А в Москве коллеги Шлыкова все-таки уговорили начальника ГРУ Ивашутина не оставлять попавшего в тюрьму офицера без помощи.
Четыре месяца Шлыков провел в следственном изоляторе, прежде чем комиссар полиции принес документ, который он хранит и по сей день:
«Гражданин М. Николаев, швейцарские власти известили Посольство СССР о том, что Вы находитесь в Швейцарии под арестом. Сообщаем Вам, что Посольство СССР в Швейцарии подтвердило Федеральному департаменту иностранных дел Швейцарии, что Вы являетесь гражданином СССР. В связи с этим Посольство берет Вас под консульскую защиту и подыскивает адвоката, который бы защитил Ваши интересы. Посольство запросило также у швейцарских властей разрешения на встречу с Вами представителя Посольства.
Заведующий Консульским отделом Посольства СССР в Швейцарии Л. Осинкин».
Признание Шлыкова советским гражданином изменило ситуацию. Его перевели в кантональную следственную тюрьму в Цюрихе. Там ему устроили встречу с двумя советскими дипломатами. Вот теперь Шлыкову показали ордер на арест, и с этого момента началось официальное следствие. Строго говоря, до этого момента он находился в распоряжении полиции, которая вела дознание.
«Зритель, насмотревшийся голливудских фильмов, где полицейский предупреждает арестованного о том, что он имеет право на адвоката и на молчание, будет недоумевать, почему следствие началось только через полгода после задержания, – вспоминает Виталий Шлыков. – Надо учитывать, что Швейцария – ярко выраженное полицейское государство. Хотя на улицах полицейских, кроме регулировщиков, вы и не увидите, как правило они ходят в штатском. Правда, полицейским государством Швейцария стала по демократически выраженной воле народа… Строго говоря, пока шло дознание, федеральная полиция могла делать со мной что угодно – передать американцам для установления личности, отправить в ЮАР для проведения очной ставки с Герхардтами».
Кантональная тюрьма была лучше. Более просторная камера с паркетным полом, большое окно. Он мог посещать тюремного врача и получать бессолевую диету – у него аллергия на поваренную соль. Посольство перевело на его счет пятьсот франков, и он мог раз в неделю заказывать дополнительные продукты и предметы гигиены и подписаться на местную газету. Теперь он гулял по часу и видел других заключенных, с которыми можно было перемолвиться словом.
Его приговорили к трем годам тюремного заключения – максимум, что могли дать по этим статьям. Срок отбывал в тюрьме регенсдорф. Работал в библиотеке.
На Новый год он получил от благотворительной организации корзину с едой и бутылку безалкогольного игристого вина. В тюрьме он смог играть в футбол, заниматься в тренажерном зале и купить радиоприемник, правда без коротких волн, на которых центр связывается с агентурой. Он отсидел двадцать месяцев и вышел на свободу.
Следствие по делу Герхардтов продолжалось почти год. Дитера Герхардта в последних числах 1983 года приговорили к пожизненному заключению, рут дали десять лет тюрьмы. Она просидела семь лет, он – девять. Их сын жил у родственников в Швейцарии. Денег не было, никто не помогал. Дитер часто говорил жене: «Если с нами что-то случится, Москва нас в беде не оставит». Он сильно ошибался. Бывшие агенты никого не интересуют.
Вышедшего на свободу Виталия Шлыкова из тюрьмы привезли в аэропорт. В Москве его встретили свои.
Его, конечно же, интересовал вопрос: кто выдал Герхардтов?
Одна из версий – англичане во время Фолклендской войны с Аргентиной в 1982 году выяснили, что в Москву поступает информация об оперативных планах британского флота, и стали искать «крота».
В пригороде Кейптауна находился центр радиоэлектронной разведки Сильвермайн, отсюда следили за кораблями и самолетами на большей части Южной Атлантики и Индийского океана. Контрразведчики проверяли всех офицеров радиоэлектронного центра, а также военно-морской базы в Саймонстауне, куда поступает вся разведывательная информация. Так и вышли на Дитера Герхардта.
Есть еще одна версия. Она связана с загадочной атомной программой Южно-Африканской республики.
Дитер Герхардт утверждал, что информировал советскую разведку о ядерной программе ЮАР и о готовящемся испытании ядерного взрывного устройства. По его словам, Москва и Вашингтон договорились о совместном нанесении удара по испытательному полигону в Калахари, чтобы помешать выполнению ядерной программы. Но в конце концов Соединенные Штаты отказались действовать совместно с Советским Союзом. Поэтому Южно-Африканская республика провела испытание.
Американцев заинтересовал и другой вопрос: откуда Советский Союз знает о ядерной программе ЮАР?
Специалисты полагают, что Герхардтов сдал генерал-майор Дмитрий Поляков, самый крупный американский агент внутри советской военной разведки.
Но все это не более чем предположения.
– Я выполнял свой долг, – сказал мне Виталий Шлыков, – и никаких вопросов – кто виноват в провале – задавать не должен был. А для меня эта история закончилась тем, что в присутствии своих заместителей начальник ГРУ генерал Ивашутин вручил мне орден.
Подлинные причины провала лучшего агента советской военной разведки на Юге Африки остаются загадкой и по сей день.
Часть третья
Сугубо личное
Мой первый начальник, подполковник Чернявский
Три десятилетия назад, в один из первых дней работы в журнале «Новое время», я приоткрыл дверь в кабинет заместителя главного редактора Виталия Геннадьевича Чернявского. Он вел номер, и я принес ему заметку.
Виталий Геннадьевич разговаривал по телефону и не заметил моего появления. Откинувшись в кресле и несколько мечтательно глядя в окно, он предавался приятным воспоминаниям:
– Вот когда в октябре сорок второго я допрашивал своего первого пленного немца…
Я осторожно прикрыл дверь.
У главного редактора «Нового времени» были два заместителя. Оба в прошлом чекисты. Борис Яковлевич Пищик служил во внутренних подразделениях НКВД, а после войны воссоздавал органы госбезопасности в Литве. Когда началось изгнание евреев из Министерства госбезопасности, убрали и Пищика. С тех пор он занимался журналистикой.
Виталий Геннадьевич Чернявский работал во внешней разведке и быстро делал карьеру. Но судьба была к нему жестока. Он заболел. Начальник разведки Александр Сахаровский, знавший Чернявского по совместной работе, мог бы оставить его на службе. Но не захотел.
КГБ не пристроил его на высокую должность, как это было принято позднее. Ему пришлось начинать новую жизнь самостоятельно. Только благодаря своим способностям он занял заметный в те годы пост первого заместителя главного редактора политического еженедельника «Новое время». Комитет госбезопасности пренебрежительно относился к старым заслугам. Дочь знаменитого разведчика Абеля-Фишера после смерти отца вообще не могла найти себе работу, и Чернявский взял ее в английское издание «Нового времени». Эвелина Фишер работала у нас корректором. Вообще Виталий Геннадьевич охотно помогал людям, попавшим в трудное положение.
О прошлой службе Чернявского в редакции знали все. Он держался сурово и строго, и его побаивались. Однажды заведующая производственным отделом, дама шумная и крикливая, чей визгливый голос разносился по всем четырем этажам редакционного здания на Пушкинской площади, влетела в кабинет Чернявского и с порога стала жаловаться на бездельников в печатном цехе. Некоторое время Чернявский терпеливо выслушивал ее крик. Когда ему надоело, он тихим голосом произнес:
– Хорошо. Составьте мне список, и я прикажу их расстрелять.
Дама осеклась и тихо ушла.
Виталий Чернявский родился в ноябре 1919 года, но шла Гражданская война, и родители пошли его записывать только в феврале следующего года. Так что у него было два дня рождения. В сорок первом его взяли на работу в НКВД, всю войну он прослужил в особых отделах. В 1944 году прошел курсы усовершенствования офицерского состава главного управления военной контрразведки СМЕРШ. Эти детали его биографии я не знал. Чернявский рассказал их своему молодому другу Андрею Викторовичу Разину, а я все это узнал из его научной работы.
– После окончания учебы, – вспоминал Чернявский, – меня вызвал начальник курсов и сообщил, что мне надлежит срочно явиться на Лубянку. Пройдя через четвертый подъезд, я поднялся на седьмой этаж и был приглашен в кабинет Александра Михайловича Короткова.
Это был уже упоминавшийся в этой книге заместитель начальника советской разведки (тогда еще полковник) Коротков. Чернявский был зачислен оперуполномоченным в первое главное управление Наркомата госбезопасности. Осенью сорок четвертого его на два года отправили в резидентуру в Бухарест. Несколько лет он занимался Румынией. В сорок седьмом получил задание создать резервную агентурную сеть в Румынии и Венгрии за случай войны с Западом. Еще два года руководил группой нелегальной разведки в оккупированной войсками союзников Австрии – имел свой шифр и связывался непосредственно с центром. Руководивший нелегальной разведкой Коротков его отмечал и продвигал.
