Расчеты новгородцев не оправдались. Согласившись начать переговоры, Иван III не стал останавливать войска. Вновь во главе армии шел Передовой полк, которым командовал 25-летний брат великого князя Андрей Меньшой. С ним были опытные воеводы – Данила Дмитриевич Холмский, Федор Давыдович Хромой, Иван Васильевич Стрига Оболенский. Но окружавшие город достаточно мощные укрепления взять было нелегко. Вдобавок, опасаясь штурма со стороны реки, воевода Василий Гребенка Шуйский предложил поставить некое подобие деревянной стены на сцепленных кораблях. Ими новгородцы перегородили Волхов.
23 ноября великий князь остановился в Сытине, на берегу Ильменя, в двух переходах от Новгорода. Именно здесь в его ставку явились прибыли новгородские послы – владыка Феофил, посадники Яков Коробов, Фефилат Захарьин, Лука и Яков Федоровы, Лука Полинарьин, житьи люди по одному от каждого конца. Послы соглашались на некоторые несущественные уступки, но настаивали на сохранении фактической независимости Новгорода. На этих условиях вести дальнейшие переговоры Иван III отказался, и послы ни с чем отбыли обратно.
Тем временем, пока шли Сытинские переговоры, великокняжеские войска вышли на ближние подступы к Новгороду. В ночь с 24 на 25 ноября полк князя Семена Ивановича Хрипуна Ряполовского перешел по льду озеро Ильмень, оказавшись на левом берегу Волхова, и овладел Юрьевым и Аркажским монастырями. Одновременно с этим на правой стороне Волхова князь Данила Холмский вышел к Городищу и овладел предместьями на правом берегу. Отличились татарские отряды Даньяра, стремительным броском занявшие находившиеся здесь пригородные монастыри. Сжечь их новгородцам не удалось. Вслед за полками Ряполовского и Холмского к Новгороду подошли другие московские, тверские, псковские рати, окружая его со всех сторон. Сам Иван III стал лагерем на Паозерье, неподалеку от Свято-Троицкого Михайло-Клопского монастыря, в селе, принадлежавшем Ивану Лошинскому. Именно здесь возобновились прерванные в Сытино переговоры. На них Иван III 5 декабря 1477 года объявил свое принципиальное требование: «ино мы, великие князи, хотим государства своего, как есмы на Москве, так хотим быти на отчине своей Великом Новегороде». 7 декабря великий князь еще раз подтвердил, что хочет «государьства на своей отчине Великом Новегороде такова, как нашо государьство в Низовскои земли на Москве». Прозвучавшие слова определили дальнейшую судьбу Новгородской земли – ей предстояло войти в состав Русской Державы. Новгород же ждали большие перемены. Великий князь не хотел и слышать о сохранении старых вечевых порядков. Объявляя о своих намерениях, он потребовал от новгородцев: «Вечю колоколу в отчине нашей в Новегороде не быти, посаднику не быти, а государьство нам свое держати, ино на чем великым князем быти в своей отчине, волостемь быти, селом быти, как у нас в Низовскои земле, а которые земли наши великых князей за вами, а то бы было наше»[74]. При этом великий князь обещал новгородским боярам сохранить за ними вотчины, освободить от службы в московском войске за пределами Новгородской земли, оставить суд «по старине». Эти гарантии смирили господу, согласившуюся с требованиями признанного ими государя.
Пока шли переговоры, на которых решалась судьба Новгородского государства, в собранном под рукой великого князя войске начались вполне ожидаемые проблемы со снабжением. Чтобы их решить, половина ратников была отпущена добывать припасы по окрестным селам и станам. Из Пскова были срочно доставлены обозы со продовольствием. Эти меры нормализовали ситуацию со снабжением.
В Новгороде тем временем шли ожесточенные споры о дальнейших действиях. Они по разному мыслились людям «мятущимся в осаде в городе, иныа хотящи битися с князем великим, а инии за великого князя хотяще задати, а тех болши, которые задатися хотять за князя великого»[75]. Последней каплей в определении судьбы древнего города стало решение князя Василия Гребенки Шуйского сложить крестное целование Новгороду и бить челом в службу Ивану III. Потеряв признанного военного предводителя, новгородцы окончательно приняли условия великого князя. Помимо отмеченных выше, они согласились передать ему огромные земли, которые большей частью изымались из владычных и монастырских владений. Также был определен порядок сбора дани, выплачиваемой государю.
13 января 1478 года новгородцы сдались и «отворили град». Через день, 15 января 1478 года, воевода Иван Юрьевич Патрикеев с боярами въехал в Новгород и объявил на владычном дворе, что ««по той бо день веча не бысть в Новегороде». После этого великокняжеские дьяки и дети боярские разъехались по концам и улицам, приводя новгородцев к присяге. Вече в городе более не созывалось. Вечевой колокол и архив Новгорода отвезли в Москву.
Были взяты под стражу Марфа Борецкая с внуком Василием, купеческий староста Марк Панфильев, житий человек Григорий Арзубьев, Иван Савелков, Окинф с сыном, Юрий Репехов – те, кто призывал новгородцев «битися с князем великим», о чем Иван III был хорошо осведомлен. Всех арестованных отправили в Москву. Их имущество отписали на государя.
* * *
История военных операций, приведших к подчинению Новгородской земли Московскому государству, почти вдвое увеличившему свою территорию, не была бы полной без упоминания третьего похода Ивана III на Новгород в 1479–1480 годах. Упоминание о нем сохранилось в сочинении Василия Никитича Татащева, выглядит оно достаточно убедительно. Понимая, что очередной вояж великого князя на Волхов грозит новыми опалами и карами, новгородцы затворились в своем городе. Чтобы смирить их, московским воеводам пришлось использовать артиллерию, действиями которой управлял Аристотель Фиораванти[76]. Обстрел был эффективен, и новгородцы открыли ворота перед государем и его полками.
Вступив в покорившийся город, великий князь на это раз остановился на восточной окраине города, в Славенском конце. Его временной резиденцией стал двор Евфимия Медведнова[77]. На этот раз репрессии ударили по владыке Феофилу и его окружению. Возможно, именно близкие архиепископу люди, недовольные прошлыми конфискациями церковных вотчин, пытались оказать сопротивление великому князю. Не стоит забывать о наличии в Новгороде вооруженных сил, подконтрольных Феофилу – Владычного полка, о котором после 1480 года ничего не известно. После вступления Ивана III в Новгород архиепископ был взят под стражу, его казна – конфискована.
Вслед за владыкой оказались арестованы и казнены 100 других крамольников, многих из них пытали. Убедившись, что полностью искоренить оппозиционность новгородского боярства не получается, правительство пошло на выселение («вывод») всей местной знати и их домочадцев. Уже в 1480 году 1000 семей житьих людей и купцов выслали в другие уезды страны и там глав этих семей испоместили. Также вывезены были 7000 семей черных людей[78]. Видимо, не только из самого Новгорода, но и из его «пригородов» – численность населения града Святой Софии в то время вряд ли превышала 40 тысяч человек. После «вывода» 8 тысяч семей город бы опустел.
Новые волны расправ обрушивались на Новгород в 1481/1482 году (арестованы Василий Казимир, его брат Короб, Лука Федоров, Михаил Берденев), в 1483/1484 году («поиманы» великие бояре»), в 1486/1487 году, в 1487/1488 (7 тысяч житьих людей), в 1489/1490 году[79]. Конфискованные боярские вотчины шли в поместную раздачу.
Таким образом, трансформация бывшего вечевого мира в пусть и обширное, но обычное наместничество повлекла за собой реорганизацию вооруженных сил всей страны. В отличие от наследуемых вотчин, помещик получал от великого князя землю лишь на время службы, становясь заложником должного исполнения оной. Войско, сформированное из помещиков и их военных слуг – боевых холопов, было более однородным, боеспособным, дисциплинированным и, как следствие, более эффективным в решении стоявших перед страной больших военных задач.
Глава 3. Войны с Большой ордой. Стояние на Угре и разлом Улуг-улуса
В год смерти великого князя Василия II и вступления на престол его сына, Ивана III, Русское государство враждовало со всеми татарскими юртами. Поэтому после кончины отца, последовавшей в 1462 году, двадцатидвухлетний Иван III вступил на престол как полностью суверенный государь, без ярлыка, полученного из Орды[80]. Естественно, в это время не выплачивалось никакой дани ханам. Во всяком случае, это объясняет действия правителя Улуг-Улуса (Большой Орды), «безбожного Ахмута» (Махмуда), задумавшего в 1465 году совершить поход на Русь, но так и не совершившего его: по Большой Орде ударил перекопский хан Хаджи-Гирей[81]. Благодаря распре между татарскими властителями, страна, копившая силы для борьбы с ними, получила нужную ей передышку.
Вскоре Махмуд был свергнут своим младшим братом, Ахмедом (Ахметом), по приказу которого в 1468 году татары «отъ Болшие Орды» напали на рязанские земли и Беспуту – московскую волость на правобережье Оки. Именно тогда Иван III ненадолго возобновил выплату дани Ахмеду (Ахмату). Необходимо было на время обезопасить южное порубежье, так как на востоке великий князь вел войну с Казанским ханством, захватившим Вятский край, непростыми были его отношения с Литвой и Новгородом, непокорство которого московский государь готовился смирить.
