В Швейцарии он сам подобрал себе «двойника», на имя которого в Центре ему изготовили надежный паспорт. Он встречался с человеком, именем которого воспользовался, с его друзьями; выдавая себя за американца, подружился с ними, чтобы как следует вжиться в образ и знать о «двойнике» все. И теперь опасался, что если его фотографии появятся в газетах, «двойник» может его узнать. Вот тогда швейцарская контрразведка решила бы, что он работает против Швейцарии. В таком случае его могли надолго упрятать за решетку.
Швейцарцы, конечно, подозревали, что поймали крупную рыбу. Но полиция по настоятельной просьбе ЮАР вынуждена была помалкивать об этой истории. Ни одна его фотография в газетах не появилась.
И лишь спустя много лет полковник военной разведки Виталий Васильевич Шлыков рассказал мне об этой истории все – кроме того, что кадровый разведчик не расскажет, даже оказавшись в тюрьме.
Дитера Герхарда арестовали за три недели до поездки Виталия Шлыкова в Цюрих. Полицейские сказали, что арестованные Герхардты дали показания и признались, что работали на советскую военную разведку. Значит, его вины в провале нет. Уже хорошо.
Коммодор военно-морских сил Южно-Африканской республики Дитер Феликс Герхардт служил в Министерстве обороны, а затем на главной военно-морской базе Саймонстаун. Он был инициативником, как говорят разведчики. В 1964 году молодой южноафриканский офицер пришел в советское посольство в Лондоне и попросил о встрече с консулом. Его приняли. Он предложил работать на советскую разведку. Его выставили, опасаясь, что это подстава британской контрразведки. Но он вновь и вновь приходил, пока ему не поверили.
Советский Союз не имел дипломатических отношений с ЮАР – советское посольство в Претории закрылось в 1956 году. Советские граждане могли приезжать в ЮАР только нелегально. Из Москвы было трудно разглядеть, что происходит на Юге Африки. Поэтому надежный агент, да еще из числа военных, оказался невероятно ценным приобретением. Дитер Герхардт снабжал советскую разведку тактико-техническими данными о новых образцах оружия, создаваемого на Западе.
Сейчас это, возможно, покажется забавным, но сто с лишним лет назад в России больше всего интересовались не Америкой, не Европой, не Японией, а Африкой. В начале XX века Российское просвещенное общество обсуждало ситуацию на юге Африки и не просто обсуждало, а принимало происходящее там близко к сердцу. Русские люди готовы были помочь белым африканцам всем, чем возможно, даже жизнь за них отдать. Русские добровольцы участвовали в англо-бурской войне, причем на стороне тех самых буров, которые станут проводить политику апартеида. У царского правительства не хватало ресурсов, поэтому оно не было склонно реально участвовать в англо-бурской войне. Однако Россия не упустила случая как-то повлиять на этот конфликт, чтобы нанести ущерб Британской империи в Южной Африке.
Буры, потомки голландских колонистов, называли себя коренными жителями Южной Африки и считали, что черные пришли с севера значительно позже. Поэтому африканцами буры называли себя. «Африканер» по-голландски и значит «африканец».
В англо-бурской войне африканеры потерпели поражение. Они составляли всего десятую часть белого населения. В их распоряжении было меньше ресурсов, чем у английской прослойки населения, куда более богатой и державшей в руках торговлю и промышленность. Тем не менее африканерам после длительной борьбы удалось вырвать власть у своих английских соперников.
В 1948 году к власти пришла Националистическая партия, которая обещала разработать политику «сепаратного развития» белых, черных, индийцев и «цветных» (людей смешанного происхождения).
«Апартеид» – «разобщение» на языке африкаанс – стал политикой страны. Все белые, вне зависимости от своих взглядов, были облагодетельствованы апартеидом. Все черные африканцы (семьдесят четыре процента населения) были лишены политических прав и права жить в белых районах. Черным по специальным пропускам разрешалось работать в городах, но жить они должны были в своих гетто.
На суде Дитера Герхардта спросят, почему он работал на советскую разведку.
Он ответит:
– Я руководствовался политическими мотивами. Деньги не играли никакой роли. Нарушения прав человека в Южной Африке толкнули меня к установлению контактов с Советским Союзом. Я – противник апартеида. Передавая информацию Советскому Союзу, я надеялся внести свой вклад в свержение режима апартеида.
В те времена апартеид пользовался всеобщим презрением. Сейчас, возможно, многие отнеслись бы к белым властителям ЮАР с большим сочувствием. Лозунги «Россия для русских! Москва для москвичей!» и есть апартеид. Людей с другим цветом кожи, выходцев с юга либо вовсе не хотят видеть рядом с собой, в городах, потому и не хотят отменять режим прописки или регистрации, либо готовы терпеть их в роли временной рабсилы, которая, отработав свой срок, возвращается восвояси.
На Юге Африки события развивались так. ЮАР осталась единственным и последним бастионом белого меньшинства на континенте. Африканеры ощущали себя осажденным народом, пытающимся выжить во враждебном мире. Чем дальше, тем больше черное население выступало против апартеида. Начались вооруженные выступления против белого режима.
Сторонники жесткой линии предлагали раздавить сопротивление, ответить на террор еще большим террором. Но Южная Африка не могла позволить себе уничтожить окончательно демократию и установить военную диктатуру. Африканеры создали современное индустриальное государство и пытались идти в ногу с Западом. Африканеры хотели, чтобы их правление воспринималось как справедливое и гуманное самими белыми. Если полиция вела себя слишком жестоко, это вызывало возмущение даже у белых, потому что низводило Южную Африку до уровня диктатур третьего мира. Если бы правление белых выродилось в беззаконное полицейское государство, то мораль белых была бы подорвана, а имеющее решающее значение личное сознание борьбы за правое дело утрачено. В конце концов белые отказались от апартеида и потеряли власть в стране.
В 1974 году развалилась португальская колониальная империя, Мозамбик и Ангола обрели независимость. В 1975 году в Анголе, где шла гражданская война, появились советские и кубинские войска. К изумлению всего мира, Советский Союз проявил готовность использовать силу за тысячи километров от собственных границ. В ответ советская армия получила возможность пользоваться местными аэродромами для осуществления дальних разведывательных полетов над Южной Атлантикой для слежения за действиями западного флота.
В 1968 году Советский Союз развернул постоянный флот в Индийском океане. В 1970 году появился западноафриканский патруль. И, наконец, советские боевые корабли стали заходить в порты Эфиопии, Анголы и Мозамбика, где власть перешла к дружественным режимам.
Южноафриканские военные доказывали, что Советский Союз намерен перерезать морские пути вокруг мыса Доброй Надежды, по которому идут поставки нефти в Европу из стран Ближнего Востока. В те времена вокруг южной оконечности Африки проходило примерно двадцать семь тысяч судов. Треть – танкеры. Они доставляли семьдесят процентов нефти, экспортируемой в западную Европу, и тридцать процентов нефти для Соединенных Штатов.
Надо заметить, что борьба против апартеида осуществлялась не в ущерб выгодным коммерческим связям Москвы и Претории в сфере торговли алмазами, золота и платины. Коммерческие отношения между Южной Африкой и Советским Союзом оставались тайной.
Южная Африка располагает крупнейшими запасами важнейшего сырья – хрома, марганца, ванадия, золота и платины. От поставок южноафриканского сырья зависели все западные державы. Другой поставщик этого сырья – Советский Союз. Москва негласно сотрудничала с белыми властями Южной Африки в сфере торговли алмазами, золотом, платиной. Договаривались о ценах и держали в руках рынок. Советские внешнеторговые организации поддерживали тайные контакты с южноафриканским бизнесом, прежде всего с алмазным монополистом, компанией «Де Бирс». Но экономика – отдельно, политика – отдельно. Советский Союз и другие соцстраны давали темнокожим боевикам деньги, оружие и обучали их диверсионной работе на своей территории.
Агент советской разведки не мог рассчитывать на снисхождение. Он не только нарушил присягу, но и предал белую расу.
«Дитеру Герхардту, – писали швейцарские газеты, – предъявлено обвинение в государственной измене. Ему грозит смертная казнь. Теоретически его жене тоже может грозить смертная казнь через повешение за те деяния, которая она, как следует из ее собственных показаний, совершила ради своего мужа, который и в семейной жизни играл роль командира, привыкшего отдавать приказы».
Дитер Герхардт и Рут познакомились на горнолыжном курорте в Швейцарии. Для него это был второй брак. Дитер признался ей, что работает на советскую разведку. Рут согласилась ему помогать. Она ездила в Европу для встречи со связными. Передавала собранные документы, в основном в виде фотопленок, получала инструкции, расписание радиопередач из Центра, средства тайнописи и деньги.
