобы показать ложность информации, исходившей от военного командования. В октябре 1943 г. оно, например, представило победой явное поражение — потерю островов Гилберта. Позднее генерал Куниаки Коисо, заменивший Тодзё, заверил микадо, что будущее войны зависит от исхода сражения на Лейте. Однако Лейте был потерян. В декабре 1944 г. император потребовал провести расследование по итогам этих операций. «Зачем тогда мы сражаемся на Лусоне?» — спросил он у Коисо{419}.
Хранитель печати Коити Кидо изложил на бумаге план выхода из войны. Он составил его в июне 1945 г. Следовательно, еще до Потсдамской конференции.
Сначала Кидо заметил, что нападение на Окинаву произошло задолго до той даты, которую объявляли военачальники, и остров был вскоре потерян. Несмотря на то, что камикадзе потопили более 30 американских кораблей и вывели из строя сотню других, 900 американских самолетов, атаковавших японский флот, полностью парализовали его. На острове Окинава, как и на других островах, на которые вскоре предстояло упасть зажигательным бомбам, уничтожалось все — жилища, посевы и т. д. Не говоря уже об ужасающих потерях, которые вызвали бомбардировки Токио и других крупных городов.
