Такое безапелляционное заявление Советского правительства успокоило войска приграничных округов, и всё пошло по обычаям и порядкам мирного времени» (№ 655. Из неопубликованных воспоминаний маршала Советского Союза Г.К. Жукова [не позднее 1965 г.] РГВА.Ф. 41107, оп. 1, д. 48, л. 1–58. Рукопись, автограф. Сохранены стиль и орфография документа. Текст, взятый в угловые скобки, в оригинале документа вычеркнут автором. — http://militera.lib.ru/docs/0/194 l-2.html).
Посмотрим теперь внимательно, где «лукавит» Г.К. Жуков, а где сообщает поразительные вещи.
1. — Жуков уже в черновиках в начале 1960-х годов пытался свалить вину на Сталина, уверяя, что «заранее развернуть войска прикрытия в боевые порядки и создать на всех стратегических направлениях группировки войск, способные отразить массированные удары германских войск» они с Тимошенко не могли, потому что не было на это разрешения Сталина и Политбюро. Однако мы сегодня знаем, что вывод войск в районы, предусмотренные планами прикрытия, начался по директивам именно НКО и ГШ от 11–12 июня. И было это конечно же по «разрешению» Сталина. Далее Жуков решил вопрос о степени вины его и наркома «в подготовке страны к обороне и в подготовке вооружённых сил к войне» всё же вычеркнуть.
2. — «как известно, опытные военные кадры были истреблены в 1937–1939 гг.»
Просто неправда. Во-первых «ценных стратегов» там точно не было. Ну, может, Уборевич был не дурак, и когда Тухачевский стал пропагандировать немедленное встречное наступление на напавшего врага, заметил ему: наступать, не имея в тылу готовых главных сил, — самоубийство и вредительство. Сам Жуков и ему подобные ученики и наследники Тухачевских были образованы не хуже, а то и лучше «невинно репрессированных». И имели военного опыта после Монголии и Испании с финской поболее. Так что нечего прибедняться.
Кстати, Жуков в этих черновиках уверял, что он сам не готовил ничего подобного, что придумывал с немедленным встречным вторжением Тухачевский и что на самом деле и пытался организовать сам Жуков с Тимошенко. И в официальных «Воспоминаниях» Жуков уверял, что Директиву № 3 о нанесении 23 июня массированного немедленного удара силами всего КОВО на Люблин вечером 22 июня его заставил подписать Сталин. Поэтому Жуков вычеркнул и фразу: «И в первое время вынуждено было осуществлять замысел действий, который предусматривался ещё до войны». Хотя далее он и разглагольствует о таком ответном наступлении как варианте обороны после вторжения врага.
3. — «<Это сообщение нанесло серьёзный ущерб бдительности всего народа и вооружённых сил и, безусловно, способствовало внезапности нападения гитлеровских войск>»
Данное высказывание вычеркнуто было вроде как самим Жуковым, но далее оно повторяется в несколько другом варианте:
«Такое безапелляционное заявление Советского правительства успокоило войска приграничных округов, и всё пошло по обычаям и порядкам мирного времени».
Подобные высказывания хоть и тиражируют до сих пор, но сегодня так говорить могут только люди не очень умные. После Сообщения ТАСС от 13–14 июня, на которое Гитлер не ответил, вторые эшелоны стали выходить в «районы, предусмотренные планами прикрытия» — «глубинные дивизии» ПрибОВО и КОВО! Но 2-й эшелон Од ВО и ЗапОВО начал выдвижение ещё с 7–11 июня! Получается, никого Сообщение ТАСС не «успокаивало».
4. — Далее Жуков повёл разговор о приведении войск в боевую готовность заранее: «Сейчас бывшего наркома обвиняют в том, что он слишком поздно дал директиву о приведении войск прикрытия в их окончательную боевую готовность». Мол, на самом деле они с наркомом много раз просили Сталина об этом, а тот не давал такого разрешения. Однако сегодня известно, что именно директивами НКО и ГШ от 11–12 июня и шло повышение боевой готовности войск западных округов. Конечно, приведение не совсем в «окончательную», но всё же в боевую готовность. Как это доказывается? Несложно. А заодно посмотрим, как Павловы могли сорвать это приведение, покажем тот самый «механизм измены».
В принципе, вопрос о степени б/г и о том, как шло повышение боевой готовности в те дни, уже рассматривался в первой книге — «Кто проспал начало войны?» Однако здесь этот вопрос стоит рассмотреть более подробно.
В приложении № 19 «Система боевой готовности в армии и на флоте накануне Великой Отечественной войны» сборника «1941 — Уроки и выводы» (М., 1992 г.) показано, что в июне 1941 года в РККА были установлены всего две степени боевой готовности: постоянная и полная. При этом переход из постоянной в полную б/г проводился через систему тревог — учебных и боевых.
Учебная — проводилась для проверки боевой готовности и повышения слаженности подразделений.
Боевая имела два варианта: «вариант № 1 — без вывода всей матчасти», и «вариант № 2 — с выходом в полном составе».
Поэтому когда в директиве НКО и ГШ от 11 июня для ЗапОВО указали: «Для повышения боевой готовности войск округа все глубинные стрелковые дивизии и управления стр. корпусов с корпусными частями вывести в лагеря в районы, предусмотренные для них планом прикрытия (директива НКО № 503859/сс/ов)», то в переводе на язык штатских это означает только одно — «с выходом в полном составе»] То есть «боевая тревога — вариант № 2». Ведь в район, предусмотренный ПП, дивизии не выводят в обычной жизни, а только в угрожаемый период — в случае угрозы войны. А это значит, что всякие работы, учения и занятия отменяются, и все подразделения, находящиеся в отрыве, возвращаются в части с приведением в боевую готовность.
Когда в директиве НКО и ГШ от 12 июня для КОВО указали «Для повышения боевой готовности войск округа к 1 июля 1941 г. все глубинные дивизии и управления корпусов с корпусными частями перевести ближе к госгранице в новые лагеря, согласно прилагаемой карте», то в КОВО также должны были возвращать все подразделения в части и приводить части в боевую готовность. Ведь для КОВО вообще прямо указали: «С войсками вывезти полностью возимые запасы огнеприпасов» и ГСМ. Что означает именно приведение в боевую готовность «полная». Тем более что далее для КОВО специально указали в этой директиве: «Для охраны зимних квартир оставить строго необходимое минимальное количество военнослужащих, преимущественно малопригодных к походу по состоянию здоровья. Семьи не брать».
Однако в реальности кузнецовы-павловы-кирпоносы проводили нечто среднее между учебной боевой тревогой и боевой с «вариантом № 1». И это хорошо видно по ответам генералов на вопросы Покровского № 2 и 3: «С какого времени и на основании какого распоряжения войска прикрытия начали выход на государственную границу и какое количество из них было развёрнуто до начала боевых действий?» и «Когда было получено распоряжение о приведении войск в боевую готовность в связи с ожидавшимся нападением фашистской Германии с утра 22 июня; какие и когда были отданы указания по выполнению этого распоряжения и что было сделано войсками?» Отвечая на них, генералы писали, что тащили на эти учения с собой всякий хлам в виде мишеней, перегружая транспорт. А всё потому, что им просто не довели суть тех директив. Не довели, что идут они «в районы, предусмотренные ПП», или что они должны брать с собой «полностью возимые запасы огнеприпасов» и ГСМ и оставить «на зимних квартирах» только больных и слабых. И в «Журнале боевых действий ЗФ» за июнь 1941 г. «о группировке и положении войск фронта к началу войны» (составлен в августе — сентябре 1941 г. заместителем начальника штаба Западного фронта генерал-лейтенантом Маландиным) значилось: «Указания командиры дивизий получали устно от начальника штаба округа генерал-майора Климовских. Личному составу объяснялось, что они идут на большие учения. Войска брали с собой все учебное имущество (при-боры, мишени и т.д.) (ф. 208, оп. 355802/с, д. 1, л. 4–10. Сайт «Подвиг народа»).
Здесь ещё дело и в том, что мы пытаемся судить о тех понятиях приведения в боевую готовность с современных позиций. Например, в современной армии есть степень б/г «повышенная» — промежуточная между «постоянной» и «полной».
При её введении:
«— офицерский состав и прапорщики переводятся, при необходимости, на казарменное положение;
— отменяются все виды сборов, отпуска;
— все подразделения возвращаются в расположение;
— техника текущего довольствия снимается с кратковременного хранения;
