Глотая слезы, Янек сказал Павлову:
– Все закончится сразу. Он не будет мучиться.
И именно в это время, когда Янек уже потерял всякую надежду, он почувствовал, что шнур ослаб. Он попробовал его выбирать. Шнур пошел ровно и быстро.
– Молодец пес, – сказал капитан.
– Ослабел. Пришлось отдохнуть, – говорил Кос, складывая бечевку кругами на земле. – Братцы! – закричал он радостно в сторону танка. – Кто-нибудь сбегайте в туннель, тащите сюда Томаша. Сейчас двинемся.
Первым выскочил и побежал Саакашвили.
– Около ста килограммов хорошего тротила осталось, – бурчал капитан, прикидываясь недовольным.
– Главное, что там рубанет. Через сколько?
– Минут через восемь.
В туннеле зашаркали легкие шаги, из пролома в стене выскочил Шарик, удержался на ногах и, гордый выполненным заданием, замахал хвостом, подавая своему хозяину мешочек со взрывателем.
– Холера… – произнес Янек, инстинктивно отдергивая руку.
– Возьми у него, – приказал капитан.
Насвистывая сквозь зубы свою песенку, он взял из рук Коса взрыватель, подошел к воде и швырнул его как можно дальше.
– Смываемся, – сказал он Косу. – Вся работа впустую.
Янек на руках отнес пса к танку, через люк механика подал его Густлику.
– Он много сделал, – оправдывал он Шарика. – Только под конец ошибся.
– Каждый может ошибиться, – ответил Павлов. – А вот взрыва не будет.
Прибежал запыхавшийся Саакашвили.
– Томаш идет? – спросил Кос.
– Едет.
– На чем?
– Я не знаю, как это по-польски…
Слегка постукивая на стыках рельсов, подъехала дрезина. Томаш, раскачивавшийся над рычагами, затормозил перед самым танком и, счастливо улыбаясь, показал на груду съестных припасов, уложенных на дрезине.
– Свалим? – спросил Густлик и наклонился, чтобы ухватиться за борт.
– Ясное дело, – поддержал Григорий. – Дорогу загораживает.
Черешняк, думая, что они посходили с ума, прыгнул им навстречу, раскинув руки.
– Подождите! – крикнул Кос и, повернувшись к капитану, показал рукой на неиспользованный взрывчатый материал у стены. – От орудийного снаряда взорвется?
– Конечно, – подтвердил Павлов, на лету схватив предложение и еще раз взглянув на часы. – Грузите.
По примеру Коса весь экипаж быстро принялся за работу. Ящики молниеносно переходили из рук в руки. Черешняк тоже работал в цепочке между Густликом и Григорием и, наклоняясь вправо и влево, объяснял то одному, то другому:
– Колбаса со склада… хлеб и масло… на бутылках «коньяк» написано… должно быть, для командования… или для Гитлера…
Павлов укладывал ящики тесно друг к другу, капсюли высыпал из коробки в середину между тротилом. Скрепил весь груз веревкой, а Кос помог ему.
– Разгоняй, Густлик, а после стрелки прыгай… Томаш тебе поможет.
Елень и Черешняк влезли на дрезину. Силезец поплевал на ладони и начал командовать:
– Тяни – толкай, тяни – толкай!
Остальные члены экипажа вскочили в танк. Рявкнул мотор, погрелся с минуту на холостом ходу и вот уже сдвинул машину с места и погнал вперед.
Они отъехали совсем недалеко, когда за спиной у них вспенилась вода и ринулась вверх. Ударила столбом в свод и погналась за ними широкой волной. Загремел взрыв, сдул пыль с бетона.
Янек, приникший к прицелу пушки, немного опустил ствол.
– Механик, выключи свет, – приказал он.
Рефлектор погас. Дрезина впереди казалась черным ящиком, над которым ритмично склонялись и распрямлялись фигуры Томаша и Густлика. Все яснее подсвечивал дрезину свет, идущий со станции, но, вместо того чтобы повернуть у стрелки, дрезина проскочила прямо. Те двое сбились с ритма, начали махать руками.
– Тише ход… Стой!
Кос выскочил на броню, с брони на землю и побежал к развилке. Дрезина возвращалась задним ходом.
– Видишь, стрелка плохо сработала, – ругался Густлик.
Он соскочил и повернул рычаг, но рельсы даже не дрогнули.
– Развинтили, чертовы прохвосты!
– Пан плютоновый, подождите, – попросил слегка напуганный Томаш.
Он повернул рычаг обратно, вынул из кармана гайку и привинтил ее.
– Сейчас переведу.
– Через две минуты полночь! – закричал Павлов из люка механика.
Стукнули рельсы, передвинутые стрелкой.
– Нажмем!
– Поехали!
– Хорошо, хоть близко.
Немцы заметили движение около развилки. Двое или трое бросились по путям навстречу. Через несколько шагов, однако, остановились, что-то начали кричать, размахивая руками. Один зажег фонарь, но его луч был слишком слаб, чтобы пробиться на расстояние почти двухсот метров.
Кос уперся ногами в шпалы, изо всех сил толкнул дрезину. Елень нажал на рычаг, Черешняк потянул – и дрезина резко сдвинулась с места. Колеса стукнули на первом, на втором стыке.
«Рыжий» зарычал и пошел следом. Командир, подбежав сзади, вскочил на броню, добрался до башни. Он хотел было сам зарядить орудие, но на месте Черешняка уже стоял Павлов, готовый действовать.
– Осколочным, – приказал Янек.
Капитан зарядил и, захлопывая замок, крикнул:
– Готово!
Прицел сокращает расстояние, в Косу казалось, что дрезина почти въезжает на станцию. У него мелькнула мысль, что Густлик напрасно рискует. Такого же мнения придерживался и Томаш, со страхом глядевший через плечо.
– Надо удирать! – прокричал он между двумя толчками.
– Еще! – крикнул в ответ Елень.
Сквозь стук колес и свое тяжелое дыхание они услышали, как кто-то из немцев орал другому:
– Дай ракету!
– Отваливай! – скомандовал Густлик.
Черешняк соскочил с разогнавшейся дрезины. Несмотря на спешку и страх, успел сунуть руку в груду съестного и ухватить круг колбасы.
Елень еще раз рванул рычаг. И соскочил в то самое мгновение, когда выстрел из ракетницы выбросил в горло туннеля осветительную ракету. Ракета летела по плоской траектории и, не догнав наших, которые удирали на полной скорости, упала на путь. Подскочила несколько раз и, шипя, догорала на земле.
В этом свете по стенам метались, как сумасшедшие, тени. Застучали очереди автоматов, посылаемые немцами вслепую. Пули ударяли о стены, неистово свистели, но не попадали.
Томаш и следом за ним Густлик уже достигли неторопливо тащившийся танк, вскочили на броню. Один за другим исчезли в башне и захлопнули люки. «Рыжий» прибавил скорость.
Янек, все это время не отрывавшийся от прицела, видел, как разогнавшаяся дрезина, размахивая рычагами, въезжает на подземную станцию. Два солдата отскочили с ее пути. Кто-то бросил камень на рельсы, чтобы остановить ее.
С перрона на дрезину прыгнул офицер в пятнистой куртке. Схватил тормоз и потянул изо всех сил. Из-под колес посыпались искры. Резко снижая скорость, платформа миновала выбоину в стене, проехала еще несколько метров и остановилась.
– Стоп! – приказал Янек.
Танк слегка опустил ствол и остановился. Этот выстрел должен быть безошибочным. Нити прицела скрещиваются точно посредине дрезины.
– Огонь!
Густлик нажимает на спуск, и почти одновременно с отдачей орудия все перископы и прицелы до белизны освещаются резким блеском. Грохот взрыва ударяет в броню, как кулак боксера: мягко, но сильно.
– Все нормально. Порядок, – услышали они приглушенный спокойный голос Павлова в наушниках шлемофонов.
Рассеялся дым, поредела пыль, все яснее просматривалась в перископы подземная станция, заваленная обломками бетона, убитыми и брошенным снаряжением. На расстоянии десяти с лишним метров стена была разворочена взрывчаткой в канале электрокабелей. Около широких ступеней, ведущих вверх, горела и дымилась груда пустых ящиков.
Шлепая гусеницами, «Рыжий» медленно двинулся вперед.
– Сколько добра погибло, и бутылки, наверное, разбиты, а на них написано «коньяк»…
– Заткни, Томек, свою трещотку, – прервал его Густлик.
Даже внутри танка услышали они молотьбу артиллерийских выстрелов на поверхности земли.
Сначала по одному, а потом группками стали сбегать вниз немецкие пехотинцы, согнанные сюда огнем артиллерии. Кто-то заметил танк, кто-то заорал:
– Танк, внимание, танк!
– Стой! – скомандовал Кос.
Сквозь толпу протискивались истребители танков с металлическими трубами «грозы танков», с дубинами фаустпатронов, бегом занимая позиции. Они прятались в выбоинах разбитого бетона.
– По пехоте, прямой наводкой, осколочным…
– Готово! – доложил Густлик.
– Огонь! – приказал Янек.
Почти одновременно брызнул рваный огонь из отверстия ствола, и снаряд разорвался на лестнице. Взрыв взметнул куски бетона, снаряжение и изувеченное оружие.
Один из снарядов фаустпатрона ударил в стену туннеля, приварился к ней огненным пятном. Другой снаряд попал прямо в металлический фартук танка, сорвал его и отбросил.
– Получили?
– Нет, – ответил Саакашвили, – просто обшивка пошла.
Заработал пулемет переднего стрелка, выпуская короткие очереди в ловких руках Павлова. А между выстрелами из орудия стучал спаренный с орудием «Дегтярев» Густлика.
