вспомогательных судна, а еще несколько получили тяжелые повреждения. Тральщик ТЩ-206 был буквально изрешечен осколками, позднее матросы насчитали в нем 300 пробоин. Были повреждены корпусной цех Морского завода и два дока.
Для люфтваффе все закончилось благополучно. Зенитный снаряд взорвался рядом с Ju-88A-5 W.Nr. 2153 из 4./KG77. На самолете был убит штурман фельдфебель Шлахтер, но поврежденный бомбардировщик благополучно вернулся на аэродром Сиверская.
«Мы отчетливо слышали вой пикировщика»
Кульминацией этой операции люфтваффе стало 23 сентября. Еще до начала налетов на корабли немцам было ясно, что уничтожить старые дредноуты обычными фугасными бомбами крайне затруднительно. Поэтому штаб VIII авиакорпуса запросил поставку фугасно-бронебойных бомб (Panzerdurch-schlagsbombe) PC 1000, предназначенных для уничтожения бетонных бункеров с толщиной стен до 2 м, металлических мостов, подземных сооружений, расположенных на глубине до 8 м и легкобронированных кораблей. Бомба была оснащена 152 кг взрывчатки Fp60/40 (смеси тринитротолуола и аммиачной селитры). К слову, линкор к легкобронированной цели вроде бы не относился, но, в отличие от воевавшей на Черном море «Парижской коммуны», бронирование верхней палубы у балтийских дредноутов во время модернизации усилено не было. У обоих кораблей толщина верхней броневой палубы составляла 37 мм, а нижней – 25 мм.
21 сентября на аэродром Тирково прибыло несколько нужных бомб. Поскольку на воздушной базе не было никакого оборудования, предназначенного для транспортировки и подъема 1000-килограммовых бомб, оружейникам пришлось волоком тащить их к стоянкам самолетов, а потом вручную поднимать их и подвешивать под фюзеляжи Ju-87. Каждую такую операцию выполняли не менее двенадцати человек. К утру 23 сентября все было готово, две PC 1000 были подвешены к «Штукам» гауптмана Штеена и обер-лейтенанта Руделя. Их целью был линкор «Марат», стоявший на входе в Среднюю гавань Кронштадта…
В 10.35 советские радиолокационные станции засекли групповую цель, приближавшуюся с южного направления. Через 10 минут немецкие самолеты оказались в зоне видимости, после чего был открыт мощнейший зенитный огонь, в том числе с кораблей. Башня главного калибра № 4 «Марата» сделала несколько залпов 305-мм шрапнельными снарядами с дистанционными взрывателями. Они взорвались высоко в небе, образовав огромные дымные шары. Затем открыли огонь 76-мм и 45-мм зенитки линкора. Все небо окрасилось разноцветными облачками разрывов. Советские моряки в биноклях видели, как «Штуки» подходят к Средней гавани, выстраиваются в круг, после чего поочередно начинают «нырять».
Рудель вспоминал: «…Тем временем середина корабля находится точно в центре моего прицела. Мой Ju-87 продолжает пикировать, но цель по-прежнему остается в центре прицела. Я чувствую, что промахнуться просто невозможно. Теперь прямо перед собой я отчетливо вижу „Марат По его палубе бегут матросы…»
Старший мастер Балтийского завода А.М. Горчаников в этот момент находился внутри кормовой части линкора. «Около 10 часов мы услышали боевую и одновременно воздушную тревогу. По боевому расписанию броневой люк над нами был тотчас же задраен. Мы отчетливо слышали вой пикировщика», – рассказывал он потом.
Тем временем немецкие пилоты один за другим нажали на кнопки сброса, и бомбы устремились вниз. Первая бомба, сброшенная гауптманом Штееном, упала в воду около левого борта «Марата». Прогремел взрыв, и огромный корабль под действием возникшей волны начал крениться на правый борт. В этот момент в палубу линкора перед носовой надстройкой с фок-мачтой попала вторая бомба, сброшенная Руд ел ем. Ее взрыв вызвал детонацию боезапаса в артиллерийском погребе башни главного калибра № 1. Последовал гигантской силы взрыв, мгновенно унесший жизни 326 моряков из команды «Марата». Среди погибших были командир линкора капитан 2-го ранга Павел Иванов, старший помощник капитан 3-го ранга В.С. Чуфистов, комиссар и еще несколько старших офицеров. Из расчета носовой зенитной батареи чудом уцелел только один моряк – А. Иващенко. Вместе с 76-мм пушкой его выбросило на бак к башне главного калибра № 2.
Командир подводной лодки Л-3, стоявшей у пирса недалеко от «Марата», капитан-лейтенант Петр Грищенко затем вспоминал: «Сплошной огонь охватил корабль в несколько секунд. Вслед за этим оглушительные взрывы, один, второй. Огромные клубы дыма и огня окутали носовую часть линкора, снова два взрыва. Отчетливо видно, как массивная металлическая фок-мачта со всеми надстройками, мостиками, площадками, сплошь заполненными фигурами в белых матросских робах и синих командирских кителях, медленно отделяется от линкора и, на лету разваливаясь, с грохотом падает в воду. Полностью исчезла носовая часть корабля, а с ней и орудийная башня с тремя 12-дюймовыми орудиями». А.М. Горчаников пережил весьма неприятные ощущения: «Раздался настолько сильный взрыв, что нас, находившихся в судовой мастерской, подбросило чуть ли не до подволока (потолка). Многие получили ушибы; лопнули крепления шкивов у станков в судовой мастерской. В этот момент начали быстро тускнеть, а затем и вовсе погасли электрические лампочки. Мы остались в темноте; помогли карманные фонарики. Находившийся с нами молодой командир поста пытался звонить по телефону, но ему никто не отвечал. Тогда я предложил чуть приоткрыть входной люк и осмотреться. Когда задрайки броневой крышки были отданы и крышка приподнята, мы увидели солнечные лучи».
Одновременно с «Маратом» несколько «Штук» атаковало и лидер «Минск», стоявший на якоре на Большом Кронштадтском рейде. Две бомбы попали в кормовую часть корабля. Одна угодила в кормовую надстройку в районе 198-го шпангоута по правому борту. Взорвавшись на верхней палубе, она проделала в ней пробоину размерами диаметром полтора метра. Вторая бомба поразила корабль с левого борта в районе 190-го – 195-го шпангоутов и при взрыве образовала несколько десятков пробоин в верхней палубе, котельном кожухе и кормовой дымовой трубе. Третья бомба, ударившись о дежурную шлюпку, взорвалась возле борта в районе 3-го котельного отделения и повредила главный котел.
На лидере начался пожар, часть отсеков стала быстро заполняться водой. Были разрушены многие вспомогательные механизмы и топливные цистерны. Получив крен в 8 градусов на левый борт, корабль начал медленно дрейфовать в направлении Ленинградского маяка. Оказалось, что на нем недостаточно водоотливных средств, особенно автономных, не хватает пожарных шлангов и огнетушителей. Борьба за спасение «Минска» велась примитивно, а хаотичная заделка пробоин привела к увеличению крена. Через час подошел буксир. Он втащил корабль в Военную гавань и пришвартовал к стенке. Там матросы попытались откачать воду с помощью спасательных судов и буксиров, но этот процесс затянулся до вечера…
Едва «Штуки» исчезли вдали, как над Кронштадтом появились 10
