примерно в пол-двенадцатого отправился за водой. Там по
лучил ранение. Прилетела, не знаю, мина не мина. Какой-то взрыв был. Был удар со стороны “Азовстали”, потому что у меня оглохло правое ухо, как раз через забор от хлебозавода находился комбинат “Азовсталь”. Меня осколком ударило, отсекло три пальца».
Одним из стандартных приемов украинских вооруженных сил также являлось целенаправленное открытие огня по мирным гражданам и объектам для отвлечения внимания российских войск.
Свидетельство № 61
Приходько Иван Сергеевич, мэр Горловки
«Мы заметили очень серьезную закономерность. Что когда наша артиллерия начинает работать по военным объектам, украинская артиллерия начинает беспорядочный, хаотичный обстрел города. Делается для того, чтобы отвлечь силы артиллерии на контрбатарейную оборону, и за это время объекты обычно уходят, это информация стопроцентная. Эта
тактика, тактика живого щита, она как работала в том же самом Мариуполе, она работала в любом городе. Точно так же она работает и у нас. Просто уничтожается мирное население. Вы видите статистику жертв. Видите статистику разрушений. Это все мирные люди. И женщины, и дети».
Свидетельство № 62
Подоруева Ирина Вячеславовна, 48 лет, место жительства на момент опроса — г. Мариуполь
«Когда выключили у нас воду, все люди из домов по улице Казанцева, 27, 29, приходили к этому колодцу набирать воду. Когда я пришла за водой, набрала и начала пить, я услышала и увидела, как на меня падают ветки. В меня начал стрелять, не знаю, как назвать, “азовец” или не “азовец”, военный украинский.
Это было в начале марта еще. Я испугалась, нагнулась на корточки и начала от него тикать. Он мне начал стрелять вслед, отгонять от колодца. Ну и гнал меня почти до самого угла дома, я прибежала, сказала, чтоб люди пока не ходили, потому что там обстреливают. Мне кажется, ему было скучно, он решил попугать, чтоб люди сюда не ходили за водой. Потому что больше воды у нас набрать негде. Это один единственный колодец, который остался».
Свидетельство № 63
Бобровская Галина Анатольевна, место жительства на момент опроса — г. Полисная
«4 мая пошли кормить скот и смотрим, что идет дым у соседа на крыше. Мы хватаем ведра. Муж побежал первый с ведрами. Я следующая. Он быстрее бегает, чем я. Он до соседа с ведрами заходит, а потом я ему говорю: “Что там?” А он мне: “Иди назад, там нацики”. Когда до него заходишь, у него там стол стоял, и там лежало три реактивных гранатомета. Они положили вот эти штуки и подожгли дом, потому что мы когда выбежали, уже начал огонь на лицевую сторону Левоневского. Мы его уже видели, этот огонь. Потом, когда уже прибежали, то услышали три взрыва. Они положили эти гранатометы и подпалили дом, чтобы оно взрывалось. Стреляли по нам. За то, что мы тушим. И из автоматов или чего начали пули летать. Они видели, что люди тушили, и начинали стрелять. Когда они заходили, то говорили, что Попасную мы снесем в случае отступления.
Когда начались обстрелы с украинской стороны, и ВСУ били целенаправленно из Врубовки, били из артиллерии. Соседу прилетело прямо в крышу, а мне, получается, осколками. Осколок залетел. Две штуки. Окно выбило в прихожей и шифер нарушило, просек полностью. Лично на моей улице, за двором, из-за чего у меня забор посекло полностью. Было три “Градины” (РСЗО системы “Град”). Соседу прилетело в крышу. На тот момент же там не было никаких подразделений ЛНР и РФ, не было вообще. В тот же день два пакета градов со стороны Артёмовска. Вечером видели, знаете, как от салютов зажигательные. Фосфорные или нет».
Свидетельство № 64
Лихачева Анна Николаевна, 58 лет, место жительства на момент опроса — г. Рубежное
«Это было еще 9 марта, когда только здесь начались боевые действия. Муж работал совсем в другом конце города. Последний раз я с ним созванивалась 23 марта, и он рассказывал, что в него стрелял пьяный ВСУшник. За что он его так, я не знаю. Я все надеялась, что он бросит все и вернется домой. После этого я начала звонить, а он уже был не на связи».
Свидетельство № 65
Свидрук Валентина Ивановна, место жительства на момент опроса — г. Кременная
«Моя подруга жила в частном секторе и боялась выходить оттуда. Потом, как увидела, что украинские танки уже стоят на улице, то она побежала в сторону... Наткнулась на этих украинских, они потребовали документы. Она их показала, начала убегать, а они по ней начали стрелять из автоматов. Она бежала сюда. Встретила российских, рассказала им, что ее чуть не подстрелили. Они ее провели в безопасное место. “Свои” стреляли. Говорит, что не могла долго еще отойти от этого.
Первые обстрелы полетели были во двор. Прилетело две мины, и повылетали все окна. Кроме украинцев некому. Прилеты были со стороны Кременной. Так интересно то, что они попали в одну и ту же воронку. Первый раз вынесло двери, второй раз двери и все. Второй раз взрыв был очень сильный и мощный, у меня в спальню залетело пламя, и оно ударилось об стенку и потом развернулось и ударилось в боковую дверь. Стекло, которое было в спальне, вылетело полностью. Я успела залезть в шкаф, и мне ноги не отрезало. Все боялись выходить, и практически все сидели дома, а когда начались взрывы, то все начали бегать в бомбоубежище, потому что находиться в квартире было невыносимо. Некоторые были попадания прямо в квартиру. Наш дом горел. Бомбоубежище находилось в садике, оно не очень далеко, но там условия невозможные, там сыро, грязно и практически ничего не видно. Потом в это бомбоубежище было два взрыва и людей не могли вытащить. Именно то место, где были дети. Для них люди — это ничего. Мне кажется, что когда даже еще никто не наступал, то они уже начали нас обстреливать. То есть не было еще никого, а обстрелы уже были».
Свидетельство № 66
