остроумная конструкция этих бомб так заинтересовали германскую полицию, что она передала их для изучения германской разведывательной и контрразведывательной службе — абверу. У этих бомб не было контрольного часового механизма. В действие их приводили, раздавливая стеклянную капсулу, содержавшую кислоту, которая разъедала проволоку, удерживавшую боек от детонатора, воспламеняющего взрывчатое вещество. Толщина проволоки определяла время, за которое кислота разъедала ее и высвобождала боек. Несколько таких бомб было заранее припасено соратниками Штауффенберга из абвера и спрятано в Берхтесгадене одним из заговорщиков, генералом Гельмутом Штиффом, поскольку первоначально покушение планировалось организовать в этой альпийской резиденции Гитлера. Когда Гитлер уехал в свою штаб-квартиру в Восточной Пруссии, бомбы забрали из Берхтесгадена и передали в Берлине Штауффенбергу.
До 20 июля Штауффенберг уже дважды пытался убить Гитлера. 11 июля он примчался в Берхтесгаден, но так и не установил бомбу, поскольку там не оказалось ни Гиммлера, ни Геринга, которых заговорщики хотели убить так же, как и Гитлера. Несколько высших офицеров, в особенности фельдмаршалы Клюге и Роммель, соглашались присоединиться к заговору только при условии, что Гиммлер и Геринг будут ликвидированы одновременно с Гитлером.
Вторая попытка должна была произойти 16 июля, когда в штаб-квартире Гитлера было назначено совещание. И снова план не сработал. В последний момент ни Гитлер, ни Гиммлер, ни Геринг на совещание не явились.
Неудачи Штауффенберга подверглись суровой критике его товарищей-заговорщиков. 16 июля в расчете на успех заговора находившиеся поблизости от Берлина войска под командованием его участников были подняты по тревоге и двинулись на Берлин. Найти благовидный предлог для этих действий было трудно, но офицерам удалось выдать их за учения по обороне столицы.
Теперь нервы заговорщиков натянулись до предела, поскольку существовала опасность утечки и они не были уверены, что Гиммлер еще не проведал об их заговоре. Нам самом деле за несколько месяцев до этого Гиммлер говорил шефу абвера адмиралу Вильгельму Канарису, который — чего не знал Гиммлер — был тоже причастен к заговору, что ему, Гиммлеру, известно, что ряд офицеров вынашивают идею переворота. Гиммлер дал понять, что очень хорошо осведомлен об этом и может себе позволить дождаться наиболее подходящего момента для их ареста. Он даже назвал имена двух главарей — генерала Людвига Бека и Карла Фридриха Гёрделера. 17 июля глава уголовной полиции Гиммлера Артур Небе, примкнувший к заговору, сообщил, что готовится ордер на арест Гёрделера и ему необходимо немедленно скрыться, что тот и сделал. Юлиус Лебер — один из лидеров социал-демократов, участвовавший в заговоре, — уже был арестован. Примерно в то же время один морской офицер из абвера, знавший о планах покушения, присутствовал на приеме, который давала глава социалистов Потсдама и внучка Бисмарка фрау фон Бредов, отличавшаяся таким твердым характером, что ее называли «единственным мужчиной среди потомков» железного канцлера. Там этот морской офицер, к своему большому изумлению, услышал, как некий молодой офицер совершенно открыто говорил о планируемом покушении на жизнь Гитлера.
Заговорщики не могли терять времени, если хотели нанести удар раньше, чем это сделает Гиммлер.
Штауффенбергу поручили заложить бомбу, поскольку он был единственным членом узкого круга заговорщиков, имевшим непосредственный доступ к Гитлеру без опасений, что его станут досматривать. Как связной между командованием резервной армии и штаб-квартирой фюрера он должен был присутствовать на совещаниях высшего командования, которые, как правило, посещал Гитлер.
Выбор был не самым удачным, так как Штауффенберг получил тяжелое ранение в Африке, лишился левой руки и двух пальцев на правой. Корме того, он плохо видел левым глазом. Таким образом, при необходимости он не смог бы стрелять или сделать что-то еще, кроме как заложить бомбу и запустить детонатор. Но его личное мужество не вызывало сомнений. Штауффенберг был готов при необходимости остаться в комнате во время взрыва. Его соратники высказались против этой жертвы: он слишком способный организатор, чтобы они могли позволить себе потерять его. Кроме того, поскольку Штауффенберг помогал разрабатывать планы использования резервной армии, он знал, на какие подразделения могут рассчитывать заговорщики и насколько надежны различные офицеры. Но главное, его личная популярность среди подчиненных и способность взять на себя важнейшие вопросы командования армией делали Штауффенберга незаменимой фигурой для успеха путча. Его часто характеризовали как «распорядителя заговора».
У заговорщиков имелось несколько единомышленников в штаб-квартире Гитлера в Восточной Пруссии. Главным среди них был генерал Эрих Фельгибель, который отвечал за войска связи вермахта. Его задачей было, как только бомба взорвется, известить об этом заговорщиков в Берлине, а затем вывести из строя центр связи в штаб-квартире и, следовательно, оборвать всю ее телефонную, радио- и телетайпную связь с внешним миром. Таким образом, у заговорщиков было бы время взять под контроль аппарат правительства в Берлине, прежде чем кто-либо из окружения Гитлера сможет принять ответные меры.
После повторной неудачи 16 июля Штауффенберг решил, что в следующий раз, что бы ни случилось и кто бы ни присутствовал на совещании, если там будет Гитлер, он заложит бомбу. Но даже глава заговора генерал Бек отнесся к этому скептически. «Лошадь, которая отказалась прыгать дважды, — говорил он, — едва ли прыгнет в третий раз». Однако все понимали, что у этого заговора никогда не будет четвертой возможности.
Последний шанс представился Штауффенбергу 20 июля. Гитлер отбыл из Берхтесгадена на Восточный фронт. Его штаб-квартира недалеко от Растенбурга располагалась в глубине соснового леса вблизи одного из бесчисленных озер, испещривших эту часть Восточной Пруссии. Она носила кодовое имя Wolfschanze, что означает «Волчье логово».
День выдался жаркий, и совещание перенесли из одного из хорошо защищенных кирпичных бомбоубежищ, где взрыв произвел бы максимальный эффект на людей, в хлипкие деревянные казармы. Ни Гиммлер, ни Геринг не присутствовали. На самом деле советов Геринга по военным вопросам уже какое-то время никто не спрашивал. Но обычные соглашатели, окружавшие Гитлера, включая фельдмаршала Вильгельма Кейтеля и генерала Альфреда Йодля, были на месте. За несколько минут до начала совещания в «Волчье логово» прибыл генерал Карл Боденшац, приписанный к находившейся на расстоянии сорока миль штаб-квартире Геринга, чтобы подготовить Гитлера к встрече с Муссолини и Грациани, которые должны были приехать вечером того же дня. Согласно свидетельству Боденшаца, после того как он закончил свой доклад, Гитлер попросил его присутствовать на традиционном дневном совещании. Боденшац сказал: «Я не хотел идти, но пошел, и через пятнадцать минут произошло покушение».
Единственный обстоятельный и подробный рассказ о том, что произошло в те судьбоносные минуты, предоставил один из доверенных секретарей Гитлера Хайнц Бухгольц, который делал заметки по ходу совещания. Вот что сказал Бухгольц американским следователям в Нюрнберге.
20
