Ознакомительная версия.
— Так ведь холодно, товарищ подполковник! — мгновенно и громко отреагировал Серега.
— Понял, — изрек военноначальствующий в походном выдохе и, не снижая темпа своего встречного передвижения, вскоре исчез из видимости.
В общем, вот такая была школа. Но иногда учителя расслаблялись и сами становились жертвами воплощения принципов и методов, которые они же усердно культивировали. Приведем один такой пример. Пример, в котором опять фигурирует хлястик. (Так ведь всегда бывает. Только начни сыпать разнообразными примерами — появится необходимость разъяснять пытливому читателю глубокий смысл специфических военных терминов. Хорошо, что относительно хлястика читателю все уже известно).
Так вот, в первые годы обучения хлястики-шинельные были объектами товарного обмена, наподобие каких-нибудь цветных камешков правильной формы у дикарей затерянного в джунглях племени, имевшего непродолжительный контакт с цивилизацией. На хлястик-шинельный можно было выменять бутылку молока, на два — бутылку молока с пресловутым батоном и т. д. А механизм превращения хлястика-шинельного в дефицит был чрезвычайно прост — достаточно хотя бы одному военному его где-нибудь потерять. Какие шаги предпримет военный, чтобы найти хлястик-шинельный? Да никаких. Воспитанный в лучших традициях, он, улучив момент, осуществит съем сразу двух (а то и трех!) хлястиков-шинельных с шинелей своих товарищей, висящих (имеются в виду шинели) в специальных, содержащих множество бирок, шкафах, благо военноначальствующие всегда трепетно отслеживали, чтобы шинель висела в этом шкафу под индивидуальной биркой, содержащей исчерпывающую информацию об индивидууме-владельце, обязательно экипированная хлястиком-шинельным (так прямо и заявлялось: «Шинели без хлястиков в увольнение отпущены не будут!»). И как только первый несанкционированный съем хлястика-шинельного осуществлен — все, можно считать, что лавинообразный процесс запущен. Вскоре хлястики-шинельные исчезают с шинелей, хранящихся на складах, а потом и с прилавков военторга. И, наконец, превращаются в объект натурального обмена. Об этом мы уже упоминали.
Вот теперь, когда даны все необходимые пояснения, можно наконец и рассказать о потерях военноначальствующих, понесенных ими от своих же методов. Собрались как-то военные на зимние учения в лагеря. Вечером перед неожиданной тревогой (назначенной на шесть часов утра) с последующим полевым выходом военноначальствующие как всегда приступили к идеологической обработке военных. Военноначальствующие взывали к реанимации совести военных, призывали «поскрести по сусекам» и вывесить объекты стратегического резервирования на шинели, а шинели вывесить на ночь в специальные шкафы под его, мол, военноначальствующие гарантии. Гарантии состояли в обещании выставить на ночь дополнительный пост охраны хлястиков-шинельных.
Утро. Неожиданный тревожный подъем в заблаговременно объявленное время. Получение оружия. Построение, проверка экипировки. На лицах военноначальствующих проступает неподдельный ужас с налетом удивления — на шинелях военнослужащих отсутствуют хлястики!!! Не на всех, конечно, но на большей части их общего количества.
Далее следует оживленный диалог многих лиц. Военноначальствующие — дневальному:
— Да как же это такое-то вот? Как же так могло произойти? Ты же стоял, скотина?!!!
Дневальный (рослый нескладный парень, рост — 2,02 м, благодаря которому и носил кличку «Агдам», по названию популярного в пьяные те времена винного напитка, стоящего 2,02 руб.) — начальству, заикаясь и разводя руками-лопастями ветряной мельницы:
— Ст-оять-то я ст-т-оял! А х-х-у, тьфу, а ч-т-то тто-л-ку-то!
Военноначальствующий — строю (нормативная транскрипция):
— Первый раз вижу такой долбаковский курс! Два года уже служат, а такого при-ми-тив-не-йше-го вопроса, как обеспечение собственного туловища элементарным хлястиком, решить до сих пор не могут. Старшина, мы уже не укладываемся в нормативы, выводите этих бестолковых военных на улицу в чем мать родила (имелось в виду — без хлястиков-шинельных).
Военные уже начали сбегать по лестнице на улицу, когда из канцелярии курса, служившей убежищем военноначальствующему брату, раздался пронзительный в безысходности своей рык раненного в живот мамонта. Затем из канцелярии медленно выпало содрогающееся в экстазе тело самого военноначальствующего, при этом перекошенный рот головы его тела в бессильной злобе глотал насыщенный недавно прошедшей ночью казарменный воздух, а в руке военноначальствующего обреченно извивалась его шинель — без хлястика-шинельного!!!!!!!!!!
Вот так. Вот такие вот иногда возвращались бумеранги. А все же зря военноначальствующие завидовали преподавателям. Внешне работа выглядит, конечно же, «непыльной». И опять же это заветное: «Работаю дома».
Превратности преподавательской судьбы Серега впоследствии ощутил на себе в полном объеме ближе к закату своей военной карьеры. Ощутил эту переполняющую радость — петь соловьем по восемь учебных часов в день. Но соловью-то, ему что? Он весь во власти инстинкта — трелирует себе самозабвенно о том, что в данный момент в голову его птичью придет. Однако все равно восемь часов подряд не может, даже свою божественную чушь — проверено и отхронометрировано.
Особенность же преподавательского «пения» состоит в том, что «петь» приходится по делу и порой действительно все восемь часов. А для этого дело надо делать хорошо и много. Дело может состоять в необходимости приобретения и постоянного совершенствования глубоких знаний, например, обширных разделов современной математики, математической физики, микро- и нанотехнологий и т. д. И внимают твоему пению, в большинстве своем, не балбесы, грезящие о тисненной корочке липового диплома, добываемого в течение пяти лет множеством методов и уловок, обобщенно звучащих: «ну как-нибудь», «дяденька, поставьте троечку»… А внимают строгим речам твоим индивидуумы, наделенные пытливыми умами, уже какими-то своими представлениями и, самое главное, желанием стать действительно «классными специалистами». Радует, что пытливые эти особи не переводятся в родной природе, несмотря ни на какие смены общественно-экономических формаций. Только вот обидно, что в нынешнее время эти пытливые особи, вдосталь напитавшись, быстренько «сваливают» за пределы родной отчизны. Ждут их за этими пределами особые стимулы.
А в неправильную эту советскую эпоху ведь какие особые стимулы-то были? Ну конечно, профсоюзные путевки от Тихого океана до берега Черного моря в зависимости от глубины трудового вклада были почти всегда. А так, активным людом в основном двигал карьеризм, например, работа в знаменитом ОКБ, где продвижение вверх по иерархической лестнице хотя бы на одну ступеньку в десятилетие уже считалось достижением. Несмотря на то, что каждая ступенька добавляла какой-нибудь десяток рублей к зарплате и пару сотен к геморрою. Ну и что, тогда ведь разница в оплате труда квалифицированного рабочего и директора предприятия не носила многопорядкового характера. И не надо забывать про рост административного ресурса по мере карьеро-восходящего движения. А административный ресурс у нас всегда о-го-го как ценится. Будет у вас этот ресурс, вам, к примеру, тут же предложат государственную дачу, а может даже и не одну. Чтобы, значит, для разных сезонов служили они вам, всячески способствуя поддержанию вашего драгоценного административного здоровья.
В правильные сегодняшние времена внешне все в принципе осталось по-прежнему. С небольшими нюансами, с такими, например, что доходы топ-менеджера крупной компании могут в десятки раз превышать зарплату рядового сотрудника той же компании. Резко возросло благосостояние специалистов в области информационных технологий (поневоле поверишь в сказку о пришествии к нам постиндустриальной эпохи). Многие из этих тружеников не испытывают никакого денежного дискомфорта, находясь вне резервуаров административного ресурса, ежедневно работая в удобное для себя время над ростом своей уникальности. А уж если уникальности удается удачно «свалить за бугор»…
Вот и приходится преподавателю в разные времена носить с собой на занятия очень много «лишних» знаний в расчете и тайной надежде на встречу с пытливым обучаемым. Практика показывает, что излишество это может порой доходить до 70 % от общей суммы необходимых преподавателю знаний и все равно нельзя останавливаться. Все это надо непрерывно обновлять, а это и есть запас профессиональной прочности. Вот поэтому и надо отдавать себе отчет, господа-товарищи военноначальствующие, что работой «препода» способен заниматься далеко не каждый. И учитывать это при расстановке кадров в интересах хоть какого-то роста так называемой боеготовности. Пока же учет интеллекта нередко производится следующим образом:
Ознакомительная версия.
