В ночь на 13 мая в общей сложности 50 Не-111 совершили налеты на железнодорожную станцию Симферополя, аэродром Аджи-Булат и «скопления русских войск» в Севастополе. В атаке участвовало и несколько экипажей KG27. Это была бессмысленная месть Советам, имевшая скорее символическое и моральное, чем какое-либо военное значение.
На перехват бомбардировщиков были подняты несколько ночных истребителей, в том числе Як-1Б лейтенанта Валентина Меркулова из 402-го ИАП. Около полуночи летчик заметил на высоте 2500 м «Хейнкель», освещенный лучами прожекторов, и атаковал его. Согласно рапорту Меркулова, бомбардировщик был сбит и упал в Черное море, западнее села Кача. При приземлении на аэродроме Аджи-Булат его Як-1 был поврежден взрывом бомбы и полностью разбит, но летчик не пострадал.
В 02.55 также на Як-1Б вылетел лейтенант Иван Федоров из 812-го ИАП. В 03.18 со станции наведения им было получено указание перехватить Хе-111, бомбивший станцию Симферополь. Летчику удалось установить визуальный контакт с целью и атаковать ее в районе Евпатории на высоте 2500 м. Федоров трижды обстрелял «Хейнкель» снизу сзади с дистанции 70 м, после чего тот, по его словам, пошел со снижением в сторону моря и пропал из виду.
В эту ночь на патрулирование вылетали еще 2 истребителя из 812-го ИАП, но их пилоты не сумели обнаружить цель. А вот базировавшиеся в Джанкое «Харрикейны» из 628-го ИАП ПВО в отражении налета опять не участвовали, хотя, в отличие от армейских полков, это было их прямой обязанностью…
События этой ночи можно считать окончанием воздушной битвы за пресловутый «Готенланд».
Заключение
Подводя общие итоги воздушной части операции по освобождению Крыма, проведенной войсками 4-го Украинского фронта совместно с Отдельной Приморской армией в период с 8 апреля по 12 мая 1944 г., можно сказать следующее. Летчикам 8-й ВА генерал-лейтенанта Тимофея Хрюкина было засчитано уничтожение 478 самолетов, из которых 301 был сбит в воздушных боях и 177 разбито на аэродромах. Еще примерно на 100 самолетов претендовали ВВС ЧФ и летчики полков 4-й ВА генерал-полковника Константина Вершинина, до момента их переподчинения 8-й ВА.
Фактические потери люфтваффе, в том числе небоевые и от налетов на аэродромы, составили 72 самолета, в том числе 17 Bf-109, 16 Не-111, 13 Ju-87, 12 FW-190, 9 Bf-110, 5 Do-24, 3 Ju-88, 3Bv-138, 2 Hs-129 и 1 Go-145. Точные потери FARR не установлены, но те не сыграли серьезной роли и вскоре после начала советского наступления улетели в Румынию.
За тот же период немецким пилотам засчитали 419 сбитых самолетов: 252 – с 8 по 30 апреля и 167 – с 1 по 12 мая. При этом самым результативным асом стал фельдфебель Герхард Хоффманн, на чьем счету были 62 победы! На втором месте Петер Дюттманн с 30 победами, а далее Ханс Йоахим Биркнер – 26 побед, Хельмут Липферт и Ханс Вальдманн – по 25 побед и Эрих Хартманн – 19 побед.
Безвозвратные потери советской авиации в ходе Крымской наступательной операции составили 412 самолетов. 8-я ВА лишилась 266 самолетов: 144 – в апреле и 122 – в мае. 4-я ВА до переподчинения ее авиаполков «соседям» безвозвратно потеряла 36 машин, а ВВС ЧФ – 90 самолетов.
Потери немецкой и румынской авиации во время воздушного моста в Крым были скорее близки к эксплуатационным, а не боевым потерям. Например, авиагруппа TGr.30 в течение месяца с 12 апреля по 12 мая выполнила 765 рейсов в Крым и обратно, потеряв при этом всего 6 He-111 по боевым причинам и 1 – по небоевым причинам. 28 летчиков погибло и пропало без вести, еще 4 получили ранения. Три поисково-спасательные авиагруппы (SNGr.7, SNGr.8, SNGr.9) потеряли за этот же период только 6 Do-24 и 17 летчиков, хотя эти большие летающие лодки вроде бы являлись легкой добычей для истребителей.
Потери транспортной авиации противника в период с ноября по апрель вообще носили единичный характер. Пока трасса полетов транспортников проходила вдали от побережья, в 120–150 км от ближайших аэродромов советской авиации, у советских летчиков было очень мало возможностей для перехвата. Стандартное полетное время советского истребителя составляло, как правило, 50–60 минут. Соответственно максимальная (реальная) дальность полета не превышала 250–300 км, а радиус действия 125–150 км. Но в большинстве случаев наши летчики не летали даже дальше сотни. При этом значительная часть полетного времени уходила на набор высоты, полет в целевую область и обратно, на посадку. На барражирование и перехват оставались считаные минуты, а воздушные бои в таких условиях были лишь делом случая. Когда же в середине апреля советские истребители перелетели на передовые аэродромы в Крыму, немцы и румыны уже перешли на ночные полеты.
Если же говорить о воздушной битве за Крым в целом, продолжавшейся в общей сложности 6,5 месяца с 1 ноября 1943 г. по 12 мая 1944 г., то ее итоги для советской авиации были, мягко говоря, неутешительны. Напомним, согласно распространенным сложившимся еще в советской историографии стереотипам, уже во время битвы за Кубань весной 1943 г. «сталинские соколы» завоевали господство в воздухе, а потом повсеместно удерживали его до самого конца войны. В действительности же соотношение реальных воздушных побед и потерь во время сражений над Керченским проливом, Сивашем и Севастополем для ВВС КА во многих случаях оказалось даже хуже, чем в 1941–1942 гг.! Постоянно имея большое численное преимущество над противником, наши истребители не только не смогли прикрыть свои войска от ударов немецких и румынских штурмовиков и бомбардировщиков, но и позволили им во многих случаях оказывать решающее влияние на исход боев.
И если неудачи и высокие потери советской авиации в начальный период войны принято объяснять недостатками летной подготовки и неопытностью личного состава, несовершенной тактикой, нехваткой и пресловутой «сыростью» истребителей «новых типов» и другими, казалось бы, объективными причинами, то в отношении битвы за Крым все эти факторы уже точно «не работали». Над Керченским проливом целая воздушная армия и флотская авиация на протяжении длительного времени противостояли фактически одной-единственной немецкой истребительной авиагруппе, при этом истребительные авиаполки имели на вооружении хорошо освоенную матчасть (в том числе большое количество Р-39), а личный состав в основе своей представлял собой опытных летчиков, порой имевших за
